Сквозь стену

В мыслях она содрогнулась, но тело осталось неподвижным. Он знал об этом точно так же, как если бы это его пробрала внутренняя дрожь. Он спросил:

— Феликс Брэнд пропал?

— Да.

— Это значит, что полиция станет подозревать именно его.

Она опять сказала:

— Да, — и добавила, — я еще не видела Пенни. Элиза говорит, что она словно окаменела. Она ужасно его любит.

Он кивнул.

— Как Инна?

Она глубоко вздохнула.

— Для нее это страшное потрясение.

— Где она?

— В своей комнате. Она не спустится.

— Полиция захочет увидеться и с ней.

— Сержант спросил всех нас, не слышали ли мы чего-нибудь прошлой ночью. Они думают, она могла... кричать. Никто, кажется, не слышал никаких криков. Он сказал, что инспектор из Ледлингтона захочет нас увидеть, когда приедет, и приказал не покидать дом. Но Сирил говорит, что ему срочно нужно в город.

— Лучше бы ему не уезжать.

— Он говорит, что у него прослушивание.

— Он должен будет предупредить полицию.

Только он произнес это, как вошел Сирил Фелтон. Вид у него, как и у всех обитателей обоих домов, был весьма растрепанный. Он неосторожно брился и порезался. Ричард подумал, что наступил момент, когда Сирил оказался в нерешительности, не зная, как ему без репетиций играть навязанную роль. Он решил быть взволнованным, но сохранять мужество как человек, умудренный жизненным опытом, знающий эту жизнь, а потому продолжающий жить дальше и заниматься своими делами. Он прошел вперед, протянув руку.

Ричард подозревал, что какой-нибудь очень хороший режиссер сократил бы рукопожатие до приветственного кивка, но вот «Привет, Каннингем, ужасное дело все это», — прозвучало как вполне уместное замечание.

— Да — ответил Ричард.

Сирил продолжал:

— Естественно, они думают, что это Феликс. Ужасно глупо с его стороны было вот так сбежать. Конечно, парень с ума сходил от ревности.

— Сирил! — оборвала его Мэриан, и в ее голосе явственно слышался гнев.

Он посмотрел на нее.

— А что такого?

— Ты не имеешь права говорить, что это был Феликс!

— Ладно, ладно — я и не говорю так, но полиция-то скажет. И вообще, я не понимаю, почему это не мог быть несчастный случай.

Мэриан заметно побледнела.

— Ты бы понял, если бы послушал миссис Вулли.

Он слегка пожал плечами.

— Ну ладно, я просто думал, что падение с того обрыва на берег может быть объяснено чем угодно. Но у полиции есть на этот счет свое мнение. Меня это не касается. Мне просто жаль паренька, вот и все. Послушайте, что с Инной творится? Я должен пойти на это прослушивание сегодня, а она сидит там, запершись в комнате. Я не могу выйти в город без наличных, а у меня ни пенни. А она сидит там, запершись, и не впускает меня.

— Полиция не разрешит тебе уехать.

Он поднял брови.

— Дорогая, у них нет ни малейшего права задерживать меня. Все очень просто. Кажется, прибыл инспектор из Ледлингтона. Я просто пойду и расскажу ему все, что знаю, а я не знаю практически ничего, и сяду на ближайший автобус до станции. Если он будет настаивать, я вернусь вечером, но я должен попасть на это прослушивание. Так что, если можешь подбросить мне пятерку...

Мэриан, казалось, собиралась что-то сказать, но передумала. Она вышла из комнаты, оставив дверь открытой. Они слышали, как она взбежала по ступенькам.

Сирил засунул руки в карманы и, насвистывая несколько тактов из «Только представь себе», неспешно подошел к стеклянной двери, ведущей в сад. Стоя там, он заметил:

— Все это грязное дело. Но я думаю, Инна могла бы взять себя в руки. Вот так сидеть взаперти! Я хочу сказать, что такого рода события легко забивают людям головы, и это все полиция, знаешь ли. Я хочу сказать, ну что она так любила эту девчонку, чтобы так переживать, запираться в своей комнате и вести себя так, будто потеряла ближайшего друга! Я хочу сказать, что это неразумно, ведь так? Послушай, если будет возможность, ты можешь передать это Мэриан. Она тебя послушает, и есть ничтожная вероятность, что Инна послушает ее. Замолви словечко и посмотри, что ты можешь сделать с этим. Я хочу сказать, нет смысла вбивать себе в голову всякую чушь, ведь так?

