Тайна Черной горы

Чего не было, того не было в его, по общему мнению, весьма удачно сложившейся геологической судьбе. Сколько он пережил! Зверь рвал, но не разорвал, со скал срывался, но не насмерть, не расшибся, выжил, тонул, но спасали, проваливался в засасывающие мари, однако чудом выбирался, благодаря смекалке и выдержке. Не спился, хотя жизнь предоставляла и такую благодатную возможность. Не потерял здоровье, хотя спать приходилось на снегу и сырой земле, не застудил даже почек, не получил типичной геологической болячки – ревматизма. И язвы желудка избежал, питаясь, как и все, одной тушенкой и концентратами. Был всегда весел, жизнерадостен и целеустремлен. Мог служить и уже служил примером. Но однажды после очередного не очень удачного сезона, когда вдруг словно его озарило, он понял, что удачи ему, честно говоря, уже не достичь, годы не те, что надежда, как болезнь, которая вспыхивает, охватывает и тихо проходит, он решительно подвел черту и сам себе сказал: «Баста!» И попросил жену бросить в чулан его походную кожаную куртку с заложенным в карман старым беретом, засунуть «куда-нибудь с глаз подальше» и геологический молоток. Жена с долгожданной радостью выполнила его просьбу.

И Вадим Николаевич ушел на спокойную работу в городе, стал трудиться в управлении. Там, рядом с ним, дорабатывали до пенсии друзья и товарищи, заслуженные «старички» экспедиций, зубастые ветераны, седые «геологические волки». В поле они выезжали редко. В основном занимались бумагами, анализируя добытые материалы полевых партий, скрупулезно проверяя планы и отчеты экспедиций.

Примерно через полгода начальником управления был назначен Виктор Андреевич Ермолов, а в давние молодые годы попросту Витя, Витюха, по прозвищу Сохатый – из-за высокого роста и худобы, тот самый, с которым Вадим Анихимов еще до войны прокладывал маршруты на суровом Малом Хингане и буйно заросшем таежном Сихотэ-Алине, с кем спал в одной палатке, греясь спина о спину, и ел из одного котелка. И однажды как-то к вечеру, к концу рабочего дня, нежданно позвонила секретарша и сухим тоном попросила Вадима Николаевича «срочно зайти к шефу».

Анихимов машинально взглянул на часы – оставалось около получаса до конца трудового дня, – сложил на всякий случай в ящик письменного стола бумаги, чтобы не возвращаться в кабинет, и направился к «самому», пытаясь предугадать тему разговора или возможного срочного задания или – все может быть! – и обычного нагоняя. «Лошадь на четырех ногах и то спотыкается», – подумал он тогда. До этого времени их пути не перекрещивались в управлении, хотя Ермолов и ходил в замах. У Анихимова был свой прямой начальник и свой персональный вышестоящий зам. С Ермоловым поддерживал обычные дружеские отношения, бывая в компании, иногда вспоминали о прошлом: «А ты помнишь?» И вот теперь друг молодости стал «при власти». А власть штука опасная, она порой так меняет человека, что и родная мать не узнает. Повидал на своем веку всяких начальников, и больших и малых.

Ермолов, как потом не раз отмечал и убеждался Анихимов, почти не изменился, остался таким же, самим собой, хотя приобрел достойную солидность и завидную уверенность, словно с рождения ходил в руководителях.

– Не надоело копаться в чужих отчетах? – пожимая руку, спросил он и тем самым сразу же поставил Вадима Николаевича в затруднительное положение.

– С какой стороны на это посмотреть, – неопределенно ответил Анихимов, силясь догадаться, в какую сторону клонит начальник. Если хочет предложить крупную партию или экспедицию, он все равно не согласится, никуда и ни за какие шиши из Хабаровска не уедет.

– Неужели навсегда распрощался с надеждой? – Виктор Андреевич сделал упор на последнем слове «надежда», не думая, но попадая в самое уязвимое место.

– С полем я завязал, – как можно спокойнее ответил Вадим Николаевич.

– Поиск можно вести и здесь, а не только в маршрутах.

– Не понимаю, вернее, не представляю себе такого поиска, – насторожился Анихимов, где-то в глубине души предчувствуя что-то манящее и захватывающе-интересное, припоминая, что в молодости Виктор Андреевич был горазд на всякие мудреные выдумки, приспособления и находил удивительно простые смекалистые решения в отчаянно-сложных и запутанных положениях. Что-то задумал и сейчас. Неспроста затеял разговор в конце дня, чтобы никто не помешал.

