Страница 32 из 68
– Ну да! – тут же подхватила Ольга. – Как другим родственникам помочь, накормить или устроить банкет, то ты мчишься на край света, а пожелания самых близких и любящих тебя людей игнорируешь.
– Ой! Только вот не надо так жалостливо, в унисон и с такими слезами. Машина внутри плесенью от сырости пойдёт! – проворчала Лариса Андреевна, но видно было, что слова о празднике и любящих её людях ей понравились. – И одно дело – это вы, а другое – какой-то чужой мужик.
– Мама! Но он же тебе понравился вчера!
– Я была уставшая и выпившая. А ты нам толком и не рассказала о нём ничего.
Ольга молчала так долго, что отец глянул на нее в зеркало заднего вида:
– Что, дочь, и рассказывать нечего? Или с родителями уже не принято всем делиться?
– Да что тут рассказывать. Всё может оказаться и обманчивым, и непостоянным… Могу только одно сказать: мне с Ванюшей хорошо. Очень хорошо. Даже не могу объяснить, откуда такое чувство берётся, откуда такая уверенность, но вот рядом с ним мне уютно, спокойно, радостно… Мало того, находясь с ним, я чувствую какое-то ожидание… Чего-то такого… невероятного… таинственного, что ли… Увы, о некоторых деталях наших отношений я даже вам не могу рассказать… Но знаю, что наш с ним совместный мир может стать ещё ярче, ещё красочнее, ещё заманчивее…
Посещение Свена Фаншеля прошло как обычно. Потом заехали в гипермаркет и направились домой. Ольга несколько раз пыталась дозвониться до Ивана, но тщетно.
– Опять вне досягаемости! – воскликнула она после очередной попытки. – Куда это он забрался, что его достать не могут? Сволочи!
– Девочка моя! Опомнись! – попыталась утихомирить дочь знаменитая актриса. – Как ты себя ведёшь?
– А почему у него телефон выключен?! – набросилась Ольга на мать, словно та была виновата.
Тут вмешался отец:
– Возможно, у него села батарея. Возможно, он на недосягаемой линии метро. Бывают и здания с плохой досягаемостью… И вообще, повышать голос на маму только я имею право.
Лариса Андреевна так на него взглянула, что посторонний наблюдатель сразу бы усомнился в последних словах Карла Гансовича. Но спорить с ним не стала.
Ольга позвонила Елене, и та сказала, что Загралов не приходил. А Илью неожиданно, чуть ли не с самого утра, вызвали на работу, и на звонки он не отвечает.
Когда въехали в гараж, Ольгу словно что-то подтолкнуло. Она направилась к охраннику и попросила показать записи видеокамер наружного наблюдения. Увидела сцену задержания Ивана и помчалась за отцом.
Карл Гансович, просмотрев запись, тут же стал куда-то звонить. Сердце у Ольги колотилось от переживаний, и она с мольбой смотрела на отца. А тот расхаживал по холлу и продолжал звонить и с кем-то говорить. Наконец, кажется, дозвонился до кого надо и надолго замер, слушая, что ему говорят. Потом сказал только одно слово: «Хорошо!» – и убрал телефон от уха.
Но на этом эпопея переговоров не закончилась. Прежде чем набрать следующий номер, он повернулся к дочери:
– Олечка, иди скажи маме, что ужин задерживается…
Загралов вновь оказался на свободе, когда небо уже стало темным. На улице оказалось неожиданно ветрено и холодно, зима никак не сдавалась. Иван засунул руки в карманы куртки и поспешил к метро.
Он подписал целую кипу бумаг: уведомление о неразглашении того, что произошло в институте, и об уголовной ответственности в случае излишней болтовни; заявление о неимении претензий к данному учреждению; справку о том, что ему вернули все вещи, деньги и документы (телефон был в нерабочем состоянии, как и сама сим-карта: вода всё закоротила на веки вечные). А еще с него взяли подписку о невыезде. Последним было подписано обещание больше не устраивать подобного.
Иван хихикнул, прочитав этот документ:
– И кто такие бумаги выдумывает?
– Наше дело предупредить, ваше подписать, – осадил его майор Кряжев. – И скажите спасибо, что за вас похлопотал отец вашей близкой подруги. Я бы вас в воспитательных целях еще с недельку в камере продержал, чтобы навсегда отбить охоту так шутить…
По пути к дому Ольги Иван зашёл в цветочный магазин и купил внушительный букет белых роз.
