Страница 167 из 192
– Больше всего неприятностей придется испытать тебе, отец.
– Об этом не стоит думать.
– Ты уже дал согласие?
– Пока нет, но я дам его. Кто, кроме меня, благословит Лолиту в путь, который она избрала? Кто, кроме господа, может помочь ей?
После того как Пореш-бабу ушел, Шучорита долго сидела в каком-то оцепенении. Она знала, как сильно любит Пореш Лолиту, и ей легко было представить себе, что он должен был пережить, прежде чем решиться позволить любимой дочери сойти с проторенной тропы и шагнуть в неизвестность. И все же, несмотря ни на что, он – очень немолодой человек – готов был помочь ей восстать против всех и не обнаруживал при этом почти никаких признаков тревоги. Он избегал проявлять свои душевные силы, но в минуты кризиса оказывалось, что запас их поистине неисчерпаем!
В другое время ее никогда не поразила бы так эта внутренняя твердость; ведь как-никак она знала его с самого раннего детства. Но сегодня, потрясенная откровениями Горы, она отчетливо поняла, насколько противоположны характеры этих двух людей. Как неукротима сила воли Горы! Как безжалостно он мог все смести со своего пути и подавить чужую волю. Быть с ним заодно – значило беспрекословно подчиняться ему во всем. Сегодня Шучорита подчинила ему свою волю, и в самом унижении этом видела счастье; она чувствовала, что, принося в жертву свою гордость, она обретает нечто неизмеримо большее. Но сейчас, когда ее отец, задумчиво опустив голову, переступил порог освещенной комнаты и исчез во тьме, она не могла не сравнивать его с Горой – сильным, целеустремленным, в расцвете юности,- и невольно испытала желание сложить к ногам Пореша цветы преданности своего любящего сердца. Долго сидела она, уронив на колени руки, безмолвная и неподвижная, как изваяние.
Глава шестьдесят первая
С самого утра комната Горы стала ареной бурных споров. Раньше всех, посасывая трубку, пришел Мохим.
– Ну что ж, Биной, кажется, наконец разорвал свои цепи? – спросил он Гору.
Не сразу поняв, что имеет в виду брат, Гора вопросительно посмотрел на него.
– Никакого смысла обманывать меня больше нет! Дела твоего приятеля ни для кого не секрет – все кричат об этом. На, посмотри! – И Мохим протянул Горе бенгальскую газету. В ней на самом видном месте была напечатана очень резкая статья по поводу предстоящей церемонии вступления Биноя в члены «Брахмо Самаджа». Грубо и нагло автор писал, что в то время, когда Гора находился в тюрьме, некий видный член «Брахмо Самаджа», имеющий дочерей на выданье, тайно подговорил слабохарактерного юношу порвать со своей древней индуистской общиной, чтобы получить возможность жениться на девушке из брахмаистской семьи.
Когда Гора заявил, что ему ничего об этом не известно, Мохим сначала не поверил, а потом начал возмущаться подлостью Биноя.
– Еще когда он сначала дал слово, а потом стал увиливать от женитьбы на Шошимукхи, мы должны были понять, что он покатился по скользкой дорожке,- волновался Мохим.
Затем прибежал запыхавшийся Обинаш.
– Гоурмохон-бабу, что же это творится? Ведь никому и в голову прийти не могло! Подумать только, Биной-бабу…
Он не смог договорить. Возможность на чем свет стоит ругать Биноя доставляла ему истинное наслаждение, и он даже не мог притвориться, что огорчен происшедшим.
Очень скоро у Горы собрался весь цвет его партии, и вокруг поступка Биноя закипел жаркий спор. Большинство сходилось на том, что удивляться тут нечему: все они неоднократно замечали, что он человек слабый и неустойчивый – по-настоящему, всем сердцем, он никогда не принадлежал к их партии. Многие утверждали, что им просто невыносимо было видеть, как Биной с самого начала пытался стать вровень с Гоурмохоном-бабу. В то время как все остальные почтительно сохраняли подобающую дистанцию между собой и Гоурмохоном-бабу, Биной постоянно навязывался ему, прямо-таки из кожи лез, чтобы показать, что он не такой, как все, и ему под стать только дружба с самим Горой. Всем приходилось мириться с таким надменным отношением Биноя, поскольку он пользовался исключительным расположением Горы, и вот вам налицо печальные последствия…
– Конечно, может, мы не так образованны, как Биной,- говорили они,- и не так умны, как он. Но зато мы никогда не изменяем своим принципам! У нас что она уме, то и на языке! Мы не способны сегодня поступать так, а завтра этак… Называйте это глупостью, тупостью или вообще как хотите.