И Вадим Николаевич не ошибся. Ермолов сразу, как говорят, взяв быка за рога, предложил перспективное дело, заметив, что именно только ему, Вадиму Анихимову, с его энциклопедическими знаниями, – он так и сказал «с энциклопедическими знаниями», – и по плечу возглавить группу специалистов на такой сложный, трудный, нудно-кропотливый, но очень нужный геологоразведочный поиск.

«Голова! Виктор Андреевич – это голова! – уважительно подумал Анихимов. – О такой работенке только мечтать может геолог! Если он, конечно, душой и сердцем поисковик. И сложности и размаху». И вслух спросил:

– Группа подобрана?

– Нет.

– А кандидаты в нее есть? – с другого конца зашел Вадим Николаевич, давно усвоивший тонкие отношения между людьми управления.

– На примете много, – признался Виктор Андреевич. – Но кого взять, это право руководителя. Сам знаешь, как у нас, когда отправляются в маршрут. Помощников подбирают по специальностям и личным интересам.

– Если я правильно понял, у руководителя группы все карты в руках и полное доверие? – он сделал ударение на «карты» и «доверие», как бы спрашивая о самостоятельности деятельности группы.

– Доверие полное и всестороннее, – понимающе ответил Ермолов. – Получаешь не только в переносном, но и в прямом смысле в свои руки карты, отчеты, полностью весь архив, и не только наш. – Виктор Андреевич сделал паузу, очень серьезно произнес: – А от тебя ждем лишь одну карту – рабочую карту прогнозов. Предполагаемых возможных металлорудных зон. Конечно, я имею в виду цветные металлы, ты меня понимаешь. Такая карта нам во как сейчас нужна! – Ермолов выразительно провел ладонью поперек своего горла, по выступающему кадыку. – С ней мы спланируем работу на десятилетия!

– Еще один вопрос! – Анихимов не спешил давать согласие.

– Давай!

– Тогда в лоб: почему именно меня на это берешь?

– А сам не догадываешься?

– Нет, – пожал плечами Вадим Николаевич. – По старой дружбе, что ли?

– В геологии, как сам знаешь, дружба дружбой, а служба службой.

– Тогда объясни, если не секрет.

– Ведь секрет в тебе самом. В твоей работоспособности. Сам будешь вкалывать и другим не дашь покоя. Ты, только ты, сможешь потянуть такой воз, и на приличной скорости, – Виктор Андреевич достал пачку «Казбека», раскрыл, протянул. – Закуривай!

– У меня свои, «Беломор». Привык.

– Другому поручи такое дело – охотников много! Так они в него зароются с головой и будут копаться пятилетку, а то и побольше. А нам ждать некогда. Время подпирает, – и спросил напрямую: – Сколько тебе надо времени?

– Даже не предполагаю. Дело новое, – откровенно признался поощренный Анихимов. – Надо подумать, прикинуть объемы.

– Да, ты прав, дело новое. Такие поиски еще никто не вел. Но я знаю тебя, знаю, что тянуть резину не будешь, и потому сроками не ограничиваю. – Виктор Андреевич снова становился руководителем, и в его голосе мягко и властно зазвучал металл. – Действуй! Приказ будет подписан утром.

3

Группу Вадим Николаевич подобрал, как говорил, «что надо», из опытных и работящих, несмотря на ворчание и прямые возражения многих начальников и руководителей. А дальше, как говорится, было делом техники и обобщений. Перерыли архивы свои, геологические. За годы советской власти и дореволюционные. И другие архивы, включая исторические, краеведческие, государственные. Перечитали документальную литературу, фольклор, устное народное творчество местных народов, их сказки, песни, легенды. Переворошили тонны бумаги. Внимательно вчитывались в полустертые слова старых рукописей, сохранившихся еще с походов первых казачьих дружин Пояркова и Хабарова, составленных, очевидно, согласно столичным инструкциям, «сказки», «расспросные речи», «отписки» служилых людей, они содержали сведения о том, «какие по тем речкам люди живут, и дают ли кому они ясак с себя, и про серебряную, и медную, и свинцовую руду, и про винюю краску, чем кумачи красят». Царские сановники и воеводы зорко присматривались к новому богатому краю. Да и в последующие столетия интерес не ослабевал. Сибирь и Дальний Восток, ставшие местом ссылки неугодных и строптивых вольнодумных людей, превращались в неисчерпаемую кладовую, из которой полными пригоршнями черпали ценные природные богатства, пополняя государству казну.