Страница 31 из 68
Справившись с задачей изменения текста, успел еще заполнить подобной абракадаброй третий листок почти наполовину, когда появился майор Кряжев вместе с безмолвными конвоирами. Забрал листки, просмотрел их и, отделив последние, потряс ими и хмуро взглянул на Ивана:
– А это что за белиберда?
– Да вот, все изложил, а бумага еще осталась. Ну и решил сочинить… – Иван сделал паузу, скорбно вздохнул и добавил: – … шифровку в Центр.
Майор посмотрел на него, как на сумасшедшего, потом едва заметно усмехнулся и сказал:
– Вон даже как? Ну, тогда просьба, как к «коллеге»: нельзя ли сразу расшифровку? А то всё-таки воскресенье, вытаскивать из домов дешифровщиков – совсем бессовестное дело.
Загралов с сомнением покачал головой:
– Да я-то могу… Если что, потом в Центре скажу, что не выдержал пыток… Но мне за сотрудничество хоть поесть дадут? Вроде уже и время…
– Несомненно! Сразу после дешифровки.
– Понял, коллега! – кивнул арестант. И протянул палец к строчкам: – Тут все просто: надо найти нужные буквы. Вот первая: «Ю». Вот вторая, и так далее. А все вместе звучит так: «Юстас Центру. Явки провалены. Попался на живца. Морят голодом. Шлите апельсины бочками». Расстояние между нужными буквами – произвольное. Дешифровщик должен обладать врождённой интуицией.
Посмотрел на майора, ожидая, что Кряжев скажет хоть что-то, но так и не дождался. Тогда встал и доложил:
– Товарищ майор, завербованный вами агент ноль ноль семь готов идти на обед!
– Ну что вы, коллега! К чему куда-то ходить? Обед вам подадут прямо в номер!
Кряжев забрал листки и удалился.
Минут через пять после его ухода конвоиры принесли и молча поставили на стол алюминиевую миску с какой-то кашей и пережаренной котлетой и пластмассовую кружку с жидкостью, накрытую ломтем хлеба. Глядя на такие изысканные блюда, Иван от изумления даже поблагодарить забыл. Пробормотал, вздрагивая всем телом, уже после того как остался один:
– Кошмар! В СИЗО лучше кормили… А что в кружечке? Неужто компотик?
Размечтался! Там оказалась вполне обычная на вид вода. И скорей всего не минеральная из бутылки, а из-под крана. Но всё равно её хотелось выпить всю и сразу. Иван сдержал себя и начал с каши. Как ни странно, она оказалась вполне приличной на вкус, да и котлету есть было можно. Ну и на десерт пошла вода…
Глава семнадцатая
Помощь и засада
Через час после скромной трапезы захотелось справить нужду. Постучался в дверь, её открыли, и конвоир сводил его в туалет. Когда вернулся, ни миски с ложкой, ни кружки на столе уже не было.
И что ему делать в этой комнате? Неужели заставят еще что-то писать? А потом отпустят? Или опять засадят в камеру?
Нет ничего хуже неопределённости. Не знаешь, что будет через час, и уж тем более завтрашний день просмотреть нельзя. Вот тем и плохо подобное место: не с кем пообщаться, посоветоваться. Ведь при желании могут на него всех собак повесить, и сиди потом лет десять, а то и больше.
Вот в таких печальных размышлениях Иван и проводил время.
Он даже успел задремать за столом, положив голову на руки. Наконец явились конвоиры и повели в комнату, где арестанта раздевали и обыскивали. Вся его одежда лежала на столе, вполне аккуратно сложенная.
– Переодевайтесь! – данная команда прозвучала более чем обнадёживающе.
Однако отсутствие каких-либо вещей в карманах и паспорта не позволяло расслабиться. Возможно, его просто вознамерились куда-то перевезти.
Но его отвели в знакомую комнату для допросов и усадили на знакомый стул. За столом восседал ещё более знакомый майор Кряжев.
– Ну что, Иван Фёдорович, ничего больше добавить не хотите?
Арестант немного подумал и этак серьёзно кивнул:
– Хочу. Каша нормальная, котлета могла бы быть и лучше. По поводу простой воды – полезно. Но чай – тоже было бы неплохо…
– Понятно… Учтём. – Кряжев сделал длинную, тяжёлую паузу, перебирая бумаги, лежащие перед ним. Ткнул в одну из них пальцем и приглашающее махнул другой рукой: – Пересаживайтесь сюда. Прочитайте и распишитесь!
