Страница 19 из 26
Флотилия пришла первой. Широкая прямая улица тянется между двумя рядами низких хижин, обнесенных деревянным частоколом. Банановые рощи обещают богатую поживу. За ними высится все тот же нетронутый дремучий лес. От устья притока до конца просеки этот первобытный лес образует стену толщиной в 100 м; другая стена высокоствольных деревьев, не более 50 м ширины, отделяет селение от вод Арувими. Покуда люди направлялись к челнокам на другой берег мелкого притока, наши матросы тщательно осматривали окрестность и искали по дворикам и хижинам, не укрылись ли где дикари, либо с карабином на плече фуражировали на плантациях.
На биваке нам пришлось произвести дознание об убийстве. Накануне в Энгуэддэ один из занзибарцев пал от пули, которую, может быть, пустил в него один из товарищей. Перед началом суда я просил двоих офицеров с 40 человеками команды снова переправиться через приток и исследовать юго-западный его берег, чтобы узнать, нельзя ли достать там припасов на завтрашний день.
Мой маленький военный совет собрался, и мы уже снимали допрос со свидетеля, как вдруг нас поразили звуки необыкновенно усердной пальбы. Лейтенант Стэрс взял 50 человек и отправился в ту сторону скорым шагом. Мне казалось, что девяноста усовершенствованных ружей будет вполне достаточно, и я снова занял свое судейское место. Однако пальба продолжалась с ожесточением, и слышался непрерывный ружейный огонь наших разведчиков.
Тогда доктор, Нельсон и я поспешили к берегу. Первым попался мне на глаза лейтенант Стэрс; он был в разорванной рубашке, кровь ручьем лилась у него из раны на левой стороне груди, в области сердца. Подле меня слышался шум, как бы от дождя, падающего на листья, – это были стрелы, осыпавшие нас градом. Я поручил нашего бедного друга заботам Пэрка и побежал присоединиться к своим. Застал я их лежащими во всевозможных положениях и без всякого толку стреляющими в какие-то подозрительные кусты на противоположном берегу; очевидно, там и скрывались искусные неприятельские стрелки, но ни одного из них не было видно.
В то время как наши люди на пироге переплывали приток, туземцы, наиболее отважные из всех, до сих пор нами встреченных, внезапно осыпали их стрелами. Чтобы по мере возможности избежать ядовитых стрел, наши люди постарались укрыться в пироге и в то же время изо всех сил гребли назад, к нашему берегу. Достигнув его, они схватили ружья и принялись стрелять как попало. Лейтенант Стэрс, подоспевший на помощь, организовал более правильную пальбу, но тут в него самого попала стрела, которую он выдернул, командуя отступлением. Пятеро других из наших также ранены. Пока я выслушивал это донесение, какая-то тень мелькнула между двумя кустами. Я выстрелил; в ответ на это послышался не то стон, не то какое-то завывание. Минуты через две стрелы перестали летать. Я поручил отряду наших наилучших часовых наблюдать противный берег и привести обратно в лагерь остальных людей.
Вечером разведчики привели нам семь коз, найденных в лесу. Они отыскали брод через приток и стреляли по небольшой толпе дикарей, шедших на помощь своим собратьям, а может быть, возвращавшихся после перестрелки с нами.
14 августа утром два отряда стрелков снова переправились через приток, чтобы отомстить врагам, наделавшим нам столько бед. Другой отряд, под начальством капитана Нельсона, углубился в леc. Через несколько минут мы услышали ружейный залп, потом другой, потом непрерывную стрельбу, которая доказывала, что неприятель защищается отчаянно. У нас в авангарде были превосходные стрелки; но в такой трущобе мудрено причинить серьезные потери хитрым дикарям, владеющим столь опасным оружием, постоянно держащимся в засаде и совершенно не сознающим ужасной силы наших смертоносных зарядов, которые градом сыпались в подлесок.
Из трехсот зарядов, выпущенных в этот день, только четыре достигли цели. С нашей стороны также четверо ранены стрелами, только что пропитанными каким-то веществом, цвета копаловой камеди. Мне принесли труп одного дикаря. Его длинные и густые волосы охвачены были железным обручем; на шее у него было ожерелье из шариков того же металла, перемешанных с обезьяньими зубами. Его собственные зубы были обточены и заострены. Два ряда шрамов украшали его грудь и живот. Он не подвергался обрезанию. На шее другого дикаря, лежавшего на пристани, было ожерелье из человеческих зубов; на голове у него была блестящая железная повязка, надо лбом и на руках такие же украшения, а вокруг левого предплечья для защиты тела от повреждения тетивой лука – толстый валик из хлопка, зашитого в козью кожу.
