Страница 12 из 65
Часть лицевых костей выпала, а оставшиеся, казалось, изменили свое расположение и наклон. Размягчение швов? Разве такое возможно?
Лидия должна знать.
Он внутренне поморщился при мысли, что ей придется верхом преодолеть извилистую горную дорогу, идущую вдоль наполненной шорохами и шепотами теснины.
Подвздошная кость тоже деформировалась и уменьшилась в размерах, от трубчатых костей рук и ног остались только головки величиной с миндаль. В верхней челюсти сохранились зубы. Изменились не только клыки, которые были длиннее, чем у вампиров, хотя и точно такой же формы (насколько мог судить Эшер), но и прочие зубы тоже вытянулись и заострились.
Фрау Бауэр щипцами поворошила мелкую черную пыль, скопившуюся на дне ящика.
— Еще на прошлой неделе оставались фрагменты ребер, — пояснила она. — Я переложила несколько ложек праха в две другие коробки, одну на пятнадцать минут оставила на свету, вторую сразу же убрала. Через два дня в обеих коробках было пусто. Похоже, на скорость разрушения праха свет не влияет.
— Моя жена хотела бы ознакомиться с вашими записями, если вы не против, — Эшер поднял поддон и повертел его, чтобы лучше изучить содержимое. — Она врач и весьма интересуется… подобными случаями.
— Случаями? — в ее расширившихся глазах читались потрясение, страх и нетерпение. — Значит, были и другие? Вы знаете, что это за существа?
— Нет, — быстро ответил Эшер. — Моя жена интересуется необычными смертями, в особенности же случаями самопроизвольного возгорания, жертвой которого, похоже, стало и это создание. Вы сказали, что видели ему подобных?
— Не я.
Эшер наклонил поддон, и миссионерка подвинула свечу поближе.
— Ляо Дань, местный староста, видел одного через три недели после того, как нашли тело. В сумерках, в рощице на том конце долины…
— Где вы обнаружили этот экземпляр? — перебил ее Карлебах. — В вашей увлекательной статье сказано, что его принесли крестьяне.
— Племянник старосты, Ляо Хэ, живет за деревней, у дороги, ведущей к шахтам. Его мать, сестра Даня, была немного не в себе и под конец с трудом переносила доносящийся от соседей шум. После ее смерти Хэ унаследовал дом. Он и сам не без странностей, — она слегка улыбнулась при воспоминании о неуживчивом прихожанине. — Он держит свиней и делит дом с тремя злющими собаками. Дань сказал, что за неделю до того, как нашли тело, кто-то забрался в загородку и напал на свиней — волки, как он тогда решил. Как-то ночью Хэ услышал яростный лай. Он пошел за собаками, и те привели его на край болота, которое лежит под старым входом в шахты. Там он и нашел это существо, уже страшно изувеченное. Позже две его собаки заболели и сдохли.
Эшер встретился взглядом с Карлебахом и увидел, что темные глаза, скрывающиеся за небольшими овальными линзами очков, наполнены слезами.
«Когда-то это существо было человеком», — подумал Эшер, возвращая на место поддон с разрозненными останками. Человеком, у которого была жена, а может быть, и ребенок, чем-то похожий на Миранду. Человеком, который любил и был любим, и хотел лишь прожить свою жизнь…
И, в отличие от вампиров, он не выбирал такой участи.
Заражение крови, как-то сказал ему Исидро. «Похоже, они утрачивают личность, которая и делает меня Симоном, а вас — Джеймсом»…
— Хэ сразу же принес тело сюда, — доктор Бауэр осторожно прикоснулась пинцетом к чудовищному клыку. — Хэ никогда не верил в демонов. Он настаивал, что те твари, которых люди порою видят в сумерках, имеют естественное происхождение. Еще он уверен, что все истории об этих яогуай, которые якобы способны призывать полчища обитающих в шахтах крыс, не более чем суеверие…
— Крыс? — Карлебах вскинул голову.
— Так говорят. И шахты, и болото под главным входом кишат этими грызунами.
— А когда именно появились эти истории, доктор Бауэр? — поинтересовался Эшер. — Я изучал фольклор провинции Хэбей, но ничего подобного мне не встречалось.
— Вы знаете, совсем недавно. Местные называют этих тварей яогуай, но связывают их появление скорее с неправедным правлением императора и утратой им небесного мандата. Впервые я услышала о встречах с яогуай незадолго до Рождества, примерно год назад.
Она сложила фрагменты костей в ящик и снова его заперла.
