Страница 7 из 11
– И вам, – с легкой запинкой сказал Николай Петрович. – Ты, Аркашенька, на Пашу не обижайся, – торопливо начал извиняться он, едва за Базаровым закрылась дверь. – Он такой, потому что личная жизнь у него не сложилась. Да ты знаешь. Ну и работа… Тоже накладывает отпечаток.
– Я же сказал, что не обиделся, – улыбнулся Аркадий. – А вот Феня обиделась. Ей, наверное, тоже хочется, чтобы у ее ребенка было все.
– Ей довольно того, что у нее есть, – замахал руками Николай Петрович.
– Знаешь, папа, чужая душа – потемки. Кто его знает, почему она согласилась… как бы это поделикатнее выразиться? Быть с тобой. Может, это и любовь, а может… Как ни крути, у тебя теперь два наследника. И у дяди, поскольку своих детей у него нет. А наследовать есть что.
– Что вы сегодня, сговорились?! Да за пять лет в этой гостиной не было сказано столько гадостей, сколько в один этот вечер! Я ведь переехал сюда после того, как ты окончил первый курс. И начал все здесь приводить в порядок. А меня критикуют за то, что де сад не так посадил! Да отец мой вообще сюда носа не казал! Получил участок, велел дом построить да пляж насыпать и забыл про это.
– Он же в Афгане был!
– Мать сюда тоже не ездила.
– Так у бабушки была ответственная работа!
– А я, значит, не оправдал надежд. Мой удел – жить в глуши и заниматься сельским хозяйством. Ну, еще графоманством. Никто здесь всерьез мои книги не воспринимает. Феня книг не читает, Паша только критикует, слова доброго не дождешься, Базаров твой вообще далек от искусства, а ты… Ты явно не гордишься тем, что твой отец писатель, – горько сказал Николай Петрович.
– Папа, перестань. Я, пожалуй, тоже спать пойду. Мы все устали, народу в доме слишком много. В общем, до завтра. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, сынок.
Когда Аркадий ушел, Николай Петрович, воровато оглянувшись на дверь, взял со стола графинчик беленькой, к которому из деликатности притронулся лишь два раза за весь вечер, и торопливо налил себе полную рюмку. Запив водку пивом, он почувствовал, что стало полегче, обида уходит. Да бог с ними со всеми. Ишь, умники! А промышленность все равно развалили…
…Базаров крепко спал, когда его разбудил вопль Аркадия:
– Женька, вставай!
– А? Что? – Базаров резко сел и протер глаза: – Который час?
– Одиннадцать.
– Утра?
– Нет, вечера!
– Шутишь, что ли?
– Сейчас одиннадцать часов вечера!
– Тогда какого черта? Я спать хочу! Убирайся!
– На! – Аркадий сунул ему под нос айфон. – Читай!
Базаров, зевая, уткнулся в сводку новостей.
«В семье депутата Госдумы Алексея Чернова случилось огромное несчастье. Сегодня ночью его единственная дочь Маргарита была найдена мертвой в элитном ночном клубе. Есть версия, что восемнадцатилетняя студентка умерла от передозировки наркотиками. Но ее друзья единодушно утверждают, что такого быть не могло. Маргарита с детства страдала от сахарного диабета, каждый день колола инсулин, наркотики и алкоголь не употребляла. Училась только на «отлично», колледж окончила в Швейцарии, но потом, из-за того, что политическая обстановка в мире изменилась, отец вернул ее в Москву. Маргарита поступила на журфак, мечтала получить специальность журналиста-международника. Училась и здесь только на «отлично», в подозрительной компании ни разу замечена не была. Депутат от комментариев отказался. Ведется расследование. Зная характер Алексея Чернова, его жесткость и непримиримость, можно не сомневаться, что он выяснит все обстоятельства смерти своей единственной дочери. Мы будем держать вас в курсе».
– Дочка депутата, значит. – Базаров закрыл айфон и отдал его Аркадию.
– Ты понимаешь, что теперь будет?!
– А какого черта восемнадцатилетняя диабетчица, такая вся хорошая и правильная, шляется по ночным клубам?!
– Ты же слышал: ее подружка привела. Может быть, впервые в жизни! Девочка решила наконец повзрослеть.
– Ну и дура, – хмуро сказал Базаров. – Теперь лежит в морге.
– Неужели тебе ее не жалко?!
– Какой толк жалеть мертвых? – пожал плечами Женька.
– Ее отец теперь землю будет рыть, чтобы выяснить, как она умерла! Нам с тобой крышка.
– Ладно, поглядим. Лягу-ка я спать.
– И ты после этого уснешь?!
– А что я, по-твоему, должен делать? По стенке бегать? – разозлился Женька. – Что сделано, то сделано. Остается только ждать.
– А, может, самим в полицию пойти? С чистосердечным признанием?
– После того, как мы удрали из клуба и приехали сюда?! Никуда я не пойду, – твердо сказал Женька. – И ты не пойдешь. Я не пущу. У меня второго шанса не будет. Я эту стену десять лет прошибал. А теперь в том месте, где я прорвался, хотят натянуть колючую проволоку, прямо перед моим носом. Ну нет.
– Ладно, как знаешь. В конце концов, я только воду принес. Промывать ей желудок была твоя инициатива.
– Э… Да ты, парень, трус… А чего я, собственно, ожидал? Дядя дал тебе сегодня точнейшую характеристику. Самец-производитель. Если тебя посадят, кто же будет за вас, Кирсановых, размножаться? – насмешливо сказал Женька. – А нас, Базаровых, на этой грешной земле не надо. А то, не дай бог, Россия Америку обгонит. По части науки и ВВП.
– Я ведь и обидеться могу, – хмуро сказал Аркадий.
– На дядю не обиделся, а на меня обидишься? Да ты не только трус, но еще и продажный трус. А не хочется тебе стать хоть немного лучше? А, Аркаша?
– Я сделаю вид, что ничего этого не слышал. Пойду водички попью. Увидимся завтра.
И он вышел из комнаты.
– Дурдом какой-то, – пробормотал Женька, накрывшись с головой одеялом и отворачиваясь к стенке.
«Спокойно, спокойно… – уговаривал себя Аркадий, спускаясь по лестнице на первый этаж. – Я ведь знал, что он такой. И все равно меня к нему тянет. Надо терпеть…»
– Не спится?
Он невольно вздрогнул. Внизу, в гостиной, сидел дядя. Перед ним на столе светился планшет.
– А ты почему здесь? – нервничая, спросил Аркадий. – Не у себя в комнате?
– А ты? – насмешливо спросил Павел Петрович.
– Вот, водички захотел попить, – пробормотал Аркадий.
– Водички? Или чего покрепче?
– Ну, там морс или компот.
– Ага. А я вот новости читаю. – Павел Петрович кивнул на планшет.
– А я думал, в «Одноклассниках» сидишь, – попытался пошутить Аркадий.
– Я не жалую Социальные сети.
– Оно понятно. С твоей-то профессией.
– Вот именно, – спокойно сказал Кирсанов.
«А вот взять да и рассказать ему все», – мелькнула мысль у Аркадия. – Пока Женька спит. Ну, поругает меня дядя. Зато отмажет. И за честность поощрит. А Женька… Женька определенно сядет. Дядя ему не спустит. И будет Базаров меня презирать. Он и так презирает, но по-доброму. Снисходительно. Нет, нельзя», – Аркадию стало стыдно. Женька столько пахал, чтобы получить заветный диплом, у Базарова действительно талант. И вот так взять и этот талант сломать, словно сухой прутик о коленку. И выкинуть.
– О чем задумался, Аркаша? – ласково спросил Павел Петрович.
– Да так. О будущем, – туманно ответил он.
– Какую специальность выбрал?
– Хочу стать врачом-педиатром.
– Да, вырождаются Кирсановы, – насмешливо сказал дядя. – Я думал, хирургом, как твой друг.
– Я кровь не люблю, – поморщился Аркадий.
– По-крайней мере, честно. Что мне в тебе и нравится. Ладно, пойду принесу нам обоим компот. У Фени вкусный компот.
Павел Петрович встал и вышел на кухню. Аркадий подошел к столу. И тут у него в душе все оборвалось. Дядя читал новости. А точнее, ту же самую статью, что и они с Женькой. «В семье депутата Госдумы Алексея Чернова случилось огромное несчастье…»
«Как он узнал? – запаниковал Аркадий. – Неужели случайно подслушал наш с Женькой разговор?! Но дядя определенно знает».
Если Павел Петрович и знал, зачем молодые люди приехали в провинцию, то виду не подал. Принес кувшин с компотом, две чашки, налил обоим. Аркадий молча пил компот.
– Пойду к себе, – хрипло сказал он, поставив чашку.