Страница 27 из 34
На поверхности страхующим нас было тоже нелегко, если не труднее, мороз людей совсем доконал, разве что согревало их волнение.
Со дна моря мы подняли им несколько звездочек…
А. Рогов, начальник Кислогубской ПЭС.
Бордо на холмах Жиронды
Познакомиться с вином бордо ( Вина бордо — это общее название, оно объединяет тысячи марок, каждая из которых обладает своим неповторимым оттенком вкуса, аромата, цвета. В Бордо пять «великих семей» вин — Медок и Грав; белые сладкие вина Сотерна; Сент-Эмильон, Помероль и Фронсак; белые сухие Грав, Антр-де-Мер и Кот-де-Блэ; Бордо и Бордо-де-Кот. (Примеч. авт.)) именно в шато Сутар мне порекомендовали в городском музее виноделия. Это хозяйство типично для здешней округи, где средняя площадь виноградников пять гектаров. Расположенный в 35 километрах к востоку от Бордо, Сент-Эмильон является столицей очень древних виноградников, возникновение которых относится к галло-римской эпохе. Говорят, что небезызвестный римский поэт Озон сам-то больше гордился своими виноградниками, чем собственными виршами.
Коммуна Сент-Эмильон была создана по уставу английского короля Иоанна Безземельного 8 июля 1199 года. Сегодняшний Сент-Эмильон — средневековый город-музей, живущий, однако, полнокровной жизнью. С высоты королевского замка выборные «добрые люди» — жюрады — каждый год, облачившись в красные мантии, провозглашают время сбора урожая, как делали это восемь веков назад.
Двухэтажное здание XVIII века, сложенное из серого камня, представляет собой каре, одна из сторон которого — винный завод. Хозяин, граф Сутар, отворил высокие дубовые ворота, и, спустившись по ступенькам, мы попали в темное, дохнувшее холодом высокое помещение с каменным полом. Сразу бросились в глаза четыре огромные цилиндрические емкости из нержавеющей стали со стеклянными окошечками.
— Этим новинкам, — рассказывает хозяин, — три года. Раньше были деревянные чаны. В них разливают выдавленный сок. Здесь, подогретый до температуры 25—30 градусов, он бродит, после чего переливается в дубовые бочки. Баки сейчас пусты — ждут нового урожая; сбор жюрады назначили в этом году поздно, на начало октября. Обычно он проводится в сентябре. Известен исключительный по вкусу вина 1893 год, когда виноград собирали в августе.
В следующем зале ряды дубовых бочек с вином разных урожаев. Прежде чем разлить по бутылям, его выдерживают здесь не менее двух лет. У бондарного ремесла от века три святых-покровителя. И все же оно умирает. Даже здесь, в Жиронде, традиционном винодельческом районе, оно исчезает, вытесненное полуиндустриальным производством бочек.
— Однако, — говорит Сутар, — можно еще найти людей, работающих бочки вручную. Мастера эти не местные, они приезжают из Португалии.
В углу темного зала стояли картонные гофрированные ящики с этикетками: «Шато Сутар Сент-Эмильон, 1973 год».
Граф достал несколько бутылок. Из мрака подземелья свечи вырывали только самое близкое к нам пространство, и вино было густого темно-красного цвета. Вспоминаю «официальные» характеристики вин Сент-Эмильона. «В первые годы они должны иметь темный цвет, сверкающий и бархатистый, после пяти месяцев выдержки в бутылках приобретают изысканность вкуса. Благодаря наличию в почве железа, старые вина цвета топаза, молодые — рубина».
Холодное вино имело очень приятный, чуть горьковатый, как ему и положено, вкус. Какое это вино — нервное, молчаливое, элегантное, большое, тонкое, круглое, кричащее? — я пытаюсь припомнить все определения, даваемые здесь винам знатоками, убежденными, что вино — это живой организм.