Гора сидел молча, не принимая никакого участия в разговоре.
Позднее, когда все уже разошлись, Гора вдруг увидел, что по лестнице, минуя его комнату, подымается Биной, и, выскочив в коридор, позвал его:
– Биной, ты, кажется, решил порвать со мной? Может быть, я как-нибудь нечаянно тебя обидел? – сказал Гора, как только они вошли в комнату.
Заранее настроив себя на мысль, что ссоры сегодня не избежать, Биной вошел в комнату в весьма воинственном настроении, но, увидев, как мрачен Гора, уловив нотку обиды в его голосе, он почувствовал, что всю его решительность как рукой сняло.
– Гора, я не хочу, чтобы ты превратно понял меня! В жизни неизбежны всякие перемены, неизбежно приходится многим жертвовать, но это еще не причина, чтобы я мог пожертвовать нашей дружбой.
Некоторое время Гора молчал.
– Ты стал членом «Брахмо Самаджа»? – спросил он наконец.
– Нет, и не стану. Но я считаю, что это вообще большого значения не имеет.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Только то, что теперь мне кажется несущественным вопрос, стану ли я брахмаистом или нет.
– Тогда позволь спросить – теперь ты считаешь так, ну, а как ты считал прежде?
Тон Горы заставил Биноя насторожиться.
– Раньше меня охватывало бешенство, когда я слышал, что кто-то собирается стать брахмаистом,- ответил он,- и я благочестиво надеялся, что этого человека постигнет достойная кара. Но теперь со мной этого не бывает. Я пришел к заключению, что против мнения можно бороться только мнением, против довода – доводом, и что возмущаться кем-то потому, что его убеждения не сходятся с твоими, просто дико.
– Значит, ты теперь будешь спокойно относиться к тому, что индуист становится брахмаистом,- заметил Гора,- но если ты узнаешь, что брахмаист хочет совершить покаяние и стать индуистом, ты будешь возмущен до глубины души – в этом только и разница между твоей прежней точкой зрения и теперешней.
– Ты говоришь это просто потому, что очень раздражен, а вовсе не потому, что действительно так думаешь.
– Я говорю так потому, что уважаю тебя,- продолжал Гора,- это совершенно естественно и неизбежно. Будь я на твоем месте, я поступил бы точно так же. Если бы мы могли менять свои религиозные взгляды, как хамелеон меняет цвет кожи, тогда другое дело, но это слишком серьезный вопрос, чтобы подходить к нему так легко. Ведь если бы не существовало никаких препятствий, если бы не было угрозы того или иного наказания, человеку вовсе не нужно было бы напрягать все свои умственные способности, разрешая столь серьезный вопрос, как перемена религии. Человек должен подвергнуться какому-то испытанию, чтобы понять, действительно ли он нашел ту истину, которую искал. И должен быть готов к любым последствиям, даже к возмездию. Жемчужина истины не предлагается даром.
Теперь уже спор разгорелся вовсю. Слова летали словно стрелы и, сталкиваясь, высекали искру.
После долгой словесной битвы Биной наконец встал и сказал:
– Наши с тобой характеры, Гора, абсолютно не сходятся. До сих пор эта разница не проявлялась резко, потому что каждый раз, когда я был не согласен с тобой, я старался подавить это чувство, зная твою нетерпимость, зная, что ты готов разить направо и налево всех, кто расходится с тобой во взглядах. Поэтому, только ради того, чтобы уберечь дружбу с тобой, я вечно должен был насиловать себя. Теперь я наконец понял, что ничего хорошего это не принесло и не могло принести.
– Но скажи мне откровенно, что ты думаешь делать дальше? – спросил Гора.