Сломанные крылья

Морю - поглотить песню жаворонка, ветру - развеять лепестки розы, стопам - раздавить кубок с вином? Ужели напрасно в тот вечер нам светила луна, напрасно встретились наши души под сенью жасмина?

Или же мы поспешили взлететь к звездам, и наши усталые крылья низвергли нас в бездну? Или застали любовь спящей и, разбуженная, она покарала нас своим гневом? Дыхание ли наше взволновало ночной зефир, и он, обратившись бурей, разметал нас, словно прах, и сбросил на ложе долины? Разве мы, нарушив запрет, вкусили от плода - за что нас изгнали из рая? Были дерзки или хитрили - за что нам грозит геенна?.. Нет! Нет! Мгновения нашей встречи величественнее веков. Свет, наполнивший души, сильнее мрака. Буря разлучила нас в разгневанном море, но волны вынесут к иному берегу. Жизнь умертвила нас, но воскресит - смерть!

- Сердце женщины не меняется с возрастом, - убеждала меня Сельма, - оно не подвержено влиянию стихий. Подолгу пребывая в агонии, оно никогда не умирает. Женское сердце подобно степи, избранной мужчиной для поля брани: он выкорчевывает деревья и выжигает травы, забрызгивает кровью камни и усеивает почву костьми и черепами, оно же пребывает в мире, тишине и покое; весна в нем остается весной, осень - осенью, и так - до скончания веков... Что же нам делать теперь, когда судьба сказала свое слово? Что делать? Скажи мне, что делать - как расстаться и где искать встречи? Была ли любовь странником, что навестил нас вечером и ушел с наступлением утра? Было ли наше чувство грезой, что явилась во сне и исчезла с рассветом? Часом ли опьянения была для нас эта неделя, и мы наконец обрели ясность мысли... Подними голову, любимый! Я хочу видеть твои глаза. Открой уста - я хочу услышать твой голос. Скажи мне, скажи, будешь ли помнить меня, когда буря затопит корабли нашей жизни? Ощущать трепет моих крыльев в ночной тиши? Чувствовать, как волны моего дыхания нежно ласкают твое лицо и шею? Слышать, как я громко вздыхаю от боли и захлебываюсь в рыданиях? Видеть мой призрак среди призраков ночи, исчезающих в утреннем тумане? Скажи мне, любимый, скажи, кем ты станешь для меня отныне, ты, что был светом моих глаз, отрадой слуха, крыльями моей души?

- Буду для тебя всем, чем ты хочешь, Сельма! - воскликнул я, и сердце мое, казалось, разорвалось на части, расстаявшие в моем взгляде.

- Я хочу, чтобы ты любил меня, - сказала она. - Любил до конца моих дней, как любит поэт свои грустные мысли. Хочу, чтобы ты помнил меня, как путник - гладь водоема, в котором узнал свое отражение, прежде чем испил воды; как мать - ребенка, что, не увидев света, умер в ее чреве. Хочу, чтобы ты думал обо мне, как милосердный царь - об узнике, что испустил дух, не дождавшись прощения. Будь мне братом и другом. И навещай моего отца -покинув этот дом, я стану для него чужой, и его ждет одиночество.

- Я выполню твое желание, Сельма, - сказал я - Дух мой вберет в себя твою душу, сердце станет обителью твоей красоты, грудь - могилой твоей скорби. Буду любить тебя, как нива - весну, жить тобой, как цветок - теплом солнца. Буду повторять твое имя, как долина - эхо колокольного звона деревенских церквей. Я буду внимать повести твоей души, как берег - рассказам волн. Буду вспоминать тебя, Сельма, как одинокий изгнанник - любимую родину, бедняк - уставленный сочными яствами стол, низложенный царь - дни былой славы и величия, тоскующий узник - время свободы и покоя. Буду думать о тебе, как сеятель - о пучках колосьев и грудах пшеницы, добрый пастырь - о тучных лугах и источниках чистой воды.

Взгляд Сельмы был устремлен в темноту; время от времени она вздыхала; сердце ее то учащенно билось, то замирало, подобно взлетам и падениям морской волны.

- Завтра, - сказала она, - реальность станет сном, явь - грезой. Удовольствуется ли влюбленный призрачными объятиями, утолит ли алчущий влаги жажду свою из ручья грез?

- Завтра, - сказал я, - судьба приведет тебя в тихое, благополучное лоно семьи, меня же бросит на арену жизни, где труд и борьба. Тебя ждет дом мужа, которого осчастливит твоя красота и непорочность, меня - западни времени с их печалями и зловещими призраками. Тебя ждет жизнь, меня - битва; тебя - мир и согласие, меня - одиночество и уединение.