Дверь подъезда стала открываться, когда до неё оставалось два шага. В холле со своего поста приветливо кивнул охранник, которого Загралов видел впервые:
– Добрый вечер, Иван Фёдорович! Ольга Карловна дома.
Поднявшись на лифте, он позвонил в дверь. Ольга открыла – она была уже идеально накрашена и причёсана, но в халате.
– Привет! – сказала она и сделала шаг назад, пропуская его в квартиру. – Ох, какие розы! Давай, быстро мойся, папа и мама уже ждут. Я пошла платье надевать.
Девушка упорхнула в спальню, а Иван, сняв куртку, направился в ванную.
Он лихорадочно мылся под душем, избавляясь от запахов казённого дома и арестантского облачения, когда дверь открылась. Не глядя на него, Ольга повесила одежду на вешалку возле зеркала:
– Я тут тебе кое-что купила на свой вкус. Надевай! – и ушла.
Вытершись оказавшимся на месте зелёным полотенцем, Иван стал примерять одежду. Трусы… носки… брюки… рубашка…
Он вышел из ванной, подошёл к Ольге, привлёк за талию к себе и заглянул в глаза:
– Ты на меня не сердишься?
– Ты вернулся – и это главное. Не знаю, что ты натворил, но, надеюсь, ты мне расскажешь. А сейчас отпускай меня… бери цветы… улыбайся… Молодец! Пошли к тестю и тёще!
Илья Степанович Резвун тоже первого апреля вернулся домой поздно. И мало ему было мерзкого настроения, так ещё и Елена с самого порога стала закатывать скандал:
– Ведь сегодня воскресенье, выходной! А я его провела в четырёх стенах, тебя ожидая!
– Малышка, тебя наручниками не приковывали, так что могла идти куда угодно.
– На звонки не отвечал, – не унималась Елена. – Я вся извелась от переживаний.
– Не надо за меня переживать…
– Так тебе плевать на мои чувства?!
– Всё, хватит! – прикрикнул на девушку Базальт и пошёл на кухню, бормоча себе под нос: – На работе аврал устроили, все нервы вытянули, ещё и тебе неймётся!..
Елена направилась за ним, уже спокойно сказала:
– Иди, мой руки, сейчас ужинать будешь. Ещё вчерашние изыски остались, которые Ванюша приготовил.
– Ванюша! – буркнул Базальт. – Хорош оказался Ванюша. Готовит он, конечно, отлично, а вот по жизни – ещё тот тип! Как оказалось… Такое учудил у меня на работе из-за своей паранойи, что чуть ли не весь институт на ушах стоит. Вот и забрали его куда надо – мой шеф так сказал.
– Я знаю. Звонила только что Ольге. Её отец Ваню уже выручил, сейчас Ольга с ним у родителей. Сидят, ужинают.
– Вот как? – Базальт ошарашенно замотал головой. – Ну надо же!
– Ой, они такую бурную романтическую ночь вместе провели, что неприступная королева экрана теперь готова вокруг Ванюши мотыльком порхать.
– Не понял? Какая может быть буря, если он… – Базальт осекся.
Елена, не обратив внимания на его слова, восхищённо закатила глаза:
– Ольга говорит, что подобное удовольствие ей даже и не снилось…
Базальт задумался и пробормотал:
– Выходит, пришёл в себя Ванюша…
Поужинав, он встал из-за стола, подхватил Елену на руки и двинулся к спальне.
И вскоре соседи снизу услышали уже привычные стоны и включили телевизор погромче…
– А давай вечером в ресторан пойдём? – предложила Елена за завтраком. – Ольге позвоним, может, и она нам компанию составит с Ванюшей?
– Давай! – согласился Базальт. – А куда конкретно хочешь пойти?
– Да мне в принципе всё равно, лишь бы там было уютно и музыка не очень гремела. Потанцуем…
– Да и мне всё равно. Так что сама выбирай. Ну что, пошли? – Им было по пути: ему в институт, а Елене на съемки.
Он направился в прихожую, надел куртку. Затем помог Елене с её шубкой.
Они спустились на лифте, вышли из кабины – и почти тут же на них обрушились удары кулаков, бит и кованых ботинок. И всё это сопровождалось отборной руганью.
Базальт сразу опознал тех самых парней, с которыми дрался в сквере, и с рёвом раненого буйвола бросился на врагов. И краем глаза заметил, что Елена оседает на пол…