Страница 120 из 192
– Я потом скажу тебе… сегодня ты…
– С сегодняшнего дня – я гость правительства, оно само печется о моем благополучии, так что вам обо мне беспокоиться незачем.
Биной знал, что переубедить Гору невозможно, и не стал уговаривать его взять защитника. Но он сказал:
– Ты же не сможешь есть здешнюю пищу, я буду присылать тебе еду…
– Биной,- нетерпеливо остановил его Гора,- не трать понапрасну свою энергию. Я не хочу, чтобы мне что-нибудь посылали. Пусть мое положение будет таким же, как всех заключенных.
Биной вернулся в бунгало взволнованный до глубины души. Шучорита сидела одна в своей спальне у открытого окна и ждала его. Она заперлась у себя, не в состоянии видеть кого-либо и слушать пустую болтовню.
Сердце ее сжалось от дурного предчувствия, когда она увидела мрачного Биноя, медленно подходившего к дому. Большим усилием воли Шучорита взяла себя в руки и, схватив первую попавшуюся книгу, вышла в гостиную. Лолита сидела в уголке и молча вышивала, хотя обычно она терпеть не могла заниматься рукоделием. Лабонне с Шотишем решали английский ребус, а Лила следила за ними. Харан-бабу и Бародашундори обсуждали какие-то подробности завтрашнего представления.
Биной рассказал им об утренней стычке Горы с полицией. Шучорита выслушала его, не проронив ни слова. Рукоделие упало с колен Лолиты на пол, и румянец, гнева залил ее лицо.
– Не волнуйтесь, Биной-бабу,- успокаивала юношу Бародашундори.- Сегодня вечером я буду у супруги судьи и попрошу ее похлопотать за Гоурмохона-бабу.
– Нет, нет, не делайте этого,- испугался Биной.- Если Гора узнает, он никогда не простит мне.
– Но ведь нужно же что-то предпринять для его защиты,- вмешался Шудхир.
Биной рассказал о своих тщетных попытках взять Гору на поруки и о его решительном отказе от защитника.
– Какое глупое ломанье! – не выдержал Харан-бабу.
До этого дня, как бы Лолита ни относилась к Харану-бабу, она всегда выказывала ему внешнее уважение и никогда не спорила с ним, но сейчас она резко тряхнула головой и сказала:
– Никакое это не ломанье. Гоурмохон-бабу правильно поступает. Зачем же тогда существует судья – чтобы запугивать нас и заставлять защищаться? Мы должны платить налоги, чтобы они получали огромное жалованье, и мы же должны нанимать адвокатов, которые помогали бы нам вырываться из их рук! Нет, уж чем такое правосудие, действительно, кажется, лучше сесть в тюрьму.
Харан-бабу с удивлением взглянул на Лолиту – он привык смотреть на нее, как на ребенка, и никогда не предполагал, что она может так рассуждать. Минуту он стоял пораженный, а потом веско и важно стал отчитывать ее за неуместную вспышку.
– Что ты понимаешь в серьезных делах? Наслышалась всякого вздора от недоучившихся мальчишек, которые вызубрили несколько книжонок и ничего не признают. Они болтают, что им на ум взбредет, а у таких, как ты, голова идет кругом.
Затем Харан-бабу рассказал им о вчерашней встрече Горы с судьей, не преминул он также передать и свой последующий разговор с мистером Браунло. Биной ничего еще не слышал о гхошпурских событиях и потому не на шутку встревожился. Он понимал, что легко судья Гору не отпустит.
Однако своим рассказом Харан-бабу не достиг цели, которую преследовал. Шучориту до глубины души возмутила низость Харана, промолчавшего об этой встрече с Горой. В поступке Харана сказалось его мелкое недоброжелательство по отношению к Горе, и все присутствующие невольно почувствовали к нему легкое презрение. Шучорита не произнесла ни слова. Одно мгновение казалось, что она готова вспылить и разразиться потоком гневных слов, но она сдержалась и, взяв книгу, стала нервно перелистывать ее страницы. И только Лолита вызывающе заявила:
– Для меня безразлично, на чьей стороне Харан-бабу. Одно только я знаю: своим поступком Гоурмохон-бабу доказал, что ОН действительно благородный человек.
