Страница 16 из 25
Третье «сравнение» дает ехидную характеристику турок, у которых ум такой же узкий, как и глаза: чтобы получить их преданность, необходимо насытить у них и то и другое.
По возвращении в Мавераннахр хакан Туклук-Тимур, в нарушение данной мне грамоты, передал высшую власть над страной своему сыну Ильяс-Ходже[46], а меня сделал главным амиром своих воинов. Такое унижение причинило мне большое горе: я был глубоко обижен, что у меня отняли власть и сделали только главным начальником воинов.
Туклук-Тимур узнал, что я очень недоволен его распоряжением, он позвал меня к себе и показал мне завещание предка моего, Качули-богадура[47]. На стальной доске[48] было начертано, что наследование достоинства хана предоставлено потомству Кабыль-хана, а потомству Качули-богадура – наследование высшей власти над всеми воинами. Завещание требовало от представителей того и другого рода поддерживать друг друга и никогда не враждовать между собою из-за власти. Я убедился, что назначение меня главным амиром воинов осуществилось согласно с волею моих предков, и успокоился.
Ильяс-Ходжа не обладал качествами, необходимыми для правителя: ни амиры, ни узбеки не слушались его. Однажды жители Мавераннахра пожаловались мне, что узбеки требуют выдать им тысячу девушек. Я сказал об этом Ильяс-Ходже; он запретил узбекам такое насилие, но те не обратили внимания на его распоряжение.
В это же время некоторые из сайидов Персии пожаловались, что узбеки схватили и увели в плен семьдесят сайидов. Эта дерзость вывела меня из терпения: я быстро двинулся в погоню за узбеками и освободил сайидов из плена. Узбеки возненавидели меня; они послали ложный донос хакану Туклук-Тимуру, будто я намерен восстать против него и сделаться самостоятельным правителем. Хакан Туклук Тимур прислал грамоту с приказанием казнить меня за измену, грамота случайно попала в мои руки, и я принял все меры, чтобы спасти себя от совершенно незаслуженной казни.
Как раз в это время явился мне во сне Посланник Аллаха и сказал, что в награду за освобождение из плена семидесяти сайидов семьдесят поколений моих потомков будут правителями. Я проснулся и немедленно написал о своем сне духовному покровителю, шейху Заин-эд-дину Абу-Бекру Тайабади.
Старец вскорости прислал мне в ответ, что мой сон предвещает для меня бесчисленное множество побед в будущем. Шейх рассказал мне про случай с одной женщиной – матерью Сабук-Тагина[49]; ей было обещано, что ее потомки будут правителями только за то, что она спасла от смерти козу.
«Эта женщина спасла от смерти только козу, – писал мне шейх Заин-эд-дин Абу-Бекр Тайабади, – а ты освободил из плена семьдесят сайидов, – ты можешь быть вполне уверен, что за такое великое дело тебя в будущем ожидает великая награда».
Вещий сон исполнился: еще при моей жизни шесть моих сыновей сделались правителями.
Вскоре я получил от почтенного шейха Заин-эд-дина Абу-Бекра Тайабади другое письмо; в нем он писал, что Аллах поставил меня хранителем своего царства, а Посланник Аллаха вручил мне ключи от него.
Узбеки пылали враждой против меня, а от хакана Туклук-Тимура пришла еще одна грамота с приказанием убить меня; узбеки решили убить меня исподтишка и стали ждать удобного случая, чтобы покончить со мной.
Я стал опасаться измены со стороны окружавших меня амиров и под предлогом охоты выехал из Самарканда и укрылся на одном мазаре; я склонил голову на камень и крепко уснул; какая-то птица распростерла надо мной свои крылья и так прикрыла мою голову, что лучи солнца нисколько не беспокоили меня. Меня разбудил проходивший мимо гуртовщик баранов словами:
– Без бега[50]– ты бег.
Эти слова я принял за хорошее предзнаменование и отважился вернуться в Самарканд.
