Страница 6 из 22
Практически сразу начались строительные работы, продолжавшиеся немногим более двух лет. 24 июля 1899 года состоялось пышное открытие портового города, названного Александровск (ныне Полярный). В тот же день последовало решение о переносе туда уездного центра из Колы, опять оказавшейся заштатным городом.
С открытием Александровска энтузиазм властей, их интерес к проблемам Русского Севера мгновенно иссяк. О создании в Баренцевом море если не военного флота, то хотя бы небольшой флотилии, о чем писал С.Ю. Витте и ради чего предлагал создание на Мурмане порта, никто больше не помышлял. Потому-то на протяжении последующих пятнадцати лет, даже после переезда всех чиновников из Колы, численность населения нового уездного города не превышала 524 человек. Пустовала и обширная гавань. В ней время от времени швартовались «Мурман», «Бакан» да проходившие из Вардё в Архангельск и обратно суда местной линии.
Мертвое затишье после многообещающих речей при торжествах 24 июля 1899 года заставило контр-адмирала А.К. Сиденснера, по поручению Главного гидрографического управления бывавшего на Мурмане, давшего преподробнейшее, по сути исчерпывающее описание его побережья как на основе собственных наблюдений, так и всей имевшейся литературы, прийти к неутешительному выводу.
«Если когда-нибудь, — писал военный моряк, — правительством будет серьезно поднят вопрос об устройстве на Мурмане военно-морского порта, то при выборе местности предпочтение будет дано Печенгскому заливу (в Варангер-фьорде. — Прим. авт.), гавани Озерки или другому пункту на южном берегу Мотовского залива, но не Екатерининской гавани». И тут же оговорился: «Конечно, каждая из гаваней имеет свои преимущества и недостатки, но где бы на Мурманском берегу ни была устроена хотя бы только угольная станция, она в военное время не может принести существенную пользу нашим военным судам, если не будет надежно защищена от нападения неприятеля»13.
Сиденснер думал о боевом русском флоте для Арктики, о хорошо защищенной базе для него.
4
Контр-адмирал Сиденснер далеко не случайно стал размышлять о вполне возможных боевых действиях за Полярным кругом. Строительство и открытие Александровска по времени совпало с настораживающими событиями: внезапно появившимся интересом к арктическим территориям таких стран, как Германия, еще не обретшая независимости Норвегия и пока только английская колония Канада. Точнее, к таким территориям, которые продолжали считаться «ничейными землями», но имели важное стратегическое значение. Прежде всего обладали месторождениями угля, благодаря чему могли служить естественно восполнявшимися базами топлива, либо лежали на наиболее оживленных морских коммуникациях.
Оба таких преимущества совмещал небольшой, менее 250 квадратных километров, остров Медвежий, расположенный на полпути между Нордкапом и Шпицбергеном, на становившейся с каждым годом все оживленнее трассе, связывающей Европу с Архангельском, устьями великих сибирских рек. Кроме того, именно на этом острове еще в 1868 году Норденшельд открыл значительные месторождения высококачественного угля. Но о том вспомнили лишь 30 лет спустя.
Некий Теодор Лернер, из крохотного прирейнского городка Линц, впервые появился в Арктике ранним летом 1897 года. Прибыл на Шпицберген и представлялся всем как журналист. Вместе с тем почему-то выступал и как руководитель научной экспедиции, прибывшей для изучения Айс-фьорда14. На следующий год, в начале июня, высадился на Медвежьем. Первым за всю историю острова установил заявочные столбы, охватив ими небольшой участок юго-восточного побережья, между Моржовой и Южной бухтами, и водрузил огромный щит с информирующей о том надписью: «Частное владение германских подданных Лернера и Рюдигера».
Ровно год спустя Т. Лернер появился на Медвежьем вновь. На этот раз в сопровождении трех вооруженных охранников. С их помощью застолбил громадную уже площадь — практически все известные тогда выходы залежей угля и поднял черно-бело-красный государственный флаг Германии.
Загодя, еще перед высадкой, Теодор Лернер направил в немецкие, норвежские и шведские газеты своеобразную по форме заявку. Объявил ею, что приступает к «эксплуатации острова, для чего будет развивать горную промышленность, заниматься рыболовством и боем морского зверя». Закончил же свое послание «граду и миру» так: «Данная промысловая заявка передана канцлеру Германской империи, а все права на землю, прибрежные воды, включая гавани, находятся под защитой Германии»15.
