В дебрях Африки

2 августа у нас был смертный случай – первый за 36 дней после выступления из Ямбуйи. Принимая во внимание все лишения и непосильные труды, доставшиеся нам на долю, я еще дивился тому, что наше положение не хуже. Все мы давно нуждались в отдыхе, но караван спешил вперед, в надежде найти на том или другом берегу какой-нибудь поселок, достаточно снабженный съестными припасами, чтобы прокормить нас дней пять.

Достигнув большой деревни, по всем признакам заброшенной по крайней мере полгода назад, мы располагали тут переночевать, как вдруг я услышал какие-то крики и необычное движение. В одной из хижин нашли человеческий труп, уже в значительной степени разложившийся; потом нашли другой, третий… Мы поспешили снова собрать свои пожитки и поскорее вышли из этого селения мертвецов, из боязни захватить ту страшную болезнь, которая, по-видимому, принудила жителей разбежаться из своих зачумленных жилищ.

Один из наших несчастных ослов, не находивший корма в этой стране деревьев и джунглей, лег на землю и околел. Остальные тоже очень страдают от недостатка трав в нескончаемых лесах.

Устье реки Нгоклы, северного притока Конго, который в этом месте оказался до 16 м шириной, приходилось как раз против нашей вечерней стоянки.

3-го на горизонте показались два холма: один на востоке-юго-востоке, другой еще немного восточнее. Мы остановились у нижней оконечности речного изгиба, внутри которого находятся два острова. На одном из них – о радость! – мы нашли двух коз и, конечно, тотчас же зарезали их, одну – для офицерского стола, а другую – на бульон для больных. Будь у меня сотня коз, сколько бы сохранилось человеческих жизней, которые постепенно погасали.

4-го достигли, наконец, водопадов Панга, или Нэпанга, о которых столько наслышались от юного туземца Бакули.

Эти водопады 10 м высоты, но они кажутся вдвое выше по причине чрезвычайно отлогой покатости, начинающейся далеко выше уступов. Весь водопад имеет до 1½ км протяжения и представляет первое действительно серьезное препятствие на пути нашей флотилии; он низвергается по гнейсовым утесам четырьмя отдельными каскадами, из которых наибольший имеет 60 м ширины. Он служит естественной охраной для туземцев, населяющих большой остров Нэпанга, имеющий около полутора километров длины, 300 м ширины и расположенный в 600 м ниже водопадов.

На острове 3 деревни, заключающие до 250 хижин конического типа. Несколько деревень расположились по берегам реки. Туземцы здесь питаются почти исключительно бананами, хотя у них есть и маниоковые поля.

Один злополучный занзибарец, должно быть решивший как можно скорее разорить нас, приближаясь к Нэпанге, опрокинул свой челнок и потопил два ящика патронов к пулемету, пять ящиков медной монеты, три ящика с белилами, один с бусами, один с тонкой медной проволокой, несколько патронташей и семь карабинов.

В этой местности все дико; одинокий гиппопотам, завидев нас, погнался за нами и чуть было не настиг, но получил тяжелую смертельную рану. При нашем приближении куры разлетелись во все стороны и попрятались в джунглях. Козы также оказались крайне дикими. Впрочем, нам удалось-таки изловить двенадцать коз, что подало мне надежду спасти несколько больных. Невода и верши туземцев доставили нам немного рыбы.

Три дня сряду фуражиры шарили по островам и по деревням обоих берегов и в конце концов набрали 110 кг кукурузы, 18 коз, столько же кур и несколько бананов. И это все, что они могли достать на 383 человека! Они исходили множество поселков, но видно было, что и у самих туземцев не много запасов. По слухам, туземцы теперь воюют с другим племенем – энгуэддэ и, вместо того чтобы обрабатывать свои поля, питаются грибами, корнями, травами, рыбой, улитками, гусеницами, стеблями бананов, изредка разнообразя эту странную диету кушаньем из человеческого мяса, когда удается поразить копьем врага.