Сутар охотно сообщил, что пять гектаров его виноградников дают в среднем по сорок гектолитров вина с гектара. На период сбора и обработки урожая он нанимает на сорок дней тридцать сезонных рабочих. На постоянной же службе находятся всего четыре человека — две супружеские пары, которые живут здесь же, в усадьбе. Это совсем немного, если учесть, что возделывание виноградников требует постоянных больших затрат труда: четыре пахоты в год, рытье ям или углублений для подсадок молодых растений (на замену старым), глубокая вспашка для больших посадок, подвязывание виноградных лоз к шпалерам и подрезка усов винограда, опрыскивание купоросом, обработка серой...
— Законы рынка суровы, — сетует граф. — Соседи-конкуренты пристально следят, чтобы никто в других шато не получил нечаянной прибыли. Скажем, если урожай превысит 42 гектолитра с гектара, вино, изготовленное из излишков, будет считаться «незаконнорожденным»... А это бросает тень на всю марку, падает престиж, не говоря о цене...
Я вышел из замка за железную ограду сада. Виноградники начинались сразу за воротами и тянулись до горизонта. Высокие, почти в человеческий рост, стебли с мелкими, но уже темнеющими ягодами в тугих гроздьях. Воздух был теплым, сентябрьское солнце клонилось к закату, и легкий ветерок гнал рябь зеленых волн вверх по холму, нарушая тишину шелестом листьев; вдали, в купах деревьев, виднелись другие шато.
Лохматый пес выбежал на тропинку. Немолодые мужчины и женщины с усталыми, осунувшимися лицами медленно шли вдоль шпалер, закинув на плечи мотыги. Шли виноградари Сент-Эмильона, люди, создавшие своими руками и этот чудесный вид с холма, и всемирную славу бордо, и благополучие графа Сутара. Почему так решительно непохожи они на виденных мною во многих ярких журналах радостных крестьян, весело несущих тяжелые корзины с виноградом?
Всякие впечатления, вероятно, должны накопиться в сознании до какой-то точки, когда неизбежно возникнут вопросы: а почему это, собственно, именно так, а не иначе?
«Винные» впечатления во Франции начинают набираться независимо от вашего желания уже с первого дня приезда в эту страну, где в виноделии и виноградарстве занято три миллиона человек — около десяти процентов всего работающего населения.
В ресторане старинной гостиницы «Ля Миди», в городке Андай на берегу Бискайского залива, официант спросил:
— Мсье, вэн, жю, кока-кола?
— Жю, — ответил я.
Это означало, что я предпочитаю сок.
За свою оплошность я был наказан уже через минуту. Перед моим соседом, сказавшим «вэн», появилась добрая бутыль с содержимым густого бордового цвета. Мне же принесли сосуд, который своим видом, а главное, размером смахивал на флакон дорогих духов. Строгие черные глаза официанта не оставляли надежды на то, что это милая шутка, что следом я получу сок в достаточном количестве. «Флакона» хватило на один глоток, отчего пить захотелось еще больше. В этот момент в мой фужер брызнула бордовая струя: сосед по столу пришел на помощь. Я глотнул вина и ощутил терпкий кисловатый вкус, а аромат блюд стал еще резче и острее...
Впечатления первого дня и встреча с виноградарями шато Сутар не дали ответа на возникший вопрос: почему здесь все пьют вино и почему здесь отличное натуральное виноградное вино дешевле сока и кока-колы?
Первому обстоятельству во многом способствует то, что Франция с ее смешанным атлантическим, средиземноморским и континентальным климатом располагает лучшими в мире природными условиями для выращивания винограда. Естественно, что здесь широчайшее разнообразие сортов вин высочайшего качества, что вино — национальный напиток, что французы поглощают его больше, чем любая другая нация, — около трети литра в день на одного жителя, считая и детей.
Но на капиталистическом рынке вино — продукт, ничем не отличающийся от всех других, несмотря на ореол легкомыслия, которым окружают его патриоты виноделия и гурманы. И законы конкуренции действуют точно так же, как при производстве автомобилей.
...Поведали мне об этом в Бордо местные журналисты.