Вытеснив дикарей из всех их засад, наши люди отправились добывать провизию и к вечеру принесли в Ависиббу столько бананов, что каждому досталось по восьмидесяти штук, что составляет четыре суточных порции.
Стрела вонзилась в грудь лейтенанта Стэрса на 32 мм ниже сердца, рана была длиной в 5 мм и шла в глубину на 38 мм. Остальные были ранены в кисти рук, в предплечья, в мягкую часть спины. В то время нам неизвестны были свойства того странного вещества, в которое дикари обмакивают кончики своих стрел; не знали мы и того, что в свежем и в сухом виде вещество это действует различно. Доктор только и мог сделать, что спринцевать раны водой да вычищать их как можно лучше. Опытные люди нашего каравана уверяли, что этот яд извлекается кипячением индийского каучука.
Другой сведущий человек, из туземцев, говорил, что он извлекается из одной породы аронника, который толкут и потом кипятят. Этот отвар сливают и снова варят до тех пор, пока жидкость не сделается густой, как сироп, затем ее мешают с жиром; она имеет острый запах, напоминающий запах Assafetida. Наши люди утверждали, что против этого яда не устоят слоны и другие крупные животные, – это сильно беспокоило нас. Впрочем, я считал, что это преувеличено. Учитывая, что ранки неглубоки и более похожи на уколы булавками, мы не отчаивались в положении нашего друга Стэрса и девяти других израненных.
Стрелы туземцев – из темного дерева, длиной в 60 см или около того, очень тонки, острые концы их подвергают медленному отвердению путем длительного прогрева их в горячем воздухе над очагом хижины. С другого конца в стреле надрезывают продольную щель, в которую вставляют листок, для большей правильности полета. На 12 мм повыше заострения, тонкого, как игла, расширенная часть вырезывается сердечком длиной в 5 см и с внутренней стороны покрывается мелкими зарубками. Эти-то головки стрелы и обмакиваются в клейкое вещество, о котором говорилось выше. Другие, виденные мной, бывают покрыты слоем чего-то черного, в свежем состоянии напоминающего шведский деготь, но с очень неприятным запахом. Приготовленные таким образом концы стрел обвертываются зелеными листьями, связываются в пучки и тогда уже вкладываются в колчан, где помещается их до ста штук. Мелочная заботливость, с какой дикари обвертывают каждый наконечник своих стрел, заставляла нас крепко призадумываться, и беспокойство за раненых все увеличивалось.
Лук длиной в 90 см, из темного и чрезвычайно твердого дерева. Тетивой служит широкая лента из тростника, тщательно отполированного. Пробуя стрелять из такого лука, в первый раз на расстоянии двух метров, я насквозь пробил деревянной стрелой жестяную коробку с крышкой. Выстрелив вверх, я видел, как стрела пролетела выше самых высоких ветвей и упала по ту сторону дерева, стоявшего от меня за 180 м. Оружие это нешуточное, и нет сомнения, что на близком расстоянии и вследствие сильного толчка, сообщаемого этим луком, стрела может насквозь пробить грудь человека. В расстоянии 120 шагов я промахнулся в птичку всего на 3 см.
15 августа в полдень первая колонна, под начальством дежурного Джефсона, выступила за ограду деревень Ависибба. Один из пленников сказал, что несколько выше по реке мы встретим еще три водопада. Согласно данным мной инструкциям, мистер Джефсон должен был следовать берегом и к 2 часам 30 минутам пополудни сделать привал, выбрав для этого удобное место. Я же со своей флотилией, состоявшей теперь из «Аванса» и четырнадцати пирог, оставался на месте, покуда капитан Нельсон с арьергардом очистит лагерь. Так как лодки подвигаются быстрее пешеходов, я рассчитывал все-таки опередить их и, пройдя водой с час, стать на якоре и подождать Джефсона. Эти распоряжения были в точности переданы и растолкованы всем старшинам.