Страница 25 из 28
Река, подобно предыдущим, уже покрылась прочным льдом, препятствовавшим нам ловить рыбу. Во всех этих реках живут хариусы и водятся, должно быть, также ускучи, но, к сожалению, мы не могли добыть ни одного экземпляра рыб из-под толстого льда. На быстринах, правда, оставались кое-где полыньи, но до них очень трудно было добраться и еще труднее ловить. Переправы через эти реки по гладкому льду также затрудняли несколько движение: предварительно лед нужно было посыпать землей, чтобы верблюды не скользили, так как на чистом льду они держаться не могут.
Из долины Тацеин-гола мы поднялись в горы и, пройдя по ним около 15 верст, спустились в глубокую долину левого притока названной реки – Шаргаин-гола[12]. Эта река мало уступает по массе воды Тацеин-голу, но долина ее не представляет таких удобных пастбищ. Из этой долины мы опять поднялись в горы, с которых ясно был виден Южный Алтай, отстоявший от дороги верстах в семидесяти на юге.
Цепь состоит в этом месте из одного весьма высокого хребта, в котором заключается гора Цасату-богдо – высочайшая из вершин Южного Алтая. Она имеет вид трапеции с закругленным вверху меньшим основанием и покрыта вечным снегом, спускающимся от вершины приблизительно футов на 500 по вертикальному направлению. Поэтому абсолютная высота Цасату-богдо должна быть около 14000 футов. От монголов, спрошенных нами об этой горе, мы получили подтверждение, что вершина ее постоянно покрыта снегом, а сама гора считается священной.
Из Южного же Алтая на означенном пространстве, по показанию монголов, не вытекает ни одной значительной реки как с северного, так и южного склона цепи, а только несколько маловодных речек, иссякающих вскоре по выходе из гор на соседние пустынные равнины.
Присутствие Южного Алтая все-таки значительно оживляет здешнюю пустынную страну. По рассказам монголов, источники в этих горах встречаются нередко, растительность как в горах, так и у подножий их несравненно лучше, чем на сопредельных равнинах. В летнее время монголы всей окрестной страны кочуют в этих горах, спускаясь с них осенью.
Зимою Южный Алтай покрывается снегом и иногда столь глубоким, что переход через него бывает затруднителен. Во время нашего путешествия вдоль Южного Алтая в октябре и в первой половине ноября большая часть его была покрыта снегом и он резко выделялся своей белизной на темно-сером фоне соседних равнин, еще не одетых снежным покровом.
В восточной части горной страны, по которой мы шли, лежал уже довольно глубокий, вершка в три, снег и несколько дней сряду дул весьма холодный встречный ветер с востока. Но в пустынной долине между Алтаем и Хангаем, лежащей гораздо ниже, снега еще не видно было нигде. В 18 верстах к востоку от р. Шаргаин-гол мы вышли на почтовую Калганско-улясутайскую дорогу и остановились на большой высоте, с лишком в 6000 футов, на ночлег.
Атмосфера в Монголии на таких высотах необыкновенно прозрачна: вечером в тот день можно было простым глазом довольно отчетливо наблюдать неосвещенный край луны, еще не находившейся в первой четверти, а в небольшую трубу, увеличивающую около 20 раз, без большой погрешности замечать соприкосновение этого края с натянутыми в ее фокусе нитями.
Последние две станции от урочища Хара-нидунэй-шант до почтовой дороги мы шли по тропе. Проводник повел нас южнее дороги, на которой перевалы были покрыты глубоким снегом, и потому вывел на почтовую дорогу позже, чем следовало. По выходе на Калганско-улясутайский почтовый тракт мы узнали от местных монголов о существовании другой, более удобной дороги в Куку-хото, направляющейся по долине Больших озер близ северного подножия Алтая.
Наш проводник той дороги не знал и вывел нас на почтовую дорогу, с которой есть два поворота в Куку-хото: от станции Харанидун и Онгиин. При этом оказалось, что пункт на почтовой дороге, куда мы вышли, поставлен на картах почти на целый градус севернее, чем следовало.
