Медальон

— Благодарю. — Хотелось верить, что моя улыбка получилась искренней. — Это очень щедрый дар.

Тиаль еще раз поклонилась и направилась к компании своих друзей. Раис так же молчаливо попрощался со мной и тоже ушел, но в известном только ему направлении. А я оказался в очень щекотливом положении. Отвести ее обратно в лес я не мог, потому что таким образом нанес бы хозяину одно из самых страшных оскорблений, которое только можно нанести восточному человеку — не принял бы подарок. И что же мне делать с зачарованной восемнадцатилетней вакханкой? Рассказать ей сказку на ночь или что-нибудь спеть? Вампиры, сидевшие у костра, наблюдали за разворачивающимся спектаклем со слегка обалдевшим видом. И точно такой же вид был у вакханки — музыка в ее голове понемногу затихала, а вместе с ней открывалась подлинная реальность.

— Где я? — недоуменно протянула она нежным высоким голоском. — Как я тут оказалась?

Не получив ответа ни на один из вопросов, вакханка осмотрелась, и взгляд ее остановился на вампирах. Испуганно ахнув, она повернулась ко мне и поняла, что вампиры — это самое меньшее из зол. Она была достаточно взрослой для того, чтобы знать, кто такие каратели. Может, о нашей любви к их крови ей еще не сообщили (обычно такие вещи они узнавали самостоятельно), но о том, что ни одно темное существо не имеет права противиться нашей воле и обязано сделать все, что мы попросим, не говорил разве что ленивый.

Вакханка честно попыталась поразмышлять над сложившейся ситуацией. Должно быть, выводы она сделала неутешительные или же не сделала их вовсе, а поэтому набрала в легкие побольше воздуха и приготовилась завопить. Инстинкт самосохранения у них практически отсутствовал, да и кричали они редко, тем более, от страха, но в противном случае даже у их Великого Бога лопнули бы барабанные перепонки. Вампиры глянули на Тиаль, поняли, что убегать она не собирается и, повинуясь стадному инстинкту, дружно прикрыли уши ладонями.

— Не бойся, тебя никто не обидит. — Я взял вакханку за руки и привлек к себе. — Ты гостья.

— А я точно не ужин?

Вампиры, поняв, что опасности миновала, немного расслабились, но решили не испытывать судьбу и отошли от нас на почтительное расстояние, расположившись под развесистым деревом.

— Конечно, нет. — Я обнял ее за плечи. — Как тебя зовут?

— Нура… а зачем меня сюда привели? И как я здесь очутилась? Я ведь была… с мамой… мы танцевали… завтра праздник полнолуния… и я буду танцевать главный танец!

— Так ты, плюс ко всему прочему, еще и дочь главной жрицы, — со вздохом кивнул я.

Нура потрепала волосы и подняла на меня глаза.

— Да, — ответила она. — Моя мама славит Великого Бога уже почти шестьсот лет. Совсем скоро она уйдет искать, и тогда я займу ее место. Но до этого мне нужно еще немного приблизиться к Великому Богу …

Сказав это, она порозовела и отвела взгляд. На девственность дочери главной жрицы покусился бы разве тот, кто хотел нажить себе проблем. Впрочем, кое-кто их уже нажил, зачаровав ее и уведя неизвестно куда посреди ночи.

— Лучше бы эта красавица привела мне твою маму, — все же высказал я свои мысли вслух.

— Зачем тебе моя мама? — искренне удивилась Нура.

— Сейчас? Разве что для того, чтобы помечтать. Вернуть тебя домой до рассвета я не смогу, потому что главный вампир клана обидится и, так как съесть меня ему не удастся, то он со злости съест тебя.

— Ой…

— … так что, наверное, мне нужно тебя развлечь.

Нура обхватила себя руками и поежилась от холода.

— Я замерзла, и я голодна, — объявила она таким тоном, будто я был ее подданным, а потом продолжила более покладисто: — Ты ведь накормишь меня?

— У меня есть немного вяленого мяса, хлеба и молока. Вряд ли это тебя насытит, но все же лучше, чем ничего.