Но в долине, осененной смертью, я воздвигну статую в честь любви и буду молиться ей; собеседником любовь услышит мою исповедь, певцом - усладит слух, вином - утолит жажду, платьем -согреет тело. Она будет поднимать меня по утрам, увлекая в далекие степи; в полдень - приводить под сень деревьев, где я вместе с птицами буду скрываться от зноя; вечером - останавливать перед закатом, побуждая внимать песне прощания природы со светом и любоваться призраками безмолвия, витающими в пространстве; ночью - заключать в объятия и на крыльях сна уносить в высшие сферы, где обитают души влюбленных и поэтов. Весною мы будем петь с нею на холмах и склонах, идя по стопам жизни, усеянным головками фиалок и ромашек, и утолять жажду остатками дождевой влаги из чашечек лилий и нарциссов; летом - лежать на траве, под открытым небом, бросив под голову охапку соломы, и бодрствовать вместе с луной и звездами; осенью - уходить на виноградники и, сидя близ корзин с виноградом, любоваться деревьями, сбрасывающими свои позолоченные одежды, и стаями птиц, устремляющимися к берегу; зимою - сидеть у очага, читая друг другу древние легенды, истории стран и народов. Любовь будет моим наставником в юности, опорой - в зрелости и другом - в старости. Любовь пребудет со мной до конца жизни, со смертью же рука Бога соединит меня с тобою.

Слова эти вырывались из глубин моей души, словно языки пламени, что ярко вспыхивали, взлетая, и гасли, исчезая в уголках сада. Сельма слушала, обливаясь слезами, будто веки ее, превратившись в уста, отвечали мне теплою влагой.

Тем, кого любовь не одарила крыльями, не дано взлететь в заоблачные выси; для них закрыт волшебный мир, где в тот час, грустный - радостью и радостный - грустью, блуждали мой дух и дух Сельмы. Тем, кого любовь не обратила в свою веру, не дано слышать ее проповеди. Эта книга писана не для них; пробежав глазами ее страницы, они не заметят призраков и химер, что мечутся между строк, не облачаясь в чернила и не оседая на бумаге.

Но какой смертный не опьянялся хмелем любви, избрав один из ее кубков? Кто не останавливался с трепетом в том светлом храме, что вымощен частицами сердец и украшен тайнами, грезами и чувствами?

Какой цветок не поймал капельки росы, оброненной рассветом на его листья? Какой ручей заблудился в пути, не найдя выхода к морю?

Сельма простерла вперед руки и подняла голову к небу, усеянному звездами; губы ее вздрогнули, глаза широко открылись, побледневшее лицо являло те муки обреченности и отчаяния, что скрыты в душе всякой несчастной женщины.

- Что сделала женщина, о Боже, чтобы заслужить Твой гнев? -воскликнула она. - В каких грехах повинна, если кара Твоя преследует ее до скончания веков? Совершила ли преступление, столь чудовищное, что возмездие Твое вечно? Для чего Тебе, сильному, умерщвлять в муках слабую? Великому - попирать стопами ползающую у подножия твоего трона? Грозной буре -выбрасывать на снег ту, что ничтожна, как прах, пред Твоим Ликом? Для чего титану воевать со слабой, Всеведающему, Всевидящему -губить заблудившуюся слепую? Ты создал ее любовью и любовью же ведешь к гибели. Правой рукою приближаешь к себе, а левой сбрасываешь в бездну, невежественная же не чувствует, возносится она или летит вниз Ты вдыхаешь в ее уста дух жизни, сея в сердце семена тления, и пускаешь пешей по дороге счастья, всадником высылая на охоту за ней горе; вкладывая в ее душу песнь радости, запечатываешь ей уста печалью, язык же вяжешь грустью; втайне опоясываешь ее муки наслаждением, наяву - окружаешь наслаждение ореолом мук; прячешь на ее ложе мир и спокойствие, укладывая рядом волнения и страхи; волей своей создаешь влечения, из которых рождаются недостатки и пороки. Ты открываешь ее глаза на чудеса мира, превращая в мучительный голод любовь к прекрасному, и сочетаешь дух с красивой плотью, а плоть - с позором и слабостью. Ты подаешь ей жизнь в чаше смерти, а смерть - в чаше жизни, очищаешь ее слезами, что расплавляют душу, и утоляешь ее голод хлебом мужчины, наполняя его ладони частицами ее сердца. Ты, Боже, раскрыл мне глаза любовью и любовью же ослепил их; устами своими запечатлел поцелуй и мощной дланью нанес пощечину; в сердце моем ты высадил белую розу, а рядом взрастил шипы и колючки; духом сочетал меня с юношей, которого я люблю, и дал мне в мужья человека, о котором я ничего не знаю. Помоги мне выстоять в этой смертельной борьбе, остаться верной и чистой до смерти! Покоряюсь воле Твоей! Да святится имя Твое вовек!