Подполье на передовой

"Кошки-мышки"

После ухода Островерхова шеф полиции снова забегал по кабинету. "Что-то здесь не так, - думал он. - Или он берет взятки за каждую справку, - тогда надо проверить, что он на этом деле имеет, и кое-чем воспользоваться. А вот если тут что-то похлеще взяток... Как быть? Ни черта ведь не проверишь, кому он уже выдал такие документы. Надо все справки объявлять незаконными и распускать общину. Но тогда Райх голову оторвет. Черт знает, что делать! Эта Наместникова... там все на правду похоже. Только подпись подделана.. Так он сам признался. Забрать его да отдать Саркисову на "обработку"? А вдруг окажется, что он взяточник - опять я в дураках. А если за ним партизаны, - только спугнем и опять след потеряем. Нужны улики, факты, хоть какая-нибудь зацепка. Пожалуй, придется засылать агента".

Придя к такому выводу, Кроликов распорядился вызвать "пятого". Вскоре тот появился в кабинете. Кроликов прежде всего обратил внимание на его внешность.

- Что это ты, голубчик, располнел так? Не много ли валяешься на перинах, а?

- Что вы, что вы! - возразил агент. - На службе, можно сказать, ни дня, ни ночи не ведаю! До сна ли мне, Анатолий Григорьевич? Никак нельзя!

- Господь бог всех один милует, а мы, извиняюсь, человеки и поставлены, чтобы карать, а не миловать, голубчик. Докладывай, - без всякого перехода грубо потребовал Кроликов.

Вытянувшись по стойке "смирно", "пятый" зачастил:

- Так что мною лично установлено: некто Авдеев часто отлучается из города и, осмелюсь доложить, без видимой причины. Потому никаких продуктов по возвращении не приносит. Однако многие дома посещает и подолгу в оных пребывает. Три дома мною лично установлены...

- Где? Кто? - неожиданно громко воскликнул Кроликов.

- Не понял

- Где дома, спрашиваю? Фамилии жильцов. Ну!

- Не извольте беспокоиться. Все на заметочке. Вот, - агент порылся в кармане, достал, любовно разгладил на толстом колене тетрадный лист бумаги и, взяв за два уголка, подал его шефу. Прочитав написанное на листке, Кроликов потребовал:

- Дальше!

- С Авдеевым познакомился лично. Заходили на одну квартиру самогончик пили. Авдеев пьет. Преизрядно.

- Да не тяни!

- Я к тому, что на этот крючок охотно клюет. А разговоры ведет глупые. Но, видать, Советов ждет не дождется. Я, говорит, по станицам хожу, кое-какой товарец сбываю, говорит. Однако, осмелюсь доложить, врет. Да. И, говорит, слышу, мол: народ гневается, к новому порядку неудовольствие, мол, высказывает. А красные-де вот-вот придут. Потому что, говорит, жмут здорово...

- Где? - прервал Кроликов.

- Да по всему фронту, говорит.

- Идиот! Я спрашиваю: где Авдеев? Квартира!

- Не извольте гневаться, Анатолий Григорьевич, - "пятый" вытер платком лоб, - обвел он меня маленько.

- Что?!

- Так что проводил я его пьяненького. Куда, спрашиваю, тебя доставить, браток? А он пьяный-пьяный, а сам смеется. Ишь, говорит, так сразу тебе все и показать? Нет, говорит, я, говорит, закон конспирации знаю. Хоть ты, говорит, и наш человек - это, стало быть, я, хе-хе, - ага, хоть ты, значит, и наш человек, а присмотреться к тебе надо. Может, говорит, ты в полиции служишь. У меня, говорит, в полиции тоже есть свой человек...

- Кто этот человек? Узнал?

- Никак нет.

- Лопух. Беги немедленно туда, где простился с Авдеевым. Ищи, вынюхивай. Действуй. Найди и излови Авдеева... Мы из него жилы вытянем. Не приведешь своего Авдеева - тебя отдам Саркисову.

Когда "агент-пять" ушел, шеф пригласил к себе Сперанского. Но тот пришел не один, а вместе с переводчиком полицейского управления Крамером. Кроликов заметил, что в последнее время Сперанский и Крамер стали неразлучными. "Спелись, шакалы, - зло подумал он. - Мое сообщение вас обрадует. Думаете, меня одного повесят? Дудки! Я и вас, подонки, поволоку на перекладину. Поволоку!"

