Мистер Безупречность

— Привет, — только и произнес он, касаясь ее мягких губ и окунаясь лицом в роскошные волосы. Господи, как же он страстно желает ее!

Глаза молодой женщины сверкали, как лампочки на ее рождественской елке. Мэтт поймал себя на мысли, что никакого ужина ему не нужно, хотелось совсем другого.

— Я просто сгораю от желания, — прошептал он и опять прильнул к ее губам.

Наверняка то, что он не договорил, можно было прочитать в его главах, так как Паола засмеялась волнующе, зазывно.

— О нет. Для начала достаточно. У меня сегодня все распланировано. — Она легонько оттолкнула его. — Позволь-ка.

Мэтт неохотно разжал руки, но не мог удержаться, чтобы не наградить ее игривым шлепком по попке. Она опять кокетливо засмеялась и поспешила на кухню.

— Помощь не нужна?

— Никакой. Налей себе чего-нибудь. Через несколько минут стол будет накрыт.

Мэтт подошел к бару, в который Паола предусмотрительно поставила ведерко со льдом и два бокала. Налив себе порцию скотча, он наблюдал, как она порхает по кухне. Что-то напевает, поглядывая на него, ухмыляется. Конечно, она счастлива сегодня, подумал Мэтт, проходя в гостиную. Должно быть, день выдался удачным. Смахнув с дивана кошачью шерсть, он присел. Эта чертова кошка все еще стояла между ними невидимым барьером. Пушистая красавица презрительно дернула мордочкой: обычно, когда приходил Мэтт, она пряталась за прикроватной тумбочкой, но избавиться от ощущения ее присутствия было нельзя. Мэтта раздражало и другое: постоянно липнущая к костюму кошачья шерсть. Но Паола искренне обожала это маленькое чудище.

Мэтт пытался подавить в себе раздражение всякий раз, видя это животное. Нужно же найти компромисс, если они поженятся. Он понимал, что избавиться от кошки не удастся. Но этот вечер слишком хорош, чтобы раздражаться по мелочам. Он был в прекрасном расположении духа так же, как и Паола, ожидал вкусный ужин и романтический вечер возле рождественской елки. Может быть, они включат стерео, разведут огонь в камине, а потом… Мэтт мечтательно прикрыл глаза: возникли соблазнительные картины.

— Мэтт?

Он открыл глаза.

— Мне показалось, что ты задремал.

— Просто замечтался, — улыбнулся он.

— Что ж, ужин готов. — Во взгляде у нее по-прежнему лучился какой-то неизбывный восторг.

Что это с ней сегодня? — недоумевал он, переходя в ту часть гостиной, где был со всевозможными изысками накрыт прекрасный стол. Белоснежная скатерть, свечи. В ведерке со льдом остывала бутылка вина.

— Я вижу, у тебя припасено шампанское, — заметил он, приподняв бутылку. — Шампанское вполне подойдет. К тому же дорогое, коллекционное.

По ее губам скользнула загадочная улыбка.

— Я хранила эту бутылку в холодильнике более двух лет. Приберегала ее на особый случай.

Мэтт усмехнулся. Ну, конечно же. Разве он не сказал, что они празднуют? Но его не покидало чувство, что есть какая-то другая причина. Может быть, она пока еще не решается признаться. Тогда он поможет, вызовет на откровенность стоит только немного подыграть, разделить ее восторженное настроение.

— Зажжешь свечи? — Она передала ему коробок спичек.

Мэтт охотно выполнил просьбу, а Паола уже несла из кухни два блюда — на одном две аппетитные фаршированные котлеты из индейки, в другом салат из свежих овощей, сбрызнутых лимонным соком.

— Выглядит превосходно. Я ужасно проголодался.

Она положила ему котлету, салат, французские булочки. Одну Мэтт разрезал пополам, смазал маслом и попробовал. Жевал он медленно и чинно.

Несколько минут они ели молча, затем Паола явно волнуясь, отложила в сторону вилку и заявила:

— Нет, я не могу больше скрывать. — Она передала Мэтту бутылочку шампанского. — Этот день должен запомниться нам обоим.

Посмеиваясь, Мэтт откупорил бутылку, и оба рассмеялись, когда пенистая жидкость хлынула из горлышка. Поднимая бокалы, они выжидающе посмотрели друг на друга, и Мэтт инстинктивно почувствовал, что Паола собирается сказать, нет, не сказать, а предложить. Восторженность передалась и ему. Улыбаясь, он восхищенно следил за тем, с каким трудом она сдерживается.

