Страница 1 из 28
Издательство ЭКСМО, продолжая серию «Великие путешествия», предлагает вниманию читателей наиболее увлекательные страницы из путевых записок М. В. Певцова. Это богато иллюстрированное издание рассчитано на всех, кому интересны дальние страны, их природа и культура, а также рассказы о приключениях и экстремальных происшествиях, подстерегающих путешественников в неизведанных, экзотических уголках Земли.
«Мир – это книга, – сказал однажды французский писатель и путешественник Луи Шарль Фужере де Монброн, – и тот, кто не путешествует, читает лишь одну ее страницу». Все мы, живущие на этой планете, так или иначе путешествуем.
Кто-то в этой книге за всю жизнь осилит лишь пару страниц, а кто-то – прочтет множество томов. Но есть люди, которые, если продолжать пользоваться образным сравнением де Монброна, одолели целые библиотеки. И они не просто прочитали – они сами написали «книги мира».
К числу таких людей относится и Михаил Васильевич Певцов (1843–1902). Даже сейчас, когда в распоряжении путешественников есть самые современные технические средства, многие районы Центральной Азии по-прежнему считаются труднодоступными и просто опасными. А полтора века назад это было одно огромное «белое пятно»! Сведения об этом регионе были настолько отрывочны и скудны, что, по сути, представляли собой лишь «оглавление» книги. М. В. Певцов стал, конечно, далеко не первым, кто в конце XIX века заново открывал Центральную Азию, но он быстро исправил этот «недостаток» и внес свой неоценимый вклад в мировую географическую науку. Сначала Михаил Васильевич участвовал в экспедициях, которые возглавляли другие, после, набравшись опыта, сам организовывал и руководил исследованиями. А затем поднял знамя, упавшее было после безвременного ухода Н. М. Пржевальского, заменив великого первопроходца на посту начальника Тибетской экспедиции Русского географического общества.
От Издательства
Двенадцать лет жизни, почти 20 тысяч пройденных километров, бесчисленное множество географических, геологических, этнографических открытий – об этом и о многом другом рассказывает в своих трех книгах выдающий российский путешественник Михаил Васильевич Певцов. Северный Китай, Восточная Монголия, Кашгария, Джунгария – эти краям вполне подходит эпитет «бескрайние», но они совсем не «бесплодные» и уж никак не «безынтересные». Именно поэтому труды М. В. Певцова, одного из ярчайших представителей российской географической науки второй половины XIX века, по-прежнему считаются «классическими».
В свою первую экспедицию он отправился в 1876 г. Объектом исследования стала Джунгария – степной регион на северо-западе Китая. Итоги путешествия, опубликованные в «Путевых очерках Джунгарии», сразу же выдвинули М. В. Певцова в число ведущих исследователей Центральной Азии, за его результаты путешественник был награжден малой золотой медалью Русского географического общества.
«Очерки путешествия по Монголии и северным провинциям внутреннего Китая» – результат второй экспедиции Певцова, предпринятой в 1878–1879 гг. А через десять лет, после скоропостижной кончины Н. М. Пржевальского, Русское географическое общество назначило Певцова начальником Тибетской экспедиции. Это путешествие, описанное М. В. Певцовым в «Трудах Тибетской экспедиции 1889–1890 гг.», стало одним из крупнейших исследований Центральной Азии в истории не только российской, но и мировой географической науки.
ПУТЕВЫЕ ОЧЕРКИ ДЖУНГАРИИ
Для прикрытия хлебного каравана, отправляющегося в мае 1876 г. из Зайсанского поста в китайский город Гучен, от появившихся в то время близ нашей границы дунганских шаек был назначен конвой в составе казачьей сотни, одна полусотня которой должна была сопровождать караван до самого Гучена, а другую велено было оставить в лежащем на пути к Гучену г. Булун-Тохое для конвоирования следующих хлебных транспортов. Начальство над сотней возложено было на меня, мне поручено было также собрать по возможности подробные сведения о стране, по которой должен был следовать караван, в особенности на пространстве между Булун-Тохоем и Гученом, где до того времени не случилось еще бывать никому из путешественников.
Напутствуемые пожеланиями счастливого пути и благополучного возвращения, мы выступили из Зайсанского поста 16 мая и, сделав небольшой переход, остановились на ночлег в проходе Джан-Тиль горного хребта Манрака, через который пролегает дорога на высокую Чиликтинскую равнину, лежащую к югу от этого хребта. Вершины Манрака, не достигающие снежной линии, уже были покрыты свежей зеленью и перед солнечным закатом блестели мягким, золотистым светом, отражавшимся приятным колоритом и на соседних обнаженных утесах и скалах.
Мы раскинули наши юрты на берегу живописного горного ручейка, струившегося среди ущелья; казаки развели костры и вскоре принялись за ужин; между тем сопровождавшие караван киргизы совершали свою вечернюю молитву: разостлав широкий войлок на земле, они выстроились в шеренгу, лицом к западу и начали взывать монотонно и уныло к Аллаху, сопровождая эти взывания своими оригинальными знамениями, коленопреклонением и частыми земными поклонами.
На следующий день мы продолжали подниматься тем же проходом. Вскоре на нас повеяло холодом, несмотря на то что день был тихий и такой же солнечный, как накануне, когда на соседней северной равнине уже порядочно пекло.
Поднимаясь тем же проходом, мы, наконец, достигли высшей точки перевала и по отлогому спуску сошли на высокую Чиликтинскую равнину, где и остановились на ручье Ащи-булак на ночлег. Окрайный хребет Манрак возвышается над этой равниной, по-видимому, не более 500 футов, тогда как относительная высота его гребня над соседней северною равниной простирается по крайней мере до 2400 футов.
С ручья Ащи-булак мы направились к юго-востоку по ровной каменистой поверхности Чиликтинской нагорной равнины. Дорога, по которой мы шли, представляет прекрасное естественное шоссе, но местность по сторонам весьма непривлекательна: повсюду щебень, галька, гравий и дресва, лишь кое-где пробиваются из почвы тощие колючки и низкорослый вереск; вокруг не видно ни деревца, ни единого возвышения среди этой необъятной равнины.
Только присутствие дроф оживляет ее несколько. Длинными вереницами переносятся они с места на место тяжелым, неуклюжим полетом и, спустившись на землю, преважно расхаживают, поклевывая и озираясь по временам. Дрофы очень любят эту равнину и не покидают ее: сюда слетаются они многочисленными стаями еще в конце апреля, тут же гнездятся и только в октябре покидают Чиликтинскую равнину, отлетая на юг. Вероятно, открытая на обширном пространстве местность, а отчасти, быть может, и дресвяная почва Чиликтинского плоскогорья привлекают их.
Высота местности, по которой мы следовали, дала себя почувствовать: несмотря на 18 мая, погода стояла такая холодная, как в глубокую осень. Впрочем, на этой нагорной равнине, высоту которой наши казаки определили весьма оригинально, сказав, что отсюда «небо можно достать пикой», не только весна, но даже и лето бывает прохладное, при облачном небе и порывистых северо-восточных ветрах, дующих со стороны снежных гор, становится уже совсем холодно. Недели за две до нашего прихода, следовательно, в первых числах мая, здесь выпал снег в пол-аршина и лежал несколько суток, между тем как на нижележащей северной равнине его не стало уже с 10 марта.