— Понимаете, деревенские жители стараются не выходить из дома после захода солнца. Они боятся не столько блуждающих во тьме призраков, сколько разбойников, которые нашли себе прибежище в горах. Сейчас создается ополчение Гоминьдана, и бывает так, что людей хватают и принуждают вступить в его ряды. Бедная госпожа Вэй клянется, что ее мужа похитили яогуай, потому что он был хром и не годился ни в разбойники, ни в ополченцы, — она покачала головой. — Кто их поймет.
Карлебах прошептал:
— Год…
— Как вы думаете, может быть так, что группа этих существ, — доктор Бауэр убрала ящик в сундук и захлопнула крышку, — скажем, небольшое племя… что они несколько столетий скрывались в этих горах? Пещеры рядом с деревней Наньин так до конца и не исследовали, а в пещерах Куншуй река много миль течет под землей. Эти создания вполне могли питаться тем, что находили в горных выработках, а также в мусорных кучах рядом с храмами.
— Но в этом случае истории о них появились бы намного раньше, — возразил Эшер.
— Не могли бы вы показать его одежду? — попросил Карлебах внезапно охрипшим голосом.
Доктор Бауэр раздернула шторы, открыла ставни и принесла еще один ящик. Прежде чем открыть его, она добродушно предупредила:
— Я бы на вашем месте приготовилась.
Исходящий от лохмотьев запах заставил Эшера поморщиться. Женщина извлекла из ящика остатки короткого ципао — свободного мешковатого платья, которое на протяжении последних двух с половиной веков было обычной одеждой всех китайцев, как мужчин, так и женщин, — и штанов-ку. Собачьи зубы разорвали ветхую и невыразимо грязную ткань в клочья.
— Вы читали описание этого существа, — тихо произнесла Бауэр. — Жаль, что вы его не видели. Наверное, он заметил, что люди ходят в одежде, и сам оделся в подражание нам. Я показала вам его череп. Его лицо совсем не походило на человеческое. Он был почти лыс, позвоночник выгнулся вперед, а на руках росли скорее когти, чем ногти. Я двадцать пять лет тружусь здесь, в Минляне, надеясь обратить чистые души его жителей ко Христу, и ни разу не слышала ни о чем подобном, ни в сказках, ни в легендах, ни в тех страшных историях, которые старики рассказывают по вечерам у очага, чтобы отвадить внуков от старых шахт. За это время я узнала множество местных преданий, герр доктор, и я говорила с охотниками, которые исходили горы вдоль и поперек…
Она покачала головой; в ее взгляде читались гнев и страх.
— Теперь берлинские антропологи называют меня мошенницей, и даже епископ обвинил меня в том, что я с помощью выдуманного «научного открытия» пытаюсь собрать пожертвования на миссию. А здесь люди снова и снова рассказывают мне о встречах с этими созданиями. Пять дней назад местный полицейский видел, как ему показалось, двух из них… но по вашим лицам я вижу, что вы не удивлены. Где и когда вы видели этих существ? И что можете рассказать о них?
— Увы, ничего, gnädige Frau, — ответил Эшер, не давая Карлебаху заговорить. — Потому что сами ничего не знаем. Но вы очень помогли бы нам, если бы попросили кого-нибудь проводить нас к тому месту, где полицейский видел этих тварей, а также и к болоту рядом с угольной шахтой, где собаки Ляо Хэ убили нашего приятеля из ящика.
— Это они.
Доктор Бауэр, решительно шагавшая по крутой заросшей тропинке, обернулась на звук их голосов, но Карлебах говорил на чешском, который был языком его детства и который Эшер выучил за время странствий по Центральной Европе двадцать лет назад. Миссионерка поприветствовала сержанта Уилларда и рядового Гиббса на неуверенном английском и на этом же языке поблагодарила их за помощь, оказанную исследовательской партии. Хотя Эшер знал, что у тысяч — или даже десятков тысяч — немцев воинственные устремления кайзера вызывают такой же страх и отвращение, как и у англичан, он не был уверен, что Кристина Бауэр входит в их число. Но даже если так, везде, в любой стране, во всех министерствах иностранных дел есть служащий, секретарь или министр без портфеля, единственное занятие которого заключается в сборе обрывочной информации — от лавочников, миссионеров, чьих-то слуг — и просеивании этих фрагментов в надежде найти нечто, полезное для Отечества. Ему самому доводилось этим заниматься. Он не знал, какое применение немецкий Генштаб найдет бессмертным хищникам, которые, возможно, обладают такой же властью над человеческим сознанием, как и вампиры. Но Прага, где обосновалась колония этих тварей, находилась слишком близко от Берлина, и Эшер не хотел рисковать.