Мы с Нурой расположились у костра. Карателям еда требовалась редко, и поэтому мы не возили с собой больших запасов пищи. Вакханки же ели много (мясо составляло больше пятидесяти процентов их ежедневного меню), так что мое скромное угощение было проглочено за считаные секунды и переварилось в желудке моей новой знакомой, даже не успев туда опуститься.

— Спасибо, мясо было очень вкусным, но я до сих пор голодна, — печально сообщила мне она.

— Знаю. Я могу попробовать найти дичь, но мое самое серьезное оружие — это кинжал, так что шансов маловато. А как вы решаете проблему еды в обычной жизни?

— Ну… — протянула Нура, запрокидывая голову и глядя на звездное небо. — Мы умеем охотиться. Но иногда тут появляются люди, и они бывают очень милыми, так что охотятся для нас. Однажды нам привели шестерых оленей! Великий Бог был очень доволен, получив сердце замечательного и доброго охотника в качестве жертвоприношения — он даровал маме еще двоих детей! Думаю, и охотник тоже был очень доволен: ведь нечасто непосвященному смертному выпадает такая честь! Олени были очень вкусными, — подытожила она, решив, что мясо животных важнее съеденного на ритуальном пиру человеческого сердца. — А я продала две шкуры и купила бусы. Вот. Правда, мило?

И Нура продемонстрировала мне украшение на своей шее: монисто из золотых и серебряных монет.

— Очень мило, — согласился я. — В общем, все, включая Великого Бога, остались в выигрыше.

— Все, — с готовностью подтвердила моя новая знакомая, а потом напомнила: — Мне холодно. И еще я хочу спать. Я устала.

— Возьми.

Я достал из сумки тонкое одеяло из верблюжьей шерсти, свернутое вчетверо, и Нура тут же закуталась в него, а потом, недолго думая, легла, положив голову мне на колени.

— Мама всегда поет мне колыбельную, — сообщила она.

Расскажи я кому-нибудь, что сижу посреди владений вампирского клана и пою колыбельную малолетней вакханке, то меня поднял бы на смех весь Орден.

— Увы, не знаю ни одной.

— Разве ты не поешь колыбельную своим детям?

— У меня нет детей.

Нура легла на спину и посмотрела на меня широко распахнутыми от удивления глазами.

— Не может быть! — ахнула она. — Но тебе уже… — Мой возраст она точно определить пока что не могла, но чувствовала, что я в разы старше нее. — Тебе уже много лет? Но ведь у тебя есть подруга, да?

— Подруги у меня тоже пока что нет.

Она взяла меня за руку и погладила пальцы.

— Почему? Неужели вокруг тебя нет ни одной женщины, которая тебе нравится?

— Это сложный вопрос.

— О… я понимаю. И как я не подумала об этом раньше? Ведь вы заботитесь обо всех нас! У вас так много дел! У вас остается очень мало времени для того, чтобы думать о любви … — Подождав секунду и поняв, что возражать я не собираюсь, Нура продолжила: — Но я буду молиться Великому Богу, и он пошлет тебе самую красивую женщину в двух мирах! Она будет любить тебя так же сильно, как ты ее.

— Заранее благодарен вам обоим.

Мы замолчали на несколько минут, и я уже было подумал, что Нура засыпает, но она снова нарушила тишину.

— Ты так приятно пахнешь… Знаешь, если бы тот момент, когда мне будет суждено приблизиться к Великому Богу, уже наступил, то я бы остановила свой выбор на тебе.

— Если бы ты знала, как приятно с моей точки зрения пахнешь ты, то не говорила бы таких опасных вещей.

Она приподняла голову и попыталась разглядеть мое лицо в свете догорающего костра.

— А что плохого я сказала? Ты красивый, добрый… и, конечно же, умный, ведь все Великие такие, но я уверена, что ты лучше остальных. Правда… я почти ничего не знаю об этом, ты мне нравишься, и ты можешь меня научить? Это ведь не проблема?

— Проблемы начнутся тогда, когда обо всем узнает твоя мама.

Нура снова устроилась у меня на коленях.

— Мама поймет. Ты сможешь ей объяснить?

— Смогу, конечно, если так… черт. Слушай, хватит уже об этом. Колыбельную я тебе петь не буду, но могу рассказать интересную историю.