- По сообщению моего личного агента, - начал он вслух, - в аппарат полиции пробрался большевистский шпион. - Он посмотрел на подчиненных. Те не проявили никакого интереса к сообщению.

- Вы понимаете, что это такое? - возвысил он голос.

- Да, это интересно, - равнодушно протянул Сперанский. А Крамер только хмыкнул.

- Это настолько интересно, что скоро нам придется болтаться на перекладине. И наконец, еще одна загадка: как на моей двери появляются вот эти бумаги. - Кроликов подал Сперанскому одну из листовок. - Эта была приклеена сегодня: Саркисов ее только что сорвал. Чем все это объяснить?

Действительно, загадок было много. Как развязать эти узелки?

Первый заговорил Крамер:

- Я полагаю, господа, - сказал он, - надо проверить личность выдавшего себя за добровольного осведомителя.

- Но позвольте, - возмутился Кроликов. - Этот, как вы сказали, выдавший себя за осведомителя - мой личный агент! Я сам проверял.

- А, кроме вас, кто его проверял? - спросил Крамер. - Ведь за ним надо было наблюдать нашим сотрудникам, прежде чем доверять.

- Я сам проверял! - ударился в амбицию шеф. - Это бывший поп. Расстрига. За хищение баранов в колхозе был посажен в тюрьму. Германские солдаты освободили его из заключения. Дали возможность устроиться в жизни, как ему хочется. Так что...

- Так что это еще ничего не доказывает, - перебил Сперанский. - Я полностью поддерживаю мнение Даниила Августовича.

Кроликов растерялся. "Какие канальи, - подумал он. - Каждый дрожит за свою шкуру и старается сделать как можно больше гадостей мне". Он начинал понимать, что Сперанский и Крамер его шантажируют, пытаются бросить тень на его безупречную перед немцами репутацию.

- Господа, что же это получается? - с тревогой спросил Кроликов, - прошлый раз вы настояли на аресте моего личного агента. Теперь опять...

- Я не настаиваю на аресте, - возразил. Крамер. - Я предлагаю только внимательно присмотреться к нему, тщательно проверить. Проверить! Понимае- те?

- Ну, это другое дело, - облегченно сказал Кроликов, хотя и этот оборот дела не особенно устраивал его. - Ну, а как же с листовкой?

- Это предоставьте нам, - Сперанский забрал листовку и встал. - Не сомневайтесь, мы разберемся.

- Ну, желаю удачи, господа! - облегченно напутствовал Кроликов своих подчиненных.

Сперанский и Крамер совещались на ходу. Они понимали друг друга с полуслова.

- "Попа" придется на часок поручить Саркисову.

- Но это вряд ли что-либо даст.

- Согласен. Но прощупать надо.

- Однако листовка - не его рук дело.

- Тоже согласен. А зачем вы взяли листовку и пообещали разобраться? Пусть бы сам расследовал.

- Нельзя. Он мог бы пронюхать о нашей системе наблюдения за ним.

- Я полагаю, пора доложить коменданту.

- Как прикажете. Но мне думается - еще не время. Господин Райх накажет и опять его оставит шефом. А его надо убрать. Совсем убрать. И тут его личные агенты сослужат нам добрую службу.

- Хорошо. Я еще раз соглашаюсь с вами, - подумав, сказал Крамер. - Я еще раз подожду. Но не больше. Следующий раз должен быть последний.

- Слушаюсь, - по-военному щелкнул каблуками Сперанский, кивнул головой сверкнув пробором, и нырнул в свой кабинет. Крамер вызвал Саркисова. Как только тот появился в комнате, Крамер полушепотом спросил:

- Этого... господина, что был у шефа, заметил?

- Засек, - буркнул Саркисов и облизал губы.

- Если еще раз где-нибудь увидишь, возьми себе, поговори...

- Будет исполнено...

- Но перед разговором... доложишь мне. Буду сам присутствовать. Понял?

- Понял. Будет исполнено.

Примерно такой же разговор состоялся у Сперанского со своим секретным агентом.

- Возможно, шпик шефа и напал на верный след, - говорил Сперанский. - Этот Авдеев мне где-то встречался. А может быть, и не этот. Один черт. Твоя задача проследить за обоими. Проследить, слышишь? Обо всем докладывать только мне. Что бы ни случилось, только мне.