Страница 45 из 98
78. ЗАТИШЬЕ
Как будто бы после блестящего Затеями барскими праздника В селе самодура-проказника, В губернии целой гремящего; Как после эффекта финального В французской плохой мелодраме, Пора отрезвленья печального Пришла и смеется над нами. Сады, и долины с озерами, И горы — в чуланы заброшены, Костюмы плохие изношены И спрятаны в шкаф бутафорами. По форме сменив бакенбардами Мужицкие бороды, все мы Надели фуражки с кокардами На лбы, надевавшие шлемы. По-прежнему зажили панами И, дома валяясь в халатике, Пейзан называем мужланами По правилам русской грамматики. Свободнее всем как-то дышится, И в сходках вечерних у нас Опять беззаботное слышится: «Куплю!», «Бескозырная!», «Пас!». 186579. ЧИСТОСЕРДЕЧНОЕ ПРИЗНАНИЕ ОДНОГО ИЗ МНОГИХ
Минувший год я весь провел прекрасно. Как он прошел — я не заметил сам, Но вообще прошел он не напрасно: Есть вспомнить что и детям и отцам! Я в Новый год обедал у вельможи. К шести часам собрался высший свет. Скучали все — и я был скучен тоже,— Но вообще прекрасный был обед. Ученых и общественных вопросов Тьму тьмущую поставил этот год. Прошло сто лет, как умер Ломоносов; Как далеко мы двинулись вперед! Обедал я в роскошной, светлой зале. Названий блюд мне не забыть сто лет… Не помню уж зачем и что читали,— Но вообще прекрасный был обед. С наукою шло об руку искусство, Как гибкий плющ обвив могучий дуб; Еще обед припомню не без чувства: Художники у нас открыли клуб. Ковры, драпри и мебель — всё отлично… Ну, кое-что сказал бы про буфет, Да кое-что о выставке годичной… Но вообще прекрасный был обед. Принадлежа и сам к числу «хозяев», Я посещал усердно каждый съезд; Там слушали так жадно краснобаев, Что за столом недоставало мест. Сияли там, переливаясь тонко, Свет знания и люстр громадных свет… Особенно понравилась мне жженка — И вообще прекрасный был обед. Минувший год во многом вспомнить любо, Вот, например, еще обед возьмем — Открытие служительского клуба — Участие я тоже принял в нем. Не показал ни жестом я, ни взглядом, Что для меня противен мой сосед… Представьте — я сидел с лакеем рядом… Но вообще прекрасный был обед. Все высшие ценил я интересы И временем им жертвовал всегда: Обедал я за процветанье прессы, Обедал я в честь женского труда; Пил за успех «Русалки» и «Рогнеды», За оперу, за драму, за балет… Тьфу! Черт возьми! Не вспомню все обеды! Но каждый раз прекрасный был обед! Держась всегда вдали от нигилистов, В серьезные вопросы погружен, Я был введен в кружок экономистов И на обед был ими приглашен. Сводили там итоги и балансы; Я тоже свел: ведь круглый год банкет! Однако я растрес-таки финансы… Но вообще прекрасный был обед. Как год прошел — я, право, не заметил; Весь год не знал, что значит слово — лень. И Новый год с бокалом также встретил И на обед поехал в первый день. Шумели там, решали то и это; Разъехались — на улице уж свет. Вопросы все остались без ответа,— Но вообще прекрасный был обед. 1865 или 186680. ВЕЛИКИЕ ИСТИНЫ
(ВОЛЬНЫЙ ПЕРЕВОД ИЗ СБОРНИКА «LA GOGUETTE»)
Повсюду торжествует гласность, Вступила мысль в свои права, И нам от ближнего опасность Не угрожает за слова. Мрак с тишиной нам ненавистен, Простора требует наш дух, И смело ряд великих истин Я первый возвещаю вслух. Порядки старые не новы И не младенцы — старики; Больные люди — не здоровы, И очень глупы дураки. Мы смертны все без исключенья; Нет в мире действий без причин; Не нужно мертвому леченья. Одиножды один — один. Для варки щей нужна капуста; Статьи потребны для газет; Тот кошелек, в котором пусто, В том ни копейки денег нет; День с ночью составляет сутки; Рубль состоит из двух полтин; Желают пищи все желудки. Одиножды один — один. Москва есть древняя столица; По-русски медик значит врач, А чудодейка есть вещица, О коей публикует Кач. Профессор — степень или званье; Коллежский регистратор — чин; Кнуты и розги — наказанье. Одиножды один — один. Покуда кость собака гложет, Ее не следует ласкать, И необъятного не может Никто решительно обнять. Не надо мудрствовать лукаво, Но каждый честный гражданин Всегда сказать имеет право: Одиножды один — один. В сей песне сорок восемь строчек. Согласен я — в них смыслу нет; Но рифмы есть везде и точек Компрометирующих нет. Эпоха гласности настала, Во всем прогресс — но между тем Блажен, кто рассуждает мало И кто не думает совсем. <1866>