Ричард с интересом наблюдал за ним. Голова этого человека забита только одним предметом, и этот предмет — сам Сирил Фелтон. Многие люди эгоистичны, но зачастую заинтересованность собственной персоной сочетается в них и с другими интересами. В данном случае разум, казалось, был занят одной-единственной мыслью.

Они вновь услышали торопливые шаги на лестнице. Мэриан вернулась, держа в руке небольшую пачку сложенных вдвое банкнот. Она отдала ее Сирилу и отступила на шаг назад, уклоняясь от его легкомысленных объятий. Она слегка покраснела. Казалось, что терпение ее вот-вот лопнет. Он послал ей воздушный поцелуй и сказал:

— Пожелай мне удачи с полицией!

Произнося эти слова, он вышел из комнаты так неспешно, будто располагал всем временем на свете, не представляя, куда бы его деть. Когда он наконец покинул их, Мэриан в сердцах всплеснула руками.

— Что я могу поделать? Он вернется назад без пенни в кармане, и мы никогда даже не узнаем, было ли вообще у него прослушивание, или нет. Он упомянул о нем впервые. Если оно и в самом деле было запланировано, почему он не сказал об этом раньше? Думаю, он просто хочет сбежать от всех неприятностей.

— Я не удивлюсь, если так, — сказал Ричард сухим тоном.

Она повернулась к нему, протянув обе руки.

— И ты ввязываешься в это, хотя и не обязан. У тебя нет ни малейших перед нами обязательств. Я никогда этого не забуду.

Он крепко сжал ее руки на мгновение и тут же отпустил их. Очень легко зайти слишком далеко и все испортить. Ей сейчас были нужны просто дружба и поддержка и чувство, что рядом есть кто-то, кто ее не подведет. По крайней мере, ему удалось пробраться к ней через эту холодную сдержанность. С безмятежностью, за которой, однако, скрывалась серьезность, он сказал:

— Итак, я здесь намерен остаться. Ты можешь на меня рассчитывать.

Взгляд, который она обратила на него, был полон тревоги.

— Ричард, не надо! Есть кое-что... о чем ты не знаешь.

— Полагаю, ты обо всем расскажешь мне.

— Не думаю.

Он положил руку на ее плечо.

— Ты можешь рассказать мне все. Разве ты не знаешь этого? Уверен, что знаешь, — он убрал руку, но продолжал говорить тем же тихим, проникновенным голосом. — Нет ничего, чего бы ты не могла мне рассказать, и нужно сделать самую малость — подобрать слова. В то время как большинство людей отгораживаются друг от друга стенами, у нас с тобой есть окна. Я понял это, когда шел по коридору в том поезде. Я только на мгновение увидел твое лицо и не думаю, что ты вообще меня тогда заметила, по крайней мере, не было похоже, чтобы ты заметила. Но именно в это мгновение я успел узнать о тебе больше, чем знаю о людях, с которыми знаком всю жизнь. Мы с тобой словно на одной волне, и тут уж ничего не поделаешь, моя дорогая. Ну как, теперь ты расскажешь мне, что тебя тревожит, и позволишь сделать все, что в моих силах, чтобы помочь тебе?

Она продолжала молча смотреть на него. Тревога застила ее взгляд. Он внезапно осознал, как красивы ее глаза сейчас — большие и глубокие, но ее взгляд разрывал ему сердце. Он сказал:

— Если есть что-то, что касается тебя, то это касается и меня тоже. Если это касается и Инны тоже, я не стану выспрашивать больше, чем ты захочешь мне рассказать. Ну, откроешь мне теперь, что у тебя на сердце?

В ответ на почти незаметное движение, означавшее «да», он сказал:

— Вот и хорошо. Теперь иди сюда и присядь. И просто помни о том, что обычно все не так плохо, как кажется на первый взгляд.

Они уселись на старую, с потертой обивкой, но удобную кушетку Мартина Брэнда, с широким сиденьем и глубокой мягкой спинкой. Мэриан откинулась на подушки и подумала о том, как это чудесно, когда есть кто-то, желающий помочь, и как просто позволить ему сделать это.