Утром по почтовой дороге мимо нашего лагеря проехало около 100 китайских солдат. Несколько человек из них заехал к нам. Солдаты эти возвращались со службы из Улясу-тая в Пекин и ехали верхом на почтовых лошадях, а багаж их шел на почтовых же верблюдах, отправляемых с пикетов ранее выступления самих солдат. Они ехали скоро, делая по три, по четыре станции ежедневно, и, как видно, не жалели монгольских лошадей и верблюдов, погоняя усердно тех и других.
Навьючив своих верблюдов, и мы последовали по той же дороге за солдатами. Местность стала сильно склоняться к востоку, так что, пройдя не более 20 верст, мы спустились с лишком на 1000 футов и вышли на широкую, местами болотистую долину р. Горида-гола, или Горидуин-гола. На левом ее берегу расположен почтовый пикет юрт из пятнадцати. Монголы, содержавшие этот пикет, жили тут с женами и детьми. Корм поблизости пикета был совершенно вытравлен, а потому мы спустились вниз по речке версты на две и остановились в широкой ее долине дневать.
Почтовое сообщение в Монголии устроено только для правительственных надобностей, а частные лица им не пользуются. Расходы по содержанию почтовых пикетов падают на местное население. Каждый хошун (удельное княжество) обязан содержать известное число пикетов. Но повинность эту нельзя признать вполне натуральной: всякий хошун нанимает на общественные суммы нескольких монголов с верблюдами и лошадьми, которые и содержат эти пикеты, получая средним числом по 20 лан (около 50 руб.) на юрту ежегодно и положенное количество баранов.
Почтовые пикеты по Калганско-улясутайскому тракту между станциями Саир-усу и Харанидун содержат местные монголы, образующие так называемое Харчинское ведомство. Зато они избавлены от прочих повинностей и получают еще небольшое вспомоществование от своих хошунов.
На каждом пикете содержится положенное количество почтовых лошадей и верблюдов, а также хорошая юрта для проезжающих чиновников, но экипажей никаких нет. Почтовые пикеты не всегда остаются на одних и тех же местах, а по временам передвигаются немного в стороны от назначенных мест по мере вытравления пастбищ, но располагаются всегда поблизости дороги.
Все проезжающие по казенной надобности пользуются бесплатно верблюдами и лошадьми на пикетах, а также определенным числом баранов для пищи, соответственно своим чинам или должностям. Это число далеко превосходит действительную потребность, а потому многие из проезжающих чиновников продают излишних баранов монголам, содержащим станции, получая взамен их серебро.
Некоторые из важных чиновников собирают таким образом значительные суммы, получая с каждого пикета по нескольку десятков лан. Встречаются, конечно, между ними и добросовестные, не берущие лишнего. Про одного, например, рассказывали, что он не только сам не брал лишних баранов, но строго воспрещал пользоваться ими и чиновникам своей свиты.
Почтовые дороги в Монголии соединяют Кобдо с Улясу-таем и Улясу-тай с Калганом. В тех местах, где почтовых дорог не существует, проезжающие по казенной надобности лица и казенные транспорты следуют на переменных верблюдах и лошадях, сменяемых в попутных улусах, для чего высылаются вперед загонщики, собирающие заблаговременно потребное количество тех и других животных. На пути в Куку-хото нам неоднократно приходилось быть свидетелями такой процедуры сбора верблюдов для казенных транспортов, шедших из этого города в Кобдо и в Улясу-тай.
Караваны частных лиц избегают почтовых дорог, на которых подножный корм поблизости источников вытравляется почтовыми животными. Кроме того, по существующему правилу, в случае недостатка или усталости почтовых верблюдов и лошадей, забирают для казенной надобности первых попавшихся, возвращая их хозяевам только по миновании надобности.
На другой день по прибытии на р. Горидуин-гол мы расспрашивали местных монголов о дороге в Куку-хото. Оказалось, что многие из них бывали несколько раз в этом городе и знали все дороги, ведущие туда из Западной Монголии. О дорогах, отделяющихся на станциях Харанидун (20 верст к востоку от пикета Гориды) и Онгиин (120 верст к востоку от пикета Гориды), в Куку-хото они сообщили нам, что обе они кружны и в Гоби бедны водою и кормом.
12
Шаргаин-гол впадает в Таца-гол слева, верстах в двадцати ниже пересечения этой последней реки с нашим путем.