Страница 71 из 74
Работая с собаками, Павлов подметил, что у собак встречаются разные характеры, но в общем их можно сгруппировать в несколько ярко очерченных типов или групп.
У нас в доме живёт старый чекист-собаковод, человек, всю жизнь посвятивший дрессировке собак, готовых растерзать заключённых. Я его спрашивал: «Трудно ли натаскивать псов?» — «По разному, — отвечал он. — У них ведь бывают разные характеры, и прежде, чем начать дрессировку, надо узнать характер пса и идти не от правил дрессировки, а от характера. Тогда бывает легче работать, легче использовать определенные наклонности; пойдёшь против них — успеха не будет!»
Каждый человек обладает своим особым характером.
Нас на земном шаре свыше двух миллиардов, а все характеры практически можно объединить всего-навсего в четыре группы. Они прекрасно наблюдаются в истории человечества и в нашей личной жизни: тип Жилистого насильника, как прототип Дворянина и Начальника вообще; тип Толстенького жулика, как прототип Буржуа; тип Простака силача, как прототип Рабочего; и тип Выродка, как прототип асоциального Босяка и Бунтаря.
Я видел новобранцев на царском флоте: все одеты одинаково, все похожи друг на друга как две капли воды, потому что одинаково вымуштрованы кулаками фельдфебелей, все загнаны в одну стальную плавающую коробку. И что же? Служба началась, и скоро от однообразия и единства не останется и следа: Жилистые идут в унтер-офицеры, Толстенькие — в каптёры и повара, Простаки — в рядовые, а Выродки — в штрафники. Позднее, в Норильске, в первый день работы я с ужасом смотрел на ряды заключённых этапников, обмундированных и выведенных в тундру: все одинаково бесправны, все в равных условиях. И что же? Опять эта безликая чёрная масса распалась на те же группы, и работягой я в заключении не был никогда, потому что, выражаясь языком урок, «работать на общих мне не положено». Я сам себя произвёл в бригадиры, а потом, использовав болезнь, ушёл на тыловую работу.
Возможно, что когда-нибудь врачи-социологи найдут объективное обоснование такого распределения всего живого на группы, скорее всего, на основании различия в хромосомах или генах. Вот и строй в таких условиях общество с всеобщим равенством! Формально, конечно, это просто: сверг царя, объявил о равенстве — и дело в шляпе. Но прошло пятьдесят лет, всего только пятьдесят лет, и наше общество формально равных раскололось на резко очерченные группы.
Что такое советский образ жизни? Летать в Париж, чтобы завить волосы перед приёмом в Кремле, или голодной и измученной до полусмерти часами стоять в очереди, чтобы получить пару галош нужного размера?
В советском обществе давно известные четыре типа тоже налицо — и Жилистые, и Толстенькие, и Простаки, и Выродки. Вот тебе и извечный материал для коммунистического общества! Первую часть пресловутой формулы выполнить не трудно — множество наших людей добровольно и с радостью работают по способностям, а вот вторую часть можно выполнить только в отношении Простаков: они кое-где и иногда получают по потребностям. А потребности настоящего человека безграничны и никогда не смогут быть удовлетворены, потому что это противоестественно, это означает застой и смерть. Хорошо, что удовлетворения всех потребностей никогда не будет! Неудовлетворённость — это стимул к борьбе и продвижению вперёд, без неудовлетворённости нет жизни!
Я полагаю: как великий мираж коммунизм нужен, он не хуже любой другой религии, он даже лучше их потому, что более совершенен. Но мы честно работаем только из-за радости труда, а не ради веры в возможность такой чепухи, как будущее удовлетворение всех потребностей. Товарищ Хрущёв — марксист номер один нашей страны, говорят, построил для себя и своей родни тридцать дач, а наш народ, когда при жизни этого поколения вступит в коммунизм, захочет повторить пример вождя и выстроить шестьдесят миллионов дач? Ну возможно ли это?
Трудовой народ едва успевает обслужить прихоти Хрущёва, но как Хрущёв удовлетворит все потребности двухсот миллионов человек? Как Иисус Христос со своими хлебами?