Дальнейшее пребывание в таком месте не представляло никакого удовольствия, и потому мы немедленно занялись переноской судов. Для этой цели отряду Стэрса поручено было проложить дорогу и для большого удобства наложить поперек пути круглых обрубков; отряды № 3 и № 4 тянули бечевой челноки; отряд № 4 перенес «Аванс» целиком, не разбирая его, и шествовал в такт под звуки дикой музыки и песен. Вечером 6 августа, после утомительной работы, мы стали лагерем по ту сторону больших водопадов Панга.

От водопадов Панга до лагеря Угарруэ

За три километра от последнего ночлега мы заметили на острове, посреди реки, нечто вроде маленькой крепости и деревню, стоявшую так низко, что она казалась нам совсем вровень с водой.

7-го мы отправились осматривать это местечко, что оказалось очень трудным предприятием по причине чрезвычайной быстроты течения, стремящегося к Панге по довольно крутому и опасному склону. Островок этот первоначально был, вероятно, подводным рифом, который лишь несколькими плоскими вершинами выставлялся из уровня самых высоких вод; впоследствии все неровности поверхности были засыпаны землей, очевидно, привезенной с берегов. Длина островка – 60 м, ширина – от 20 до 30 м. Рыбаки выстроили на нем десятков шесть конических хижин, окруженных забором из досок очень легкого дерева и из сломанных челноков. В настоящее время уровень воды был всего на 15 см ниже самого низкого пункта острова.

В этот день, во время перехода от водопадов Панга к порогам Неджамби, случилось неприятное происшествие. Бестолковый лоцман так глупо направил пирогу под нависшие ветви прибрежных деревьев, что она опрокинулась на самой быстрине потока. Таким образом, мы лишились еще двух ружей и ящика с порохом. Эти занзибарцы до того беспечны и так небрежно относятся к перевалам через пороги, что я просто чувствую, как старею под бременем всех этих тревог. Все неудачи, все утраты, понесенные нами, коренятся единственно лишь в упорном пренебрежении этих людей к исполнению отдаваемых мною приказаний. На суше они отбиваются от товарищей, разбредаются по лесу и больше не возвращаются, значит, либо убежали, либо туземцы подстрелили их. У нас недостает уже восьми человек и семнадцати карабинов.

8-го караван перетащил челноки через пороги Неджамби и стал лагерем в нескольких километрах ниже Утири. На другой день мы пришли в селение, построенное совсем иначе, нежели принято на нижнем Арувими. Хижины очень низкие, но крыши у них со щипом; каждый домик окружен прочной и высокой оградой из стволов одного дерева, принадлежащего к семейству мареновых и грубо расщепленных на доски длиной в 180 см, шириной в 23 и толщиной в 10 см. Между двумя рядами таких домов идет улица, шириной по меньшей мере в 6 м. Если бы человек двенадцать отважных людей, вооруженных ядовитыми стрелами, засели в оградах этих хижин, они наделали бы много бед неприятелю, хотя бы вооруженному карабинами.

10 августа мы дневали, но фуражиры, разосланные по трем направлениям, достали пищи только на два дня. Один из них, по имени Хальфан, ранен в горло деревянной стрелой. Самое место раны еще раз доказало, что наши люди и не думают беречься: он шел и «зевал» по верхам, разыскивая бананы, а дикарь, не потрудившись даже спрятаться, на расстоянии 6 м всадил ему в горло отравленную стрелу.

Укол был самый маленький, как будто от иголки; однако, несмотря на все старания доктора, через несколько дней последствия этой раны оказались смертельными.

11-го числа наши матросы провели весь день в борьбе с быстриной на страшных порогах, растянувшихся на 8 км: тут вода кипит вокруг рифов и бурлит между множеством скалистых островков. Пешая колонна шла по торной тропинке до Энгуэддэ, куда и прибыла 12-го числа. Так как перевал через эти пороги занял у нас целый день, пришлось опять рассылать фуражиров, которым на этот раз удалось достать изрядное количество бананов. 13-го мы направились к Ависиббе, или Авейтебе, поселению, состоящему из пяти деревень, из которых две расположены у верхнего конца мелкого притока Руку.