Обитель зла

Блай вышел и закрыл за собой дверь. Его ждала Джанет, худенькая невысокая девушка с бледным лицом, в темной шляпе с полями. Она беспокоилась за Блая. Джанет взяла его под руку, и Блай оперся на нее. Его душила ярость, причем так сильно, что было трудно дышать. Но мгновение спустя он взял себя в руки, распрямил спину и пошел, поскольку знал, что Крозьер прислушивается к его шагам и ухмыляется. Джанет шла рядом с ним. Они спустились по лестнице, ярость уступила место болезненному отчаянию.

— Он знал, что ты меня ждешь, Джанет. Именно поэтому он говорил так громко — чтобы ты слышала, как он устраивает мне разнос.

— Я знаю, дорогой. Не обращай внимания.

— Он каждый день делает что-то подобное. Он знает, что я и полминуты не стал бы заниматься этой грязной работой, если бы мог найти что-то другое. Я бы предпочел голодать, если бы не вы с Биллом и… и надежда…

Теперь они вышли на улицу. Джанет стояла рядом с ним, маленькая и верная, и смотрела ему в глаза.

— Мы будем и дальше надеяться, Дейв, — сказала она.

— Сколько? — горько спросил Блай. — Сколько еще надеяться?

— Вечность, если потребуется, — тихо ответила Джанет.

Блай благодарно посмотрел на нее.

— Спасибо, — прошептал он. — Спасибо за то, что ты есть, моя дорогая. — Он грустно улыбнулся. — Я больше не буду рыдать над кружкой пива. Может, поужинаем у «Грязного Дэна»? Позволим себе ужин «люкс» за тридцать пять центов?

Глава вторая

Блондинка из 107–й квартиры

До многоквартирного дома, в котором жил, Блай добрался только в начале одиннадцатого, и ему пришлось воспользоваться собственным ключом от входной двери в здание. В маленьком холле стоял спертый, тяжелый воздух, доносились различные звуки. Громче всех звучало радио в одной из верхних квартир.

Блай пересек холл по диагонали и тихо постучал в дверь у лестницы. Вскоре он услышал приближающиеся шаги.

Гас Финдли, хромая, шел по голому полу, затем открыл дверь и близоруко уставился на него.

— Здравствуйте, мистер Блай. Зайдете?

Блай покачал головой:

— Нет, спасибо, Гас. Мне очень не хочется вас об этом спрашивать, но как насчет возврата ссуды, которую вы взяли у Крозьера?

Гас Финдли устало и покорно улыбнулся.

— Нет, пока не могу, мистер Блай. Простите. У меня нет денег.

Блай медленно кивнул.

— Ладно, Гас.

— Честное слово, у меня сейчас нет денег на возврат ссуды.

— Я знаю. Гас, почему вы взяли у него деньги?

— Ведь вы же работаете на него, мистер Блай. Я подумал, что он — нормальный человек, если вы на него работаете.

— Он — акула, Гас, — сказал Блай с горечью. — По контракту, который вы подписали, придется выплатить огромный ссудный процент — в два раза больше, чем вы взяли. Это не указано в контракте как проценты, но это так.

— Мне все равно, мистер Блай. Вы не должны чувствовать себя виноватым. В любом случае мне трудно читать такой мелкий шрифт. У меня не очень хорошее зрение. Мне требовались деньги, чтобы заплатить за лечение. Сыну сестры делали операцию.

— Но почему он не обратился в благотворительную клинику?

— Нет, — мягко произнес Гас. — Нет. Я не мог этого допустить. Вы же знаете, как там лечат.

— Конечно, — подтвердил Блай.

Гас передернул худыми, сутулыми плечами.

— Теперь ему нужно пить рыбий жир из тресковой печени, особое молоко и тоники. Все это столько стоит, что денег для мистера Крозьера у меня просто не остается. Я не пытаюсь его обмануть, мистер Блай. Я заплачу, как только смогу.

— Конечно, Гас, — устало сказал Блай, зная, что Дж. С. Крозьера это не устроит.

Повторится все та же грустная история — долг будут взимать постепенно, забирая большую часть скромной зарплаты Гаса, заодно лишат его той жалкой мебели, которая у него еще осталась. И разумеется, Крозьер именно Блая заставит вручить Гасу соответствующие документы.

Казалось, что в холле стало холоднее и темнее. Приглушенный звук радио по-прежнему доносился сверху, сквозь него слышался высокий и истеричный женский смех.

