Живой

– Дай осмотрю твою рану.

Он шагнул к Карену, сел на корточки так, чтобы недавнему чистому было удобно ударить его по голове, а сам был начеку, следил за ним боковым зрением.

– Ерунда, я наложил жгут. Наверное, ты не веришь мне, а зря. Знаешь, что чистые делают с коллегами, которые недавно заразились?

Андрей встал, посмотрел на него другими глазами. Высокий, сильный, молодой. У него есть пистолет. Все-таки вдвоем проще прорываться.

– Убивают. А я еще пожить хочу. Хоть двадцать минут… Вдруг я сразу мутирую, а?

– Как думаешь, насколько я ценен? Будут ли они ради меня рисковать?

– Еще как будут, – с готовностью ответил Карен. Похоже, он и правда не помышлял о том, чтобы сдать Андрея. Да и раньше в его словах проскальзывала тоска по жизни на поверхности.

Молча вышли из подъезда и двинулись вдоль длинной пятиэтажки. Зары преследовали чистых, и беглецами никто не интересовался.

– Где мы находимся? – поинтересовался Андрей.

– Южное Медведково.

Спрятавшись за ржавеющей у обочины маршрутки, Андрей смотрел на горящий танк и вспоминал, как добраться в Мытищи и сколько на пути водоемов, а следовательно – мостов.

– Дня два ходу, если дождь не пойдет.

– А куда мы идем? – спросил Карен.

– Ко мне на базу.

– Где это географически?

– За Мытищами, в лесу.

– В лесу, – мечтательно протянул Карен. – Кайф!

– Ты лучше вспомни, сколько нам предстоит преодолеть мостов. В Мытищах у меня броневик, уже проще.

Перебежали к торговому павильону с разбитым стеклом и проломленной крышей, еще белому, но уже в пятнах ржавчины.

– Хочу жить в лесу! – воскликнул Карен. – Я ведь из поселка, в своем доме вырос и очень тоскую по природе. И пусть я проживу два или три года, но это будет настоящая жизнь, а не жалкое прозябание в вечном страхе. У вас в селе еще осталось место?

– Для тебя найдем, – ответил Андрей.

– Йо-хо! Даже если полгода проживу, оно того стоило.

– А ты на родине был? Говорят, там горы сказочные…

Карен расхохотался:

– Я не армянин, меня так мама назвала в честь своей первой любви. Костюм лючши снять, да? Заражёный нас убьет, брат! Подумать, что ми чистый.

Пока он шутил, подбадривая себя, Андрей думал о том, что они замерзнут, если не найдут во что переодеться. У него есть хоть смирительная рубашка, Карен, наверное, вообще в трико. Придется одеждой разживаться по ходу дела. А вот с оружием беда… Он глянул на дымящийся танк позади, высунулся из-за ларька и рванул к месту побоища, надеясь, что чистые не стали забирать товарищей с поля боя и кое-какое оружие завалялось.

Он уже присмотрел чистого с простреленной грудной клеткой, с ТТ в руке, но наперерез уже мчался молодой парнишка с дробовиком.

– Прикрывай! – крикнул Андрей Карену и прыгнул к чистому.

Карен выстрелил, и парень залег, клацая затвором. Лежа на трупе, Андрей забрал пистолет, обыскал подсумок и забрал два магазина. Так же по-пластунски пополз в укрытие. Сел, привалившись к металлопластику, проверил магазины: полные. И то хлеб. С ТТ все же поспокойнее.

– А ну стоять, сволочь! – крикнул парень и шмальнул картечью.

– Уходим, – распорядился Андрей. – Прикрываем друг друга. Сначала я иду, ты стреляешь, потом наоборот. Патроны экономь.

Карен кивнул, и Андрей побежал к следующей пятиэтажке, спрятался в подъезде, подождал Карена. Никто в них не стрелял. Дальше пошли пешком, посекундно оглядываясь.

– Так сколько нам предстоит пересечь мостов, чтоб добраться до Мытищ? Вспоминай.

Карен наморщил лоб. Помотал головой и изрек:

– За МКАДом будет мост через Яузу, дальше мы не ездим, экономим топливо. Его осталось на год максимум.

– Знаю, ваши рассказали.

– А вообще топливо есть только у нашего анклава – были специальные подземные герметичные хранилища, где оно не портилось. Теперь надо придумывать что-то другое. Соседний анклав уже использует броневики на пару.

