Страница 5 из 12
Краснофлотец Иван Лукашов незаметно проникв тыл врага, гранатами и автоматным огнем уничтожил всю прислугу орудия, которое вело интенсивный огонь по позициям десантников.
А краснофлотцы Николай Соболев, Кузьма Бычков и Иван Максимов, находясь в ночной вылазке в расположении противника, уничтожили вражескую минометную батарею вместе с ее прислугой, а на обратном пути, уже перед самым рассветом, прихватили фашистский пулемет вместе с расчетом.
К вечеру наш отряд имел тринадцать трофейных орудий, два склада с боеприпасами. Куников приказал создать «трофейный дивизион». Он неплохо помог нам в последующие дни при отражении вражеских атак. Командовал «трофейным дивизионом» старший лейтенант Савелов.
ДЕНЬ ВТОРОЙ
С утра все подразделения получили приказ майора Куникова:
«Стрельбу из автоматического оружия вести только по ясно видимым целям и только одиночными выстрелами.
Каждому бойцу вооружиться трофейным оружием и пользоваться боеприпасами, захваченными у противника в первый день боя.
Гранаты бросать лишь в исключительных случаях — только по большим группам врага.
Беречь продукты питания, суточную норму уменьшить втрое».
На рассвете Ботылев всей своей боевой группой атаковал фашистские позиции. Гитлеровцы предприняли контратаку. Николаи Уткин выкатил свой «максим» на перекресток улиц и стрелял по вражеским цепям до тех пор, пока ему не перебило обе руки и обе ноги.После рукопашной схваткипротивник, оставив на улицах и дворах несколькодесятков убитых и раненых, откатился на исходные позиции. Значительные потери понесли и мы.
Спустя полчаса гитлеровцы снова обрушили на наши окопы и траншеи шквал артиллерийско-минометного огня. Клубились столбы пылиидыма,огонь бушевал на всем плацдарме. За час они выпустили по нам не одну сотню снарядовимин,сбросили множество авиабомб. Станичка превратилась в груду дымящихся развалин, не уцелело ниединого дома, ни одного сарая, никакого строения.
Казалось, что никто и ничто не могло уцелетьв этом аду. Плотные цепи гитлеровцев приближались к нашим позициям с трех сторон.Впередишли танки и самоходные орудия.
Как только вражеские машины приблизились нарасстояние выстрела — морские пехотинцы открыли огонь из противотанковых ружей, пулеметов, автоматов, забросали врага гранатами.
За первой вражеской лавиной двигалась вторая, третья, четвертая.Порой казалось, что это накатываются серо-зеленые волны разбушевавшегося моря и не видно им ни конца, ни края.
Не наврал вчера унтер, когда хвастался,что на каждого из нас германское командованиевыделило тридцать своих солдат,— вырывая чекуиз последней гранаты, сказал Лысов.
Но вот с противоположного берега Цемесскойбухты ударила наша артиллерия. Лейтенант Николай Митрофанович Воронкин, находившийся в боевых порядках десантников,умело корректировал огонь нашей артиллерии.Снаряды рвались в самой гуще вражеской лавины.Атака гитлеровцевзахлебнулась.
Неожиданно наступила тишина. Мы с недоумением переглядывались.
Из репродукторов, установленных вдоль передовой линии, полилась всем нам знакомая и любимая мелодия популярной песни «Катюша». Мелодия оборвалась на полуслове.Вражеский дикторна ломаном русском языке стал нас убеждать в бессмысленности дальнейшего сопротивления. Угрозы перемешивались с лестью, В случае прекращения сопротивления, разглагольствовал фашист, германское командование гарантирует нам жизнь. На размышление давалось только десять минут.
И снова наступила тишина.
И вдруг из балки, где лежали раненые, донеслась песня. Это был знакомый всем мотив:
И если, товарищ, нам здесь умирать,
Умрем же в бою, как герои.
Ни шагу назад нам нельзя отступать,
Пусть нас в эту землю зароют.
Песня крепчала, ее подхватили все десантники. Это был наш ответ на ультиматум гитлеровцев. Они это поняли. Еще не истекли данные нам десять минут, как на наши позиции обрушился шквал фашистских мин и снарядов, а вслед за тем по каменистой земле залязгали гусеницы танков, за ними появилась серо-зеленая волна гитлеровских солдат.