Глава двадцать девятая
В день приезда губернатора судья явился в суд ровно в половине одиннадцатого, рассчитывая закончить дела пораньше.
Шактори-бабу, защищавший школьников, хотел было воспользоваться случаем, чтобы помочь и своему другу. Видя, как оборачивается дело, он решил, что самое лучшее – сразу признать вину. В своей речи он просил принять во внимание молодость и неопытность его подзащитных и снисходительно отнестись к ним. Судья приговорил школьников к наказанию розгами от пяти до двадцати пяти ударов в зависимости от возраста и степени виновности каждого.
Гора защищался сам. Но только он начал говорить о бесчинствах полиции, как судья резко оборвал его и не позволил продолжать.
По обвинению в сопротивлении действиям полиции при исполнении ею своих обязанностей Гора был приговорен к месяцу строгого тюремного заключения, причем судья заявил, что он должен быть благодарен, что так легко отделался.
Шудхир и Биной присутствовали на суде, но Биной не решался взглянуть на Гору. Чувствуя, что задыхается, он поспешно покинул зал. Шудхир уговаривал его вернуться в бунгало, принять ванну и поесть, но Биной ничего не хотел слушать. Выйдя за ворота судебного двора, он сел прямо на землю у подножья дерева.
– Возвращайся один,- сказал он Шудхиру, – я скоро приду.
Сколько времени просидел он так после ухода Шудхира, Биной и сам не знал. Солнце уже перешло зенит, когда рядом с ним вдруг остановилась коляска. Подняв голову, он увидел, что из коляски вышли Шудхир и Шучорита. Биной торопливо встал.
– Поедемте с нами, Биной-бабу,- взволнованным голосом сказала девушка.
Заметив, что эта сцена начинает привлекать внимание прохожих, Биной поспешно согласился. Всю дорогу никто из них не вымолвил ни слова.
Когда они возвратились в бунгало, оказалось, что там тем временем разыгралась настоящая баталия. Лолита решительно заявила, что на вечер к судье она ни за что не поедет, и Бародашундори окончательно растерялась. Харана же бессмысленное упрямство «этой девчонки» привело в совершенное бешенство. Сев на своего любимого конька, он без устали поносил заразу, которая распространилась на всю современную молодежь, не желающую знать никакой дисциплины.
– Вот вам результат встреч бог знает с кем,- говорил он,- и всякой безответственной болтовни.
Биной не успел войти, как Лолита бросилась к нему:
– Простите меня, Биной-бабу. Я перед вами очень виновата. Вы были совершенно правы, когда отказывались участвовать в спектакле, только я не хотела вас понять. Вся беда, что мы не знаем ничего, что делается за стенами нашего дома, и поэтому ничего не понимаем. Вон Пану-бабу утверждает, что власть судьи в Индии – воля провидения. Если это действительно так, то наше непреодолимое желание проклинать эту самую власть, очевидно, тоже не что иное, как воля провидения.
– Лолита, ты…- начал было разгневанный Харан-бабу. Но девушка, отвернувшись от него, пренебрежительно сказала:
– Не перебивайте меня, пожалуйста. Я ведь не с вами разговариваю. Не слушайте никого,- обратилась она к Биною-бабу. – Сегодня представление ни в коем случае не должно состояться. Ни в коем случае!
Бародашундори поспешила вмешаться.
– Ну и любезна же ты, нечего сказать,- воскликнула она.- Не даешь Биною-бабу принять ванну и поесть. Ведь уже половина второго! Посмотри, как он осунулся.
– Нет, нет! Я не могу есть тут,- ответил Биной.- Ведь это дом судьи, мы здесь его гости.
Бародашундори попробовала уладить дело миром в стала умолять Биноя остаться; заметив, однако, что дочери не поддерживают ее, она рассердилась:
– Да что такое с вами, в самом деле? Шучи, попробуй хоть ты убедить Биноя-бабу. Ведь мы обещали… На спектакль разосланы приглашения. Как-нибудь через это пройти мы должны,- иначе что о нас подумают! Нам нельзя будет и на глаза людям показаться!
Но Шучорита сидела молча, опустив голову.
Биной отправился на пристань и узнал, что пароход в Калькутту отходит через два часа и прибывает туда на следующий день около восьми утра.