Страница 5 из 75
Но едва ступил на кухню, Катька с Димкой тут же ушли в свою комнату.
— Может, чаю попьем вместе? — предложил вслед. Ему не ответили.
— Ну и хрен с вами! — буркнул зло, сам налил себе чай, пил в одиночестве. Потом смотрел телевизионный фильм, но вскоре стал дремать. Решив отдохнуть, прилег на диван и уснул. Так и проспал до самого рассвета. Когда проснулся, вспомнил, что он дома и у него есть жена.
Колька приоткрыл дверь спальни, но Катьки в постели не увидел. Она ушла на работу тихо и незаметно. Мужик досадливо обругал самого себя. Прозевал бабу, проспал. Он решил сегодня же поискать работу.
Колька вышел в город, когда крыши домов осветило яркое солнце и ясное небо предвещало хороший день.
Человек пошел к городской доске объявлений, здесь уже скопилась толпа людей, недавно были вывешены новые предложения и горожане внимательно вчитывались в них, а Колька вслушивался в разговоры:
— Слышь, Федун, сюда не мылься! Я у них три месяца дарма чертоломил. «Бабки» так и не дали. Лохов ищут, козлы! Пообещал ихнему бугру башку свернуть, они на меня охрану науськали. Те мне и за получку, и за аванс нащелкали. Впятером на одного! Я за неделю кое-как проперделся и слинял от них навовсе. Пусть других отморозков ищут. А я не хочу на халяву спину ломать...
— А вот здесь как? Пивоваренный завод! Там прибыль должна быть и зашибают поди кучеряво!
— Таких заводов по городу хреном не перемешать. А доходов нуль! Не клюй на вывеску, она темнуха. Мой сосед там «пахал», базарил, что хозяйка натурой рассчитывается со всеми.
— Одна со всеми? Вот это баба!
— Да не трандой, пивом! Ишь губищи раскатал!
— А на хрена мне ее пиво? Детвору кормить надо! А и бабу тоже...
— Тогда отваливай на стройку!
— Там тоже слыхал про сокращенья.
— Ну, ни везде! Может, рванем в дорожники? Хотя навар у них вшивый...
— Куда ж податься?
— Во! В таксопарк!
— Да у меня права забрали соловьи-разбойники на целых два года! Ну, чего вылупился? Я про гаишников! Застукали, когда бухой ехал и концы в жопу. Втолкнули меня в свою машину, привезли домой, дали подсрачника, велели отдыхать и про личный автомобиль забыть! С тех пор все, пешком мотаюсь, как барбос.
— Тогда давай на банно-прачечный комбинат.
— Кем? Хоть ушами стриги! Разве мужики прачками бывают?
— Жизнь прижмет, и этому рад будешь, меня дома вовсе запилили, хоть куда согласен, только бы платили! Уже полгода к этой доске иные приходят, а все без толку...
Колька выписал несколько адресов, телефонов и пошел наугад, рассчитывая на везение и удачу.
— А что это вы там за нашей дверью делали? Почему штаны на коленях мотаются? — спросила Кольку начальник отдела кадров стройуправления и, узнав, что мужик хочет устроиться на работу, рассмеялась в лицо громко:
— Мы объявление полгода назад повесили. Давно комплект набрали. Никто нам не нужен. Тем более из судимых. Таких не берем вообще! Зачем с бывшими зэками связываться, когда нормальных людей полно!
— Я не убийца и не вор! По бытовой статье был судим! — вставил Колька.
— Мне без разницы! Отбывал срок — значит, говорить не о чем! Да и не нужны нам больше люди. Я же сказала, у нас полный комплект и говорить не о чем! Прощайте!..
Колька пришел на строительный участок.
Прораб, глянув на него, сморщился:
— Тебе чего? — спросил сквозь зубы.
— На работу хочу устроиться.
— Кем?
— Разнорабочим.
— Что умеешь?
— Что скажут, то буду делать!
— Мужик! Мы дома строим. Приходится кирпичи, раствор в носилках таскать пешком на девятый этаж. Тебе не по силам, сломаешься, развяжется пупок. И не такие как ты через неделю уходят, не выдержав. Найди что-то полегче. Здесь работа для амбалов. А ты и на огрызка не тянешь. Если жить хочешь, линяй отсюда без оглядки и считай, что мы с тобой никогда не виделись.
Колька еще неделю бегал по строительным организациям, ему везде отказывали. Где-то грубо, категорично, в других насмешливо выставляли за дверь, в третьих снисходительно жалели, что нет для него работы. Были и те, кто прямо говорил, будто Кольке на стройке делать нечего. Отказали ему и на заводе железобетонных изделий, на железной дороге и автодорожные участки. Нигде не хотели брать его на работу. Но человек упрямо шел в конторы, искал, просился, но бесполезно. Даже грузчиком на базаре не взяли мужика. Оглядев с ног до головы Кольку, толстый, рослый грузин сказал, смеясь:
— Куда тебе в грузчики? Ты пустую тележку с места не сдвинешь. А если ее загрузить ящиками с помидорами или огурцами, ты совсем помрешь...
— Послушай, дядька, иди в платный туалет работать. Там давно человека ищут. Какая разница, где вкалывать, лишь бы платили исправно, а там, я слышала, всяк день деньги дают,— сжалилась над мужиком молодая продавщица и указала, где его ждут.
— Неужели вправду согласный у нас работать! Во, круто! Хозяйка на уши встанет с радости! —разулыбалась рыхлая, пожилая кассирша.
— Смотря, как платить будут! — вставил мужик свое условие.
— Да всякий день получать станешь! Все от людей зависит. Чем больше срущих, тем кучерявей наша доля. Работа тут не пыльная! Но вонