Убить футболиста

— Во-во, я ему подзатыльник отвесил, а он, сучок, меня обматюгал, — подтвердил слова участкового Дробыш. — Блин, ему всего лет семь-восемь, а матом кроет, как заправский биндюжник.

— Так у него отец с матерью алкоголики, а в доме чуть ли не притон. Там такого наслушаешься. Он и в школу из-за этого не ходит.

— Про школу я и сам понял. Он в слове, обозначающем женские половые органы, две ошибки сделал. Так что ты, Кирилл, не бойся — мало кто поймет, что у тебя на крыле нацарапано.

— Ты же понял, — возразил Громов.

— Так то я. Ты же знаешь, что это слово я могу прочитать в любой транскрипции. — И Дробыш сопроводил свои слова громким смехом.

Вволю насмеявшись, он наконец успокоился и, заговорщицки подмигнув приятелю, кивком головы пригласил его выйти из квартиры. Громов повиновался.

— Ну, что надыбал, Леха? — спросил он у коллеги, когда они уединились на лестничной площадке.

— Ты прямо как Шохин — следак из прокуратуры, у которого я только что был по делу Мудреца, — усмехнулся Дробыш, затягиваясь сигаретой. — Тому тоже все неймется — что да как? А хвалиться пока особо нечем. Винтовка, из которой грохнули Мудреца, — «Ока-74» румынского производства. Экспертиза по ней еще не готова. Но Петрович дал задание Пете Степанову пробить через Интерпол ее маршрут сюда. Однако шансы выйти на киллера через винтовку, сам понимаешь, на нуле. Судя по всему, к нам она попала из Эстонии, а туда из Европы. Думаю, всю эту технологию ты и сам хорошо знаешь.

Громов действительно знал, каким образом нелегальное оружие поступает из Европы в эту прибалтийскую республику. К примеру, из Германии, с бывших армейских складов, партия оружия выходит легально, с сертификатом, а в Эстонию прибывает уже контрабандой. Для этого по ходу транспортировки многократно меняется хозяин оружия и идет интенсивная перегрузка товара из одних контейнеров в другие. На последнем этапе контейнеры и вовсе перекрашиваются, чтобы окончательно замести следы. В Эстонию оружие поступает морским путем, а там его уже делят на небольшие партии и гонят в Россию. Причем в основном напрямую, без посредников. Вот так эта некогда союзная республика служит каналом для поступления в российскую столицу нелегального оружия. По статистике, каждое второе заказное убийство в Москве совершается именно из «эстонского» оружия. Из винтовки, нелегально поставленной через Эстонию, был убит Отари Квантришвили, от «эстонской» пули погиб тележурналист Владислав Листьев.

— Что касается Мудреца, то здесь есть любопытный нюанс, — продолжил свой рассказ Дробыш. — Оказывается, он месяц назад уехал в Германию, где лечился в одной из тамошних клиник от туберкулеза, а в Москву приехал всего лишь за три дня до гибели. Причем, что интересно — заскочил к себе домой на Мичуринский проспект и через пару часов слинял в неизвестном направлении. Я с его молодой сожительницей разговаривал, так она божится, что ведать не ведает, куда он из дома направился. Говорит, что никаких угроз Мудрец в последнее время ни от кого не получал, и ничего странного в его поведении она не заметила. А он, судя по всему, отправился прямиком в дом на Земляном Валу. Хата, в которой он жил последние два дня, числится за замдиректором совместного предприятия «Медуза» Каспаряном. Но тот на данный момент в Москве отсутствует — по делам фирмы находится на Кипре. По нашим источникам, патронирует фирму Мудрец. Вернее, патронировал.

— А чем занимается эта «Медуза»?

— По названию можно догадаться — торгует рыбой, икрой, упаковками для морепродуктов. Это совместное российско-финское предприятие. Головное предприятие — «Медуза-Юнион» — находится в Хельсинки, а здесь одно из его представительств. Возглавляет московскую фирму бывший комсомольский работник, некогда референт ЦК ВЛКСМ Андрей Моторин. Ни в каком криминале он до настоящего времени замечен не был. Но я вот что думаю: может быть, Мудреца грохнули, чтобы «крышу» сменить? Причем навести могли и свои. Ведь что получается: он приехал в Москву несколько дней назад и сразу съехал на чужую квартиру. Значит, явно чего-то опасался. Однако киллер его все-таки выследил.