Доведись это видеть постороннему наблюдателю, он непременно сказал бы: «Ну, все! Гитлеровцы своими сапогами втопчут десантников в землю».
Но и на сей раз тактика одиночного бойца, взаимная морская выручка и решимость десантников выстоять сделали свое дело. Автоматно-пулеметным огнем фашистская пехота была отсечена от танков. Меткие выстрелы бронебойщиков заставили их повернуть обратно.
И опять Николай Воронкин умело направлял удары нашей артиллерии по скоплениям вражеских войск.
С Геленджикского аэродрома поднялась в воздух эскадрилья ИЛов. Снижаясь почти до самой земли, они принялись утюжить скопления вражеских войск. Громким «ура» десантники приветствовали стальных соколов, любуясь их превосходной работой.
А никогда не унывающийВолодя Сморжевский, посылая воздушный поцелуй летчикам, продекламировал тут же сложенноеим четверостишие: — Вот и ИЛы прилетели, фрицам песенку пропели, а я, с этого двора, их приветствую — ур-р-а-а!!!
Вдруг Сморжевский, вытянув и без того длинную шею, вскинул автомат и сделал два одиночных выстрела, добавив при этом свое излюбленное слово «пардон». Оказалось, что под шумок налета наших самолетов два фашиста с ручным пулеметом перебежали улицу и спрятались за крыльцоразбитого дома.
Связной отряда майора Куникова матрос Василий Чернов, пробираясь в боевую группу Антона Бахмача, в одном из дворов увидел трех гитлеровцев. Метким броском гранаты Чернов уничтожил всех троих.
Передав распоряжениеКуникова лейтенанту Бахмачу, Чернов направился в штаб. По дороге онзаметил подозрительную маскировку в траншее истал наблюдать. Вскоре из нее показалась немецкая каска. Продолжая наблюдение,Чернов убедился, что в траншее находятся два вражескихсолдата.
Вскинув автомат, он громко скомандовал:-«Хенде хох!» Но вместо поднятых рук из траншеи высунулись стволы автоматов. Отважный связной успел выстрелить раньше.
Через трое суток после высадки десанта, выполняя боевое задание майора Куникова, Василий Чернов был ранен в ногу, но поле боя не покинул. Укрывшись в развалинах разбитого сарая, он метко разил из своего автомата наседавших гитлеровцев. И только с наступлением ночи связной пополз в санчасть на перевязку.
В этот день, 5февраля,бессмертный подвиг совершил старший сержант Михаил Корницкий.
Было этотак.Мы завязалибой заодно иззданий. Этобылатрехэтажная школа №22.Вней находились гитлеровцы. Нам удалось занятьпервый этаж. Два верхних оставались у немцев.
Начался штурм второго этажа. Но тут подошли два фашистских танка и открыли беглый огонь по занятым нами позициям. Начался пожар. Все кругом заволокло дымом, пылью.
Находиться в школе не было смысла. Ботылев приказал оставить школу, прорываться из окружения. Первым ринулся Михаил Корницкий. Выскочив из коридора школы, он метким броском противотанковой гранаты подбил фашистский танк, другая машина быстро скрылась в переулке.
Из-за каменного забора показались каски фашистских автоматчиков. Мы поняли — там засада. Корницкий сорвал с пояса вторую противотанковую гранату, вскочил на стену каменного забора, за которым скопились вражеские автоматчики, и бросился в самую гущу фашистов.
Раздался оглушительной силы взрыв — сдетонировали гранаты, висевшие на поясе Корницкого.
Воспользовавшись замешательством гитлеровцев, Ботылев крикнул:
—За мной!
Ведя огонь из автоматов и ручных пулеметов, забрасывая гитлеровцев гранатами, мы пошли на прорыв.
Вырвавшись из окружения, Ботылев решил обойти школу с флангов. Перегруппировав силы, он распорядился дать две красные ракеты в сторону города — сигнал и направление наступления группы.
Вразгар атакик нему подбежалординарец майора КуниковаЛеня Хоботов сзапиской от командира отряда: «Школу брать не надо, занимайте только оборону. Наша задача — продержаться до вечера. Сейчас на нас жмут слева. Боеприпасов нет. Экономьте и отбирайте боезапас у врага».