Товарищ Маркс тут такой же наивный обманщик, как и господь наш Иисус Христос, и обоим им верить не стоит! И утверждение, что одинаковые условия труда и жизни якобы при коммунизме исправят и выровняют все характеры, не только высосано из пальца, но и начисто опровергается историей людей на земле: при коммунизме тоже будут асоциальные элементы, потому что брак в каждом производстве неизбежен, и всем мешать они будут, как и теперь, и Простаки будут работать, как и сейчас, только Жилистым и Толстеньким карабкаться вверх станет труднее. Но это не беда!
Критикуя Сталина и его влияние на будущее нашей страны, каждый из нас начинал словами: «Главное заключается в следующем…», и такого «главного» мы насчитали за сегодняшний вечер немало. И всё же я хочу сказать о главном из всего главного: об очередном крахе построения общества без внутренних противоречий, о явной неудаче в достижении основной цели революции и марксизма.
Маркс видел психологические и психопатологические первопричины неравенства людей, но не был медиком и отделался предположением, что дурные наклонности, заложенные в человеческой натуре, исчезнут в условиях бесклассового общества и политико-экономического равенства. Но уже в этом предположении скрыто логическое противоречие: человек не изменится без коммунизма, а коммунизм невозможен без предварительного изменения человека.
Человеческое общество развивается пять тысяч лет, его организация претерпевала самые разнообразные изменения, но животное, то есть природное, существо характера остаётся в людях неизменным. В наше вылощенное культурой время человек не стал лучше, чем пещерный человек: преступления против здравой морали приобретают всё более массовый характер и совершаются всё более и более легко — с дубиной в руках Иосиф Виссарионович не смог бы истребить несколько десятков миллионов своих сограждан, и примечательно, что величайшим уголовным преступником всех эпох и народов оказался именно ленинский Генсек, руководитель гуманистической партии, пророк новой жизни, марксист номер один!
Степан усмехнулся.
— Но наши заграничные партийные вожди ведут себя скромнее. Коммунизм построят демократы Кашены и Тольятти и не на советской земле!
Степан вспыхнул.
— Почему?! Откуда это видно? Разве они не сидят на своих трончиках пожизненно? Разве у них есть сила воли и честь вовремя отказаться от власти? Нет, брат, они — не демократические руководители, а именно вожди, и это в условиях, когда у них нет под рукой чекистов и армии. Ого! Посмотрел бы я, что из такого демократа вышло бы через пять-десять лет бесконтрольной власти с аппаратом принуждения в руках!
Человек всегда и везде остаётся только человеком. Способа отбора готовых к самопожертвованию и самоограничению людей при диктатуре нет и не будет! Помимо всего прочего, диктатура — это лишние потрясения и беспокойства!
— Жизни присуще движение. Жизнь пульсирует, катится вперёд волнами, — улыбнулся Семён.
— А как же иначе? Мы живём в эпоху, когда никто не знает, что будет завтра. Можно ли планировать в тени ракет! — подхватил Борис.
— А они у нас есть!
— И какие! — Борис поднял чашку недопитого чаю. — Я пью за наши ракеты и за то, что они у нас есть!
Но Семён покачал головой.
— Нет, я пью за другое — за скорейшее и счастливое окончание хрущёвщины и за начало нового периода, за приход молодых и талантливых сил и с ними начала восстановления трезвой и разумной, гуманной и твёрдой линии партийного руководства, а вслед за ней и доверия народа к обесславленной партии, членом которой я являюсь. Ты, Борис, военный и беспартийный, а я — врач и коммунист. Скажи, можем ли мы побеждать, не наведя порядок в собственном доме?
Майстрах задумался. Потом ответил.
— Нет. Расчёт на новый блицкриг — старая глупость. Не обмен ракетными залпами решит войну, а длительные маневры пехоты: побеждённую территорию надо сначала занять и потом закрепиться на ней. Страна, которая получает хлеб из рук противника, опасна и может громко его ругать, она даже в состоянии погубить себя и противника, но воевать и побеждать она не может. Пока мы сеем хлеб на целине, а собираем жатву в Канаде, нам в победители соваться нечего.