Страница 31 из 98
48. «Над цензурою, друзья…»
Над цензурою, друзья, Смейтесь так же, как и я: Ведь для мысли и для слова, Откровенно говоря, Нам не нужно никакого Разрешения царя! Если русский властелин Сам не чужд кровавых пятен — Не пропустит Головнин То, что вычеркнул Путятин. Над цензурою, друзья, Смейтесь так же, как и я: Ведь для мысли и для слова, Откровенно говоря, Нам не нужно никакого Разрешения царя! Монархическим чутьем Сохранив в реформы веру, Что напишем, то пошлем Прямо в Лондон, к Искандеру. Над цензурою, друзья, Смейтесь так же, как и я: Ведь для мысли и для слова, Откровенно говоря, Нам не нужно никакого Разрешения царя! 1861 или 186249. СЕМЕЙНАЯ ВСТРЕЧА 1862 ГОДА
Читатели, являясь перед вами В четвертый раз, Чтоб в Новый год и прозой и стихами Поздравить вас, Хотел бы вам торжественно воспеть я, Да и пора б, Российского весь блеск тысячелетья — Но голос слаб… Читатели, серьезной русской прессе Оставим мы Всё важное, все толки о прогрессе И «царстве тьмы». Довольствуясь лишь неизбежно сущим И близким нам, Поклонимся во здравии живущим Родным отцам. Пусть юноши к преданиям спесивы, Не чтут родных,— Но бабушки и дедушки все живы, Назло для них. Не изменив себе ни на полслова, Как соль земли, Все фазисы развитья векового Они прошли. Понятья их живучи и упруги, И Новый год По-прежнему в семейном тесном круге Их застает. Привет мой вам, старушка Простакова! Вы всех добрей. Зачем же вы глядите так сурово На сыновей? Порадуйтесь — здесь много Митрофанов Их бог хранит; Их никаким составом химик Жданов Не истребит. Их детский сон и крепок и невинен По старине. Поклон тебе, мой друг Тарас Скотинин, Дай руку мне! Свинюшник твой далек, брат, до упадка; В нем тьма свиней. Почтенный друг! В них нету недостатка Для наших дней. По-прежнему породисты и крупны, А как едят! Нажрутся так, что, братец, недоступны Для поросят. От поросят переходя к Ноздреву, Мы узнаем, Что подобру живет он, поздорову В селе своем. Всё так же он, как был, наездник ражий Киргизских орд, И чубуки его опасны даже Для держиморд. Берет в обмен щенков и рукоделья, И жрет и врет, Но уж кричит, особенно с похмелья: «Прогресс! Вперед!» — Прогресс! Прогресс! Ты всем нам задал дело! Никто не спит. Коробочка заметно отупела, Но всё скрипит. Уж Чичиков с тобой запанибрата. На вечерах Он говорит гуманно, кудревато Об мужичках, Про грамотность во всех посадах, селах, По деревням, И, наконец, — детей в воскресных школах Он учит сам. Замыслил он с отвагою бывалой, Трудясь как вол, Народный банк, газету, два журнала И общий стол. Об нем кричит публично Репетилов; Его вознес До облаков чувствительный Манилов В потоках слез: Мол, Чичиков гуманен! Идеален! Ведет вперед! С Петрушкою знакомится Молчалин, На чай дает. Все бегают, все веселы, здоровы, Движенье, шум — Особенно заметны Хлестаковы, Где нужен ум. На раутах, на чтениях, по клубам Свои стихи Тряпичкины читают Скалозубам За их грехи. Абдулины усердно бьют поклоны Своим властям. Пошлепкины и слесарские жены — Все по местам. Как человек вполне великосветский, Мильоном глаз Везде Антон Антоныч Загорецкий Глядит на нас. От Шпекиных усердьем в службе пышет И болтовней,— И Фамусов, как прежде, всё подпишет — И с плеч долой! 1861 или 186250. МОСКОВСКИЙ ФИГЛЯР
Всякий пляшет, да не так, как скоморох.
Пословица Лицо намазав сажей, Как а́нглийский фигляр, Московский парень ражий Выходит на базар. Кричит, народ сзывая: «Вот фокус! — Раз! Два! Три! — Вот штука! Вот другая! Честной народ, смотри!» Оделся он — умора! На голове колпак, Из тряпок коленкора На нем двуцветный фрак; Одна нога людская, Другая… Раз! Два! Три! Копытом бьет другая,— Честной народ, смотри! Смотри мою отвагу: «Вот шпага. Видишь? Ну, Я проглочу всю шпагу И глазом не сморгну». Шпажонка, исчезая, Блеснула… Раз! Два! Три! Он смотрит не мигая,— Честной народ, смотри! За несколько копеек Пересвистать готов Заморских канареек И курских соловьев. На всё он мастер, словом! Вот свищет… Раз! Два! Три! Вот рожу сделал клёвом,— Честной народ, смотри! Награды — грош да гривна! За бесполезный труд… Как жалко, как противно, Когда такой же шут Проглотит шпагу разом В журнале… Раз! Два! Три! Да не сморгнет и глазом,— Честной народ, смотри! <1862>