Когда же он, наконец, привыкнет к ней? Или она всегда останется для него непредсказуемой? Она совсем не похожа на других людей.

— О, Мэтт, — начала она. — Я так счастлива! Сегодня самый замечательный день в моей жизни!

Пусть это не лезет ни в какие рамки, но он польщен. И… любит ее. Их совместная жизнь никогда не станет скучной.

— Это самый волнующий, самый восхитительный вечер в моей жизни. — Ее голос слегка дрожал.

Сердце Мэтта наполнилось гордостью, гордостью хозяина. Завтра же он поедет в ювелирный магазин «Тифани» и выберет кольцо.

— Со мной произошло нечто удивительное, Мэтт, и я пока никому об этом не рассказывала. Я хочу, чтобы ты первым узнал об этой новости!

Новости? Какие еще новости?

— Сегодня мне позвонила Линда Перкинз. Ей понравились присланные мной песни! Она готова встретиться со мной в Алабаме и вместе поработать. — Лицо Паолы превратилось в сплошную радостную улыбку. — Ведь это чудо какое-то!

Мэтт почувствовал неприятную тяжесть в желудке. Он будто онемел, а Паола все рассказывала и рассказывала о Линде Перкинз и ее телефонном звонке.

— Она еще сказала, что, если дела пойдут успешно, она готова обсудить со мной кое-какие свои планы. О, Мэтт, ты представить не можешь, как долго я этого ждала! Я не могла себе представить такое даже в самых розовых мечтах! Работать с самой Линдой Перкинз! — Она быстро, одним залпом допила шампанское и добродушно рассмеялась. — И кто знает, к чему может привести это сотрудничество!

Алабама. Студия записи. Она говорила о том, что уедет из Хьюстона. Покинет его.

— Мэтт? — Она нахмурилась. — Что-то не так? Почему ты молчишь?

Он с трудом выдавил:

— Поздравляю. Не предполагал, что именно это тебе нужно.

Она нахмурилась, неподдельная радость начала постепенно таять.

— Что ты хочешь сказать? Ты всегда знал, что я мечтала стать композитором. Во всяком случае, я еще в первый вечер в ресторане сказала об этом и тебе и твоим родителям. Я не скрывала, что послала Линде песни.

— И с тех пор не заводила об этом разговор.

— Не совсем так. Я…

— Ты говорила о работе с отцом, а музыка оставалась в стороне. Я полагал, что сочинение песен просто хобби.

— Мэтт, я не говорила о сочинительстве лишь по одной причине — меня окружали люди, не связанные с шоу-бизнесом. Им было бы скучно слушать об этом. К тому же, мне не хотелось обнадеживать себя. Я суеверна. Но музыка всегда занимала в моей жизни первое место. Мне казалось, ты понимаешь это.

— Как же я могу в это поверить? Ведь за шесть недель ты даже не намекнула, что тратишь время на сочинительство. Все свободное время мы проводили вдвоем. Не представляю, когда ты могла сочинять песни.

— Мэтт… — На ее лице читалось смущение. — Конечно, надо признать, что прошедший месяц был особенным.

— Не понимаю, о чем ты.

— Я о том, что мы оба… Мы… — ее бросило в краску, она замешкалась, нервно облизнула губы, — мы были в состоянии помешательства, в котором оказываются все влюбленные. — Голос Паолы стал кротким. — Все прочее отходит на второй план. Но у меня было предчувствие, что мы скоро вернемся на землю.

— Понимаю. — Его сердце сковал холод. Он положил вилку, отодвинул тарелку. Голод прошел сам собой.

— Мэтт, попытайся понять меня, — взмолилась Паола. — У нас не было возможности поговорить о наших чувствах, но я уверена, ты любишь меня, и я знаю, что люблю тебя. Но я никогда не перестану любить музыку. Не заставляй меня отказаться от нее.

— О, я все прекрасно понимаю. Другими словами, ты любишь меня, но первое место в твоей душе отдано музыке.

— Мэтт, ты несправедлив!

— Может быть, но это правда.

— Но как же тогда понять твое послание, в котором ты признаешь рождение звезды?

— Да, но я хотел сказать, что ты звезда лишь для меня. Я думал…

— Но музыка — моя работа. Ты, как никто другой, должен это понимать. Твоя работа много раз меняла наши планы. Я ведь никогда не обижалась на это.