– Гениально, – фыркнул Андрей, поглядывая на небо, готовое с минуты на минуту рассыпаться дождем. – У нас все на спирту ездит. Только он разъедает резину, и все резиновые прокладки пришлось заменить.

– Спирт тоже рассматривался, но нам еды едва хватает, из чего его гнать? Из отходов? Все равно крохи будут.

– А куда меня везли?

– В другой анклав. У них работает коллектив ученых, а у нас так, любители.

– Понятно. Знаешь что, приятель, нам надо одеться. Ты в своем костюме бросаешься в глаза, а я – околеваю, уже зуб на зуб не попадает.

Подходящую одежду нашли в первой же квартире. Все ценное оттуда давно вынесли, а вот отсыревшее тряпье никому не понадобилось, Андрей накинул женскую черную куртку-пуховик, Карен – камуфляжный костюм. Огладил себя руками, попрыгал.

– Если я не мутировал через двадцать минут, значит, поживу еще немного. Идем?

Андрей обыскивал квартиру, ворошил ногами белье, которое из ящиков высыпали на пол, проверял шкафы в кухне, но все ножи забрали, еду – тоже. Во второй и последней комнате обнаружился скелет в синем халате, на полу валялся клубок ниток, спицы и недовязанный носок.

Издали донесся рокот мотора, и Андрей попятился от окна. По дороге ползли танки и бронетранспортеры, пожирая драгоценное топливо.

– Они едут туда, куда мы собрались, – пожаловался Карен. – Как будто знают, куда мы направимся.

– Значит, будем двигаться параллельно им, дворами. Конечно, знают, меня ведь в Мытищах взяли. Вот и думают, что я пойду туда.

– Южнее есть еще один мост, но он плохой, очень длинный и низкий, там точно не проберемся… Стоп! А как ты собрался пробираться? Муты ведь нас учуют.

– Чуют они только чистых, нас – видят или слышат, обоняние у них паршивое. Если хорошо замаскироваться и двигаться не спеша, то шанс есть.

Залаял автомат, грохнула граната. Колонна все тянулась и тянулась. Десять, одиннадцать, двенадцать машин. Зараженные, ну где же вы? Посмотрите, как много вкусного! Нападайте!

– Как думаешь, что чистые будут делать? – спросил Андрей.

– Сначала перекроют мост, они-то знают, что вплавь мы не проберемся в Мытищи, потом будут прочесывать окрестности.

– Значит, придется пережидать. Надо подальше убраться от места побоища. Ходу!

Выбежали из двора, рванули в сторону частных домов. Андрей запрокинул голову и с надеждой уставился на беременное тучами небо.

Дальше бежали по проселочной дороге мимо распахнутых калиток и брошенных домов – каменных вперемешку с деревянными. Когда навстречу выскочила стая собак штук в десять, достали пистолеты и попятились к ближайшей калитке, но вожак, крупный полосатый кобель, презрительно отвернулся и рванул туда, откуда Андрей и Карен только что пришли.

– О, на чистых потянулись. – Андрей проводил стаю взглядом. – И как только учуяли?

Вскоре Карен выдохся, закашлялся, упершись в колени, сплюнул слюну, помотал головой:

– Видишь, как нам сладко живется.

Вдалеке зарокотал мотор, Карен выпрямился и поковылял к забору, чтобы спрятаться во дворе, но машина прошла севернее, по параллельной улице. Дальше двигались вдоль заборов, потому что рокотало и лязгало, казалось, повсюду. Будь он командиром чистых, пригнал бы сюда всех людей, замкнул кольцо и велел подчиненным двигаться навстречу друг другу, прочесывая каждый метр. Значит, надо пройти как можно больше, чтоб кольцо было пошире, если повезет, то удастся попасть за окружение. Но с такой скоростью это вряд ли получится, он покосился на попутчика.

Впереди, где-то в километре, разорвалась граната, заорали.

– Чистые встретились с зарами. – Карен потер руки. – Хорошо.

Вроде машина поехала назад – стайка ворон понеслась на запад. Снова грохнула граната, и к небу потянулась струйка черного дыма, донесся душераздирающий вопль, вороны разлетелись в стороны и рассеялись. Почему бы у заров не водиться гранатомету? Давайте, родные, устройте палачам веселую жизнь!

Увлеченные происходящим, Андрей и Карен не заметили, что ступили на убранную улицу, где трава прорежена, дома более-менее ухожены, заборы покрашены.