Не удовлетворившись лишь этим, Лернер попытался стать владельцем острова на самом деле. На протяжении трех месяцев его охранники терроризировали всех, без исключения, рыбаков и зверобоев, пытавшихся по привычке высадиться на Медвежьем. Запугали участников шведской научной экспедиции И. Андерсона, разрешив им проводить исследования только на крохотном участке, да еще под постоянным присмотром. Попытались воспрепятствовать, вступив в открытую конфронтацию, даже высадке моряков русского крейсера «Светлана», подошедшего к острову в ночь с 8 на 9 июля 1899 года.
«Светлана» под командованием капитана 1-го ранга А.М. Абазы возвращалась из Екатерининской гавани, где представляла Балтийский флот на открытии Александровска, в Кронштадт. По пути было решено посетить Медвежий. Ведь о нем в Петербурге после получения первых известий об авантюре Лернера пошли самые невероятные слухи. Результатом же их стало вполне предсказуемое заявление — от имени, разумеется, общественности, опубликованное националистической по духу суворинской газетой «Новое время». Она потребовала от морского ведомства немедленно открыть на острове русский наблюдательный пункт16. Иными словами, осуществить его фактический захват.
На рассвете 9 июля «Светлана» встала на якорь в Угольной бухте. Вскоре капитан крейсера отдал приказ спустить катер и высадить на берег команду для осмотра берега и промера глубин. Однако для того пришлось открыть стрельбу из «47-миллиметровой одноствольной пушки Гочкиса, причем израсходовали 10 практических патронов». К вечеру корабль отошел южнее, к Угольной бухте. Но и там потребовалось открыть огонь, на этот раз из винтовок, чтобы отогнать воинственных охранников Лернера17.
Трое суток «Светлана» находилась в водах полярного острова. Незадолго до продолжения рейса, 12 июля, лейтенант Александр Белоголовый сделал следующую запись в вахтенном журнале: «6 ч. 40 мин. На Медвежьем острове, у Северной бухты, на месте могил русских, подняли русский коммерческий флаг»18. Тем свои действия А.М. Абаза и ограничил.
Вскоре после ухода крейсера, в августе, покинул Медвежий и Т. Лернер. Навсегда. Что же стояло за его авантюрой, захватил ли он остров только по собственной инициативе, или кто-то поручил ему столь безрассудный поступок, так и осталось тайной.
После возвращения 24 августа «Светланы» на родину произошел весьма опасный по своим возможным последствиям инцидент. В «Кронштадтской газете», пользовавшейся популярностью в Петербурге, дали небольшую, всего в три абзаца, информацию о походе крейсера. Правда, посвятили всю ее исключительно заходу на Медвежий, подчеркнув, что «командиру… никакого сопротивления оказано не было». Сообщили о подъеме на острове коммерческого флага, но вслед за тем почему-то добавили: мол, моряки еще и установили доску с надписью на русском, французском и английском языках: «Принадлежит России»19.
Так как официального опровержения не последовало, в столицах ряда стран расценили вымышленный факт как провозглашение аннексии Медвежьего20. Но выразить протест никто не смог. Остров юридически оставался «ничейной землей».
Властный Петербург равнодушно взирал на судьбу не только крохотного Медвежьего, но и обширного архипелага Шпицберген. Даже тогда, когда определилось его значение.
В 1899 году, капитан Сёрен Закариассен, много лет доставлявший на Шпицберген уголь для бункировки проходящих судов, вдруг понял, что делает бессмысленную работу. И выступил инициатором разработки «черного золота» на месте. Сразу же в Кристиании основали Компанию угольных шахт, в Тронхейме — Шпицбергенскую угольную, в Бёргене — Бёргенскую угольную. Их доходы мгновенно оказались столь высокими, что на архипелаг устремились предприниматели из США, Великобритании. Основывали собственные компании и немедленно приступали к добыче, строя для шахтеров собственные поселки21. Один из них, американской компании, названный в честь ее владельца Джона Лонгьиира, сегодня является административным центром этой арктической территории.