— У кого-то вечеринка? — спросил Блай.

Гас кивнул с мрачным видом.

— Да. У той дамочки, которая живет под вами, у Патриции Фицджеральд. Нехорошая дамочка. Я получил уже шесть или восемь жалоб на шум у нее в квартире. Звонил ей пару раз, но толку никакого. У меня болит спина, и мне не хочется подниматься по лестнице. Вы можете заглянуть к ней и попросить соблюдать тишину, мистер Блай?

— Конечно, загляну, — ответил Блай. — Мне очень жаль, что вас беспокоит спина, Гас.

Гас только пожал плечами.

— У других бывает и хуже… А как ваш брат, мистер Блай? Тот, который учится в колледже.

Блай улыбнулся.

— Билл? Отлично. Он очень умный парень. В этом году заканчивает учебу, и ему уже предложили место преподавателя в том же колледже.

— Хорошо. — Гас был искрение этим доволен. — Очень хорошо. Тогда, возможно, вы женитесь на той приятной маленькой женщине, которую я видел с вами. Вам же не придется больше посылать ему деньги.

— Я надеюсь, — сказал Блай. — Но вначале нужно, чтобы Билл закончил колледж. Именно поэтому я так и держусь за эту мерзкую работу у Крозьера. Я не могу потерять ее сейчас, как раз перед выпуском Билла. После того, как он закончит, можно рискнуть и поискать что-то другое. Поприличнее…

— Конечно, конечно, — кивнул Гас. — Вы обязательно найдете.

— Если такая работа есть, то найду, — мрачно ответил Блай. — Ну, я пойду наверх. Посмотрим, удастся ли мне заставить ее приглушить звук. До свидания, Гас.

Он пошел вверх по грязной, темной лестнице, а потом по длинному коридору. Звук радио слышался все сильнее, а по мере приближения к квартире, в узком проходе, стал оглушительным, сливаясь в единый поток, в котором не различить слов. Блай остановился перед дверью, из-за которой несся этот звуковой ураган, и сильно заколотил в нее.

До него донесся резкий визгливый смех женщины. Блай немного подождал, затем стал бить ногами по нижней части двери. Он продолжал это занятие почти две минуты. Наконец дверь открылась. Патриция Фицджеральд, если ее так звали на самом деле, оказалась высокой худой блондинкой. Вероятно, когда-то она была красивой, но теперь выглядела несколько потасканной. Кажется, Патриция была пьяна, во всяком случае на ногах стояла нетвердо. На ее полных губах играла беззаботная улыбка. Светлые волосы растрепались. На правой руке была надета черная меховая рукавица, по крайней мере выглядела как рукавица.

— Ну? — спросила Патриция, перекрикивая орущее радио.

— Вам обязательно нужно, чтобы было так громко? — спросил Блай.

Она приготовилась закрыть дверь.

— А ты кто такой, парень?

— Тот несчастный, который живет над вами. Пожалуйста, сделайте радио потише.

Она задумалась, слегка пошатываясь и уставившись на Блая серьезным взглядом совиных глаз.

— Если я уменьшу громкость, ты окажешь мне одну услугу?

— Какую? — спросил Блай.

— Подожди. — Она закрыла дверь.

Внезапно громкость уменьшилась. Музыка теперь едва была слышна из-за двери, и в коридоре стало даже как-то пусто от неожиданной тишины.

Патриция снова отворила дверь. Черную рукавицу она сняла. В правой руке звенела мелочь.

— Ты знаешь, где находится закусочная «Гамбургеры Дока»? Это в двух кварталах отсюда, на Третьей авеню.

— Да, — кивнул Блай.

— Будь хорошим парнем, сбегай туда и принеси мне пару гамбургеров. Если принесешь, я больше не буду шуметь.

— Ладно, — согласился Блай.

Она протянула деньги.

— Скажи Доку, что эти гамбургеры для меня. Он знает, какие я люблю… Значит, назовешь мое имя и скажешь, что они для меня, — еще раз повторила она. — Сделаешь?

— Сделаю.

— Обязательно скажи ему, что они для меня.

— Хорошо. Хорошо, — заверил ее Блай. — Только не включайте радио громче, чем сейчас, и все будет отлично.

— Давай пошустрее, парень, — заявила Патриция, и теперь ни ее глаза, ни голос не выдавали в ней пьяную.