Страница 64 из 83
— Ждать указаний.
— Из Таганрога?
— Разумеется. Где вы проявляли пленку?
— У Титовой, — она рассмеялась. — Но она не догадывается.
— Вы пользовались ее аппаратом? — спросил он сурово.
— Нет, своим.
— Хорошо, — он поднялся. — Я доложу… А сейчас мне надо позвонить, чтобы за мной прислали машину.
— Пожалуйста, — она тоже поднялась и сказала по–немецки: — Ichka
— Danke![6]* — ответил он тоже по–немецки.
Наконец–то! Стоя возле окна, Мещеряк увидел Нечаева. Тот толкнул калитку, поднялся на крыльцо, позвонил…
— Сейчас открою, — крикнула из кухни Анна Сергеевна.
Впустив Нечаева, она вместе с ним вошла в столовую, в которой оставался Мещеряк.
— Руки вверх, — сказал Мещеряк, поднимая пистолет. Она не поняла.
— Руки… Поднимите руки, — повторил Мещеряк.
И тут она взорвалась громким смехом — чересчур громким для того, чтобы быть настоящим, естественным.
— Дай ей воды, — брезгливо сказал Мещеряк, обращаясь к Нечаеву. — Не хватало еще, чтобы она закатила истерику…
Ему не терпелось поскорее покинуть этот дом, в который пришла беда. По–человечески ему было жаль Локтева и маленького Юрика. Они–то в чем виноваты? И хотя он мог сказать себе, что его совесть чиста, что не он накликал на них беду, Мещеряк сорвал с вешалки шинель и заторопился к машине.
Под весенним солнцем звенела капель и таял снег.
Часть четвертая
ПРИЗРАКИ МЕРТВОГО ГОРОДА
Глава первая
Пятнадцатого июля 1943 года немецкие бомбардировщики появились в районе Шираза. Самолетов уже ждали нацистские агенты, заранее извещенные о времени их прибытия, и на земле, в строго установленном порядке, дымно горели костры. Вскоре в небе зашуршал тяжелый шелк парашютов.
Первыми приземлились и погасили купола своих парашютов эсэсовский майор Юлиус–Бертольд Шульце и гестаповский штурмфюрер Мерц. За ними с интервалом в пять–шесть минут спустилось еще шестеро гестаповцев. Все они, разумеется, были не в военной форме, а в гражданской одежде.
Голая земля была в сухих трещинах. Только кое–где она поросла кривым кустарником.
— Герр майор, разрешите вас приветствовать…
— Никаких приветствий. Обстановку доложите позднее, — оборвал говорившего майор Шульце. — Где машины?
— В укрытии.
— Тогда чего же мы ждем?
Машины стояли наготове. Молчаливые горбоносые воины в белом, вооруженные автоматами немецкого производства, заняли свои места, и когда бомбардировщики, совершив прощальный круг над догоравшими кострами, скрылись из виду, автомашины взревели.
На место прибыли часа через два, еще до рассвета. Нацистские агенты заранее позаботились о безопасном убежище для своих ночных гостей. Там же находился и вождь одного из местных племен, молчание и верность которого были щедро оплачены немецким золотом.
Один из воинов услужливо приподнял полог, и майор Шульце вошел в душный шатер вождя, приветствовав его поднятой рукой и коротким «Хайль!». У майора не было привычки церемониться с теми, кто продавал душу за золото.
В шатре запахло бараниной. Но майор поморщился. Ужин? Успеется. Ну да, восточное гостеприимство, традиции и все такое… Но ему, Шульце, плевать. Он человек дела.
Штурмфюрер Мерц усмехнулся.
— Итак… — произнес майор голосом, от которого всем стало не по себе. — Я слушаю…
Парашютисты, так нежданно–негаданно появившиеся в районе Шираза, не были шпионами и диверсантами в обычном смысле этих слов. В простых шпионах и диверсантах у немцев на Среднем и Ближнем Востоке недостатка не было. Шпионская сеть Канариса охватила весь бассейн Средиземного моря, и ее щупальцы дотянулись уже до берегов Персидского залива. Майор Шульце и его люди прибыли со специальным заданием, которым сам Шульце был горд. Оттого майор и вел себя так самоуверенно и нагло. Он был облечен особыми полномочиями.