— Насчет своих — не обязательно, — возразил Громов. — Мудреца могли выследить еще в Германии. Здесь же его приняли другие и спокойно «положили в адрес».

— А как же охрана? У него же была целая спора качков?

— Вот именно, что качков. Разве умные люди так охраняют? Клиент живет в доме, напротив которого сразу два «чердачка Фруттис», и ни одному телохранителю не пришло в голову обратить на них внимание. Ведь элементарное дело — навесить на чердачные двери амбарные замки. Да ладно, что об этом говорить. Кстати, ты с этими мордоворотами разговаривал?

— Конечно. Молчат. Наверное, рассчитывают сами этого киллера повязать.

— Это все, что у тебя есть?

— Пока все.

— Не густо.

— У тебя, как вижу, тоже через край не льется. Кого здесь порешили?

— Инвалида одного, с которым Кадилин тесно общался. Инвалид как попрошайка пахал на местную мафию и, видимо, чем-то им не угодил. Однако помимо него здесь еще двух бандюков кто-то замочил.

— И кто же это сделал? Футболист, что ли?

— Сам голову ломаю. Однако если это его рук дело, то я представляю, как они его достали.

Дробыш тем временем докурил свою сигарету и собирался выкинуть бычок в лестничный пролет, однако, встретившись с укоризненным взглядом Громова, отправился к мусоросборнику, который находился на этом же этаже. Вернувшись, он продолжил прерванный разговор:

— Мне кажется, тут все ясно. Инвалида завалили его хозяева, а тех кто-то из дружков инвалида. Причем не обязательно твой футболист.

— Дело в том, что Кадилина видели за несколько часов до бойни недалеко от этого дома.

— Ну и что? Он же бомж, слоняется по улицам где придется.

— Вот именно, что бомж. Ты представь себя на его месте. Ты стал свидетелем преступления, написал в штаны и мечтаешь спрятаться куда-нибудь на время. Неужели ты пройдешь мимо дома, где живет твой приятель, такой же, как ты, изгой? Да ни хрена!

— То есть ты упрямо склоняешься к тому, что это он замочил двух бандюков? Он кто — Шварценеггер?

— Я же говорю, его могли достать. Есть такое понятие — «не загоняйте крысу в угол». Знаешь почему? Потому что в такие моменты она становится опасной даже для кошки. Но меня другое мучает. Вдруг эти бандюки приходили к инвалиду по его, Кадилина, душу?

— Здрасьте, я ваша тетя! Откуда же им было знать, что этот футболист в момент убийства кантовался на чердаке? В «Московском комсомольце» прочитали?

— В любом случае, Леха, эту версию надо отработать.

— Как?

— Очень просто. В квартире убили двух бандюков. Один из них известен — некто Семен Архипцев по кличке Фантик, шестерка местной мафии. Нам он не интересен. А вот другой — наоборот. Его личность пока не установлена — за местными операми он не числится. Сейчас мы узнаем у «земляков», успели ли они откатать его пальчики, и, если не успели, ты рванешь в тот морг, куда его отправили. Только прошу тебя, Леха, сделай все как надо.

Это предупреждение прозвучало из уст Громова не случайно. Полгода назад Дробыш точно так же должен был обеспечить дактилоскопирование трупа, однако передоверил это дело стажеру из Высшей школы милиции. И тот, то ли с испугу, то ли от неумения, на пару с пьяным медиком дело запороли — сделали отпечатки, совершенно непригодные для идентификации. Потом выяснилось, что «следы» они снимали как Бог на душу положит — мало того, что грязные пальцы трупа они предварительно не обработали влажным тампоном, они и краску нанесли не валиком, а вручную, после чего намучились с одеревеневшими пальцами, потому что стажер забыл взять с собой спичечный коробок, который опера обычно используют при «откатке».

Как выяснил Громов, пальчики у трупа на месте происшествия никто не «откатывал» — судмедэксперт собирался это сделать во второй половине дня в морге Первой градской больницы. Так как Громов был на колесах, он без лишних слов вызвался подбросить коллегу до больничных покоев. Однако по дороге он сильно пожалел об этом, потому что в Дробыше, то ли в силу того, что впереди его ждало малоприятное общение с трупами, то ли просто в силу хорошей погоды, внезапно взыграли гормоны.