Страница 122 из 192
Но вот рядом с ней загорелась еще одна звезда, и он даже не заметил, как случилось, что, открыв для него этот праздник света, первая звездочка мало-помалу опять скрылась за горизонтом.
С тех пор как взбунтовавшаяся Лолита появилась на пароходе, Биноя не покидала мысль, что они теперь стоят вдвоем, плечом к плечу, против всех остальных; он не мог забыть, что в трудную минуту девушка решилась покинуть близких и присоединиться к нему. Что бы ни побудило ее поступить так, было совершенно очевидно, что отныне она не сможет относиться к нему, как к одному из многих: он – и только он один – оказался рядом с ней, когда она нуждалась в поддержке. Все ее родные были далеко, лишь он был близко, и ощущение этой близости заставляло вздрагивать его сердце подобно тому, как вспыхивают трепещущие зарницы в надвигающихся грозовых тучах.
Лолита ушла к себе в каюту, однако Биной чувствовал, что все равно не заснет. Он снял туфли и стал молча ходить взад и вперед по палубе перед ее дверью. Трудно было предположить, что Лолите грозит какая-нибудь опасность на пароходе. Но слишком уж заманчивы были обязанности, которые возлагало на Биноя неожиданно обрушившееся на него, никогда прежде не испытанное чувство ответственности, и он ни за что в жизни не отказался бы от этого ненужного ночного бдения.
Невыразимая глубина чувствовалась во мраке ночи; безоблачное небо было усеяно звездами; частые густые деревья по берегам реки поддерживали его как темный монолитный цоколь. Внизу стремительно несся молчаливый поток величественной реки, и центром этого спящего мира была для Биноя она – Лолита. Ничего не случилось,- Лолита доверила Биною свой безмятежный сон, только и всего. Но Биной принял это доверие, как драгоценнейший из даров, и нес почетную вахту. Ни отца, ни матери, ни сестер – никого нет подле нее, но Лолита – прекрасная Лолита – не побоялась лечь на незнакомое ложе и спокойно уснула. Дыхание мерно вздымает грудь в такт ритму поэмы ее сна. Ни один локон не выбился из искусной прически. Обе руки – такие нежные в своей женственной мягкости – покоятся на одеяле; угомонились наконец изящные резвые ножки,- словно завершив блистательную каденцию праздничной мелодии, замерли они сейчас… Вот какая картина рисовалась Биною.
Как жемчужина в своей раковине, лежала Лолита, окутанная безмолвной тьмой, укрытая звездным покрывалом. И ему казалось, что этот сон, этот совершенный в своей красоте покой,- единственное, что имеет значение в этом мире в эту ночь.
– Я не сплю, я не сплю,- повторял юноша. Эти слова рвались из тайников его вдруг возмужавшего сердца, победно неслись ввысь, растворялись в безмолвном покое, царившем в обители недремлющего владыки неба…
Но была и еще одна мысль, которая не давала ему покоя во мраке безлунной ночи: «А Гора эту ночь проводит в тюрьме!» До сих пор он делил с Горой все его радости и печали. Впервые это было не так. Биной понимал, что для такого сильного человека, как Гора, заключение в тюрьме не представляет ничего страшного; но с начала и до конца этой истории, имевшей большое значение для его друга, Биной не принимал в ней никакого участия и был далек от Горы. Когда разделившиеся потоки их жизней сольются вновь – можно ли будет заполнить пустоту, образовавшуюся вследствие этой разлуки? Не положит ли она конец их редкой дружбе, такой безупречной и бескорыстной! Так, в одну и ту же ночь ему было дано ощутить полноту счастья и тоскливую безысходность. Биной стоял неподвижно, пристально вглядываясь в темноту и словно ощущая близкое дыхание разрушительного и созидающего начал жизни.
Если бы Биной лишь по чистой случайности не участвовал в путешествии, предпринятом Горой, и только поэтому не смог разделить злоключений, выпавших на его долю, их дружба, возможно, и не пострадала бы. Но паломничество Горы, так же как и участие в спектакле Биноя, не было случайностью. Поток жизни Биноя вырвался из русла их прежней дружбы. И разрыв поэтому стал неизбежен. Но другого выхода не было! Что делать, Биной уже не считал единственно правильным путем для себя – путь Горы.