К тому времени германская разведка уже израсходовала больше миллиона фунтов стерлингов золотом — на Востоке бумажные рейхсмарки не были в чести — на организацию шпионских центров и диверсионных групп. Ей Удалось организовать несколько «пятых колонн»: тут были и «Лига серого волка», и «Урало–Алтайская патриотическая ассоциация», и «Организация арабской обороны»… Это золото разошлось с такой же быстротой, с какой германские агенты разлетелись по Среднему Востоку. Если главным агентом Канариса в Иране был доктор Макс фон Оппенгейм, то в столице Афганистана Кабуле свил себе гнездо доктор Фриц Гробба, чьи агенты организовали восстание кашкайских племен, шейхи которых не столько вникали в политику, сколько интересовались золотом.
Но генералу Шах–Бахти удалось подавить восстание кашкайцев, и тогда в безлюдных пустынях, укрытых за высокими горами, были обнаружены два тайных аэродрома, построенных немцами для своих самолетов. Почти одновременно были пойманы десятки немецких инструкторов, которые обучали двадцать тысяч мятежников. Поэтому немецким диверсантам так и не удалось нарушить коммуникации с берегов Персидского залива в Советский Союз. Они, правда, иногда взрывали мосты, туннели и рельсовый путь трансперсидской железной дороги, по которой беспрерывным потоком шло вооружение, но на большее их не хватило. Так что даже в Берлине на них давно махнули рукой.
Но доктор Макс фон Оппепгейм этого не знал. Он был уверен, что Шульце и Мерц прибыли с инспекционной целью, и ждал разноса. Больше того, он уже приготовился к самому худшему: Берлин никогда не прощал ошибок и провалов. И доктор не без страха смотрел на хмурого эсэсовского майора. Властный голос майора и то раздражение, с которым он обрывал Оппенгейма, ничего хорошего не сулили. Да и штурмфюрер Мерц был хорош: он все время ехидно улыбался, хоть и помалкивал.
— Свяжитесь с Анкарой, — сказал майор Шульце. — Сообщите о нашем прибытии. Пусть передадут в Берлин, что мы приступили к выполнению задания.
— Доложить лично фон Папену? — счел своим долгом осведомиться доктор Оппенгейм.
— Плевать мне на вашего фон Папена. Мы перед ним не отчитываемся, — отрезал Шульце.
Он мог позволить себе даже такое высказывание, которое — он не сомневался в этом — завтра же станет известно фон Папену. Ну и пусть. Специальный курьер, посланный из Берлина, сообщил фон Папену о группе, забрасываемой в Иран. Но это было сделано только для того, чтобы фон Папен в случае необходимости оказал Шульце и Мерцу содействие. Отчитываться же перед послом ни Шульце, ни Мерц не собирались.
— Будет исполнено, — ответил фон Оппенгейм.
— Где у вас рация?
— Поблизости.
— Вы получили приказ подобрать людей?
— Да. Создано шесть групп.
— А базы в самом Тегеране?
— Оборудованы.
— Хорошо, мы к лому вопросу еще вернемся, — сказал майор Шульце. — А теперь мы готовы отдать дань хваленому восточному гостеприимству.
Шейх, сидевший на ковре, во время этого разговора не проронил ни слова. На его темном скуластом лице не дрогнул ни один мускул. Однако майор Шульце готов был поклясться, что шейх отлично понимает немецкий язык.
Хотя уже была середина июля, немцы все еще никак не могли оправиться от поражения под Сталинградом. Они, правда, еще возлагали кое–какие надежды на летнюю кампанию, но главари рейха, авантюристы по самой своей сути, лихорадочно искали способа добиться победы «одним ударом». Гиммлер считал, что это едва ли не последний шанс… Эта мысль мелькнула у него, когда немецкой разведке удалось пронюхать, что очередная встреча «Большой тройки» — руководителей трех союзных держав, должна произойти в ближайшее время где–то на Среднем Востоке.
Фюреру идея понравилась. Мартин Борман и Кальтенбруннер тоже ее одобрили. И тогда подобрать подходящих исполнителей было поручено Вальтеру Буху.
5
— Я до сих пор не могу придти в себя. Прошу… (Нем.)
6
* — Спасибо! (Нем.)