Толкование сновидений – одно из трех важнейших знаний, которыми обладали так называемые познающие арабы еще до Мухаммеда и которые остались ценными и после него: 1) знание генеалогий и исторических преданий (после Мухаммеда – хадисы); 2) толкование снов; особенно славился своими толкованиями первый халиф Абу-Бекр; 3) звездочетство и связанные с ним прорицания и пророчества (астрология). В «Автобиографии» широкой рукой разбросаны все три вида этих знаний. Шейх Заин-эд-дин Абу-Бекр Тайабади к традиционному толкованию снов прибавляет еще магическую обязанность: раскрывать перед Тимуром его провиденциальное назначение на земле в качестве джехангира.
Я получил фетву[51] от знатных людей Самарканда:
«От насилий узбеков мир пришел в расстройство; уважаемые люди оскорблены; имущество правоверных разграблено.
Мы, факиры[52], шейхи, сайиды, решили как один подчиниться тебе, Тимур.
Если приложишь все силы и истребишь узбеков, мы все как один встанем за тебя.
Если же не защитишь нас от узбеков, то в день Страшного суда будем обвинять тебя перед Аллахом».
Я написал о фетве шейху Заин-эд-дину Абу-Бекру Тайабади и скоро получил от него ответ: старец приветствовал меня за честь, какую оказали мне сайиды и улемы.
«Эта фетва – решающий довод, – писал шейх, – халифы правого пути[53] одобряют твое назначение».
Я понемногу стал собирать воинов и готовиться к выступлению в поход, чтобы наказать узбеков, но у меня не было друга, которому я мог бы открыть свою тайну; население Самарканда, правда, подчинялось мне, но я не решался поднять открыто знамя восстания. Моя тайна распространилась среди народа, узбеки узнали о грозившей им опасности и поспешили собраться в одно место.
В это самое время я снова получил письмо от почтенного шейха Заин-эд-дина Абу-Бекра Тайабади: он писал мне, что Посланник Аллаха пошлет мне помощь в задуманном мною деле. Это письмо принесло мне громадное успокоение.
В это время хакан Туклук-Тимур снова прислал грамоту с приказом казнить меня; поэтому святой амир Куляль дал мне совет – немедленно удалиться в Хорезм.
– Всегда следует отступать перед превосходящими силами и удаляться от врага, которого не можешь одолеть; так поступали пророки, – сказал мне амир Куляль.
Я пожелал узнать, что меня ожидает в пути, и загадал по Корану; мне открылся аят:
«Солнце течет к назначенному месту: такова воля Сильного, Знающего» (Коран, XXXVI сура, 38 аят).
Я понял, что путешествие мое обещает быть благополучным, и окончательно решил двинуться в дальний путь.
Страшный суд, или Последний суд, наполняет целый ряд сур Корана, является любимой и наиболее разработанной идеей ислама.
46
Ходжа (буквально: «старик», «господин», «хозяин дома») – название сословия, ведущего происхождение от четырех халифов «правого пути» (от их детей, рожденных не дочерьми Мухаммеда, а другими женами).
47
Качули-богадур, как видно из других генеалогий Тимура в той же «Автобиографии», был не дедом Тимура, а более отдаленным предком. Из других источников видно, что Тимур едва ли был в родстве с Чингисханом; вероятно, придворные генеалоги привязали искусственно джехангира Тимура к родословному древу другого джехангира – Чингисхана.
Генеалогия Тимура в передаче его отца, амира Тарагая, производит и Кабыль-хана, и Качули-богадура прямо от Ноя и сына его Яфеса.
48
досках и плитах из особо прочного материала (сталь, камень и т. п.) особенно свойственна древности и средневековью; прочность материала соответствовала основной цели фиксации – сделать документ достоянием вечности.
49
Сабук-Тагин – султан (977–997 н. э.) города Газны в Афганистане, отец знаменитого султана Махмуда (998—1030).
50
Бег, бек, бий, бей – тюркское слово, значит: «государь, господин мой», употребляется для обозначения старшин рода, племени и феодалов средней руки.
51
Фетва – мнение, заключение обязательного юридически-морального характера со стороны исламских законоведов.
52
Факиры (арабское fukr, персидское «дарвеш», откуда название «дервиш») – нищенствующие бродячие монахи «правоверных».
53
Четыре халифа «правого пути»: 1) Абу-Бекр, 2) Омар, 3) Отман, 4) Али.