Но неужели столь длительная привязанность погибнет только оттого, что разошлись их пути? Эта мысль заставила Биноя содрогнуться. Он знал, что Гора все, что бы он ни делал, подчиняет намеченной цели. Великий Гора! Человек с несокрушимой волей, которую он сумел сделать законом для всех. Он победоносно пойдет вперед, покоряя сердца людей,- ведь недаром всевышний одарил его царственным величием!
Когда извозчик остановился у дома Пореша-бабу и Лолита вышла из коляски, Биной увидел, что она дрожит и что ей стоит больших усилий взять себя в руки. По правде сказать, она до сих пор еще не отдавала себе ясного отчета в том, насколько серьезно преступление против законов приличия, так опрометчиво совершенное ею. Она знала, что отец никогда не будет ее бранить, и больше всего остального боялась именно его молчания. Биной терялся в догадках, как ему поступить. Опасаясь, что его присутствие только усугубляет ее беспокойство, он нерешительно сказал Лолите:
– Пожалуй, лучше будет мне уйти?
– Нет, нет! – поспешно ответила девушка.- Зайдемте вместе к отцу.
В душе Биной был несказанно рад такой настойчивой просьбе. Значит, его долг по отношению к Лолите не ограничивался тем, что он доставил ее домой. Значит, благодаря этому неожиданному происшествию, его судьба окажется теперь странно связанной с ее судьбой. Он чувствовал, что должен твердо – тверже, чем прежде,- стоять за нее. Мысль о том, что Лолита ищет его поддержки, взволновала Биноя до глубины души; у него было чувство, будто она схватила его за руку, прося о помощи. Если Пореш-бабу будет сердиться на Лолиту за ее необдуманный и неприличный с точки зрения общественной морали поступок и начнет ее бранить, он возьмет всю вину на себя, надежным заслоном встанет между Лолитой и отцом и, не дрогнув, примет все упреки.
Но Биной неверно понял, что таилось за просьбой Лолиты. Она не любила ничего скрывать и теперь хотела, чтобы Пореш-бабу знал во всех подробностях, что с ней произошло. Она готова была принять любое наказание, которое отец пожелал бы наложить на нее.
С самого утра Лолита сердилась на Биноя. Она сознавала, что он не давал ей повода к этому, но, как ни странно, это сознание не уменьшало, а, наоборот, увеличивало ее досаду. На пароходе у Лолиты было совсем иное настроение.
С детских лет у нее нередко бывали приступы раздражения, за которыми следовали самые нелепые выходки; но на этот раз дело обстояло гораздо серьезнее. Оттого, что в этой истории оказался замешан Биной, Лолита испытывала тайную радость, вроде той, что доставляет людям запретное удовольствие.
Принять покровительство человека постороннего, разделить его общество, и притом без всякой «охраны» в лице родных или близких,- все это создавало опасное положение, и ей было о чем тревожиться. Но врожденная деликатность Биноя придала этому приключению оттенок чистоты и невинности, и она с особенным удовольствием отметила его удивительную внутреннюю скромность. Ей казалось, что она видит совсем не того Биноя, который бывал у них дома, делил с ними игры и забавы, болтал без умолку, весело шутил, смеялся и умел поддерживать приятельские отношения даже со слугами. Под предлогом заботы о ней Биной мог вести себя на пароходе гораздо свободнее, – но, стараясь держаться подчеркнуто на расстоянии, он сделался еще ближе сердцу Лолиты.
Всю ночь одолеваемая разными мыслями, Лолита ворочалась на своей койке и не могла заснуть. Наконец ей показалось, что начало светать. Осторожно приоткрыв дверь, она выглянула наружу. Напоенная росой предрассветная мгла еще лежала над чистым речным простором и окутывала прибрежные леса; дул свежий утренний ветерок, и по воде бежала рябь; из машинного отделения доносился шум – начинался трудовой день.
Выйдя из каюты, Лолита тотчас увидела Биноя. Он заснул В кресле на палубе, уткнувшись в теплый плащ. Сердце Лолиты дрогнуло. Значит, всю ночь Биной охранял ее сон! Так близко, и так далеко… Лолита быстро скользнула обратно в каюту и, остановившись на пороге, снова посмотрела на Биноя, мирно спавшего на фоне сумрачного речного пейзажа, и ей показалось, что среди звезд, оберегающих покой земли, самым ярким светом горит его звезда. И пока она смотрела так на него, нежность затопила ее сердце и на глаза навернулись слезы.