Ещё в то время, когда Загралов писал «сочинение», к двери квартиры журналиста Евгения Олеговича Кравитца подошел щуплый, провинциального вида паренёк в очках, с громоздким чемоданом в руке. Повозился с ключами, вошел, а с лестничного марша, ведущего на следующий этаж, вниз устремился какой-то невзрачный серый субъект. На ходу он разговаривал по телефону:
– Один… Явно какой-то родственник припёрся… Ага! И кого?.. Понял, сейчас соберу и всё утрясём!
Он постоял около подъезда, дождался троицу молодых крепких мужчин с угрюмыми и решительными лицами, и они вчетвером поднялись на лифте. Возле квартиры Кравитца эти трое рассредоточились вне зоны видимости из дверного глазка, а серый невзрачный тип вытащил ярко-жёлтую фуражку и напялил на свои немытые вихры. После чего позвонил и чуть ли не мальчишеским голосом проблеял на раздавшееся «кто там?»:
– Проверка счетчика!
Очкарик приоткрыл дверь и удивлённо пробормотал:
– Какого счетчика?..
В следующий момент он был сметён в квартиру четвёркой ворвавшихся бандитов. Его повалили на пол и заломили руки за спину. Но бандиты тут же застыли, услышав голос и увидев три направленных на них пистолета:
– Кто такие? Никак заблудились? И пальчиками! Пальчиками даже не шевелим!!!
Глазки у невзрачного забегали почище, чем у героев мультфильмов. Но разобрался он в обстановке на удивление быстро:
– Ой! Да тут никак обыск? Тогда мы не будем мешать и зайдём как-нибудь в другой раз…
– А ну-ка на пол! Руки на затылок!
Причём поднявшийся на ноги очкарик принимал участие в обыске нежданных визитёров чуть ли не активнее, чем все его остальные коллеги, вместе взятые. Ещё и ворчал:
– Чуть не затоптали, уроды! Где ваша вежливость? Где уважение к гражданам?
Тут же провели экспресс-допрос арестованных бандитов. Помогли подтянувшиеся с улицы товарищи. И машина поимки главарей налётчиков стала набирать ход. Через несколько часов вся группировка, которая угрожала Евгению Олеговичу Кравитцу за своих посаженных подельников, получила возможность встретиться с этими самыми подельниками в местах, как говорится, не столь отдалённых.
В ином месте Москвы события развивались не так бурно, не настолько массово и без телесных повреждений, но с не меньшим психологическим накалом. Карл Гансович Фаншель, его жена и дочь спустились на лифте прямо в гараж, и глава семьи сам сел за руль основательно затонированного внедорожника.
– А где Славик? – удивилась Лариса Андреевна, усаживаясь вместе с дочерью сзади.
– Отпустил парня. Нам ведь только к Свену съездить.
– А за покупками? – напомнила Ольга.
– И за покупками съездим. Заедем в «Ашан» на развилке.
Машина выехала из гаража, и Ольга повернулась к матери:
– Ма, а ты успеешь свои фирменные зразы приготовить?
– Наверное…
– А фаршированный картофель сделаешь?
– Ну… попытаюсь…
– И все три салата?
– Да что ты так переживаешь, словно этот твой Ванюша из голодного края приехал? – фыркнула мать с некоторой ревностью и раздражением. – Выглядит средне, много не съест.
– Ты не смотри на его внешний вид, ест он хорошо. А как восточные блюда умеет готовить!
Ольга, не давая нахмурившейся матери вставить ни слова, принялась описывать вечерний ужин у Базальта.
– Поэтому ты просто не имеешь права опозориться с сегодняшним ужином, – сказала она в завершение.
– Даже так стоит вопрос? – Лариса Андреевна была уязвлена. – А с какой стати я должна так стараться? Ну, придёт он с тобой, ну, перекусите слегка… Не вижу повода для пира на весь мир. Ты ведь знаешь, какой это подвиг для меня – что-то приготовить! У меня свободной минутки не бывает! Да я…
Она сделала паузу, собираясь перечислить все ожидавшие её дела, но тут встрял Карл Гансович:
– Раньше ты такие подвиги совершала каждый день, потом только в выходные, а сейчас само твоё присутствие на кухне станет для нас с дочерью двойным праздником.