Страница 7 из 136
Хотя лигии не могли строить замки и чеканить монету и не располагали высшей юрисдикцией, их привилегии были значительными: они являлись членами совета своего сеньора, имели право вершить суд над своими вассалами (помимо дел, требующих смертной казни), свободно могли инфеодировать треть своей земли; они не нуждались в разрешении сеньора, чтобы выдать замуж дочь; они не могли быть задержаны иначе, как по обвинению в предательстве или убийстве; они не платили налога для выкупа сеньора или выдачи замуж его дочери. Всех этих привилегий не имели представители следующего слоя феодалов — так называемые люди простого оммажа. Их связи с сеньором были соответственно менее прочными, чем связи лигиев, и они несли военную службу в согласии с письменным договором, заключенным с сеньором. Если сеньор накладывал руку на держание лигия, последний не мог принести жалобу раньше, чем пройдет год и день, — в противном случае он лишался прав на землю. Зато человек простого оммажа мог обратиться с жалобой уже через 40 дней с момента захвата. Люди простого оммажа не имели своей судебной курии и обладали судебными нравами только в отношении крепостных.
Среди людей простого оммажа были полноправные рыцари и так называемые сержанты, или щитоносцы. Надел сержантаименовался «сержантией» и рассматривался как половина рыцарского лене: рыцарь, тяжело заболевший или достигший старости (60 лет), мог выставить вместо себя двух сержантов.
Особое место в среде морейской знати принадлежало греческой феодальной аристократии, архонтам или архонтопулам (франки называла их «греческими жантильомами»). Известные слои греческой знати приняли латинское завоевание и влились в ряды господствующего класса. Победители гарантировали им владение земельными наделами, которые, «Морейская хроника» обозначает греческими терминами «ирония» или ιγονιχον, приравнивая их к латинскому лену (φιε, фьеф в терминологии «Морейской хроники»)19. Такое отождествление в известном смысле справедливо: греческие архонты причислялись к разряду людей простого оммажа и, подобно им, несли службу на условиях договора. Однако некоторые различия в характере поземельной собственности между греческими и франкскими феодалами оставались; так даже «Ассизы Романии» закрепили за греческими жантильомами особую форму наследования: если лен морейского рыцаря переходил старшему сыну, то земли архонтов разделялись между всеми их сыновьями и дочерьми поровну. На греческих жантильомов, по-видимому, не распространялся обряд инвеституры: они получали свои земли в соответствии с византийскими правовыми нормами20.
Специфической формой землевладения в Морее были так называемые casaux de parсon — поместья, находившиеся в совместной собственности греческих и франкских феодалов. Такое совладение, естественно, ускоряло процесс слияния византийских и западных норм права. Положение крестьян на территории casaux de parcon было крайне тяжелым: до нас дошли жалобы крепостных в округе Коринфа, изнывавших от эксплуатации двух сеньоров21.
Особенно много греческих архонтов оставалось во внутренних областях Пелопоннеса, где они были вассалами де Бриэров, баронов Каритены; сыновья архонтов, воспитанные при дворе Жоффруа де Бриэра, принимали западные обычаи и сражались вместе со своим сеньором против византийских войск. Греческие жантильомы участвовали на стороне морейского князя и в битве при Пелагонии в 1259 г. (см. ниже).
Смешанные браки в феодальной среде Морей стали обычным явлением, и даже морейский князь Гийом (1246—1278) женился на гречанке Анне, дочери эпирского правителя; на гречанке был женат и другой Гийом, герцог афинский. Постепенно в Морее образовался особый слой
полуфранков-полугреков, так называемых гасмулов — результат и явный признак начинающейся ассимиляции завоевателей. Гасмулы говорили на греческом языке и, по-видимому, один из них написал по-гречески «Морейскую хронику» (см. выше), прославив подвиги франкских рыцарей на Пелопоннесе.
Латинская империя
Постоянные контакты морейских рыцарей с греческими архонттами вели к тому, что византийское право не только сохранялось как обычай в среде греческих жантильомов, но и оказывало влияние на феодальное право Ахайского княжества. Между юридическими нормами «Ассиз Романии» и «Морейской хроники», с одной стороны, и правом, утвердившимся в Иерусалимском королевстве, с другой, существуют известные различия, объясняющиеся, скорее всего, византийским влиянием на юриспруденцию Морей22; в частности, в Латинской империи вассал был значительно свободнее в праве апелляции на своего сеньора к государю — ахайскому князю или даже константинопольскому императору. Подобное установление, возможно, обусловлено было сохранением некоторых принципов римского права.
В состав господствующего класса входило и духовенство. Во главе латинского духовенства стоял константинопольский патриарх23, которому подчинялись католические архиепископии и епископии. В Греции распространились цистерцианцы, францисканцы и доминиканцы, появились владения духовно-рыцарских орденов24. Высшее духовенство влилось в класс феодалов: при разделе архиепископы получили по восемь рыцарских ленов, епископы — по четыре. В дальнейшем их владения быстро росли. Особенного влияния достиг архиепископ патрский, считавшийся примасом
Морей: в середине XIII в. он купил у Гийома Алемана Патрскую баронию и таким образом прибавил к своим восьми ленам еще 24, принадлежавшие барону Алеману. После этого архиепископ Патр занял первое место среди морейских феодалов и обычно возглавлял знать при встрече ахайского князя или переговорах с ним
25
.
За свои лены католические иерархи и духовно-рыцарские ордена должны были нести военную службу — однако в отличие от светских феодалов они привлекались не к охране крепостей, а лишь к обороне границ. Высшее духовенство участвовало в совете и суде князя — за исключением разбора тех преступлений, которые карались смертной казнью.
Положение латинской церкви было необычайно сложным. Прежде всего, чрезвычайно острым оказался конфликт между духовенством и светскими феодалами, которые еще в 1204 г. поспешили присвоить основную часть богатств византийской церкви; только после долгой борьбы Генрих Генегауский согласился возместить ущерб, выделив духовенству пятнадцатую долю всех земель и доходных статей с территории вне Константинополя. Затем ожесточенная борьба кипела между французским и венецианским духовенством, находившимся в привилегированном положении. Наконец, постоянное вмешательство папства в церковную политику Романии усугубляло трудности.
Но, разумеется, наиболее сложным был вопрос об отношении к греческому духовенству. Греческое население сохранило православие, и религиозная схизма на долгое время сделалась выражением неприязни к завоевателям:26греки не только сохраняли свои обряды, но и отказывались платить десятину, поскольку ее не знало православное церковное право. Они отказывались вносить деньги за совершение таинства брака, как требовали латинские священники в Афинах: греки утверждали, что по их обычаю в таком случае дают лишь петуха и ковригу хлеба27. Отказ от католичества, таким образом, явно переплетался спротестом против усиления феодального гнета.
Патриарх Моросини, осуществляя наиболее активную антигреческую политику в интересах венецианцев, пытался вовсе запретить православное богослужение в Константинополе. Напротив, и папа Иннокентий III, и наиболее дальновидные политики Романии искали компромисса с греческим духовенством. В Фессалоникском королевстве по крайней мере 5 из 11 епископий оставались в руках греков28; здесь греческое духовенство пользовалось откровенной поддержкой Марии Венгерской. В других частях империи греки могли сохранить свою кафедру, лишь признав примат римского папы: только немногие епископы пошли на это, и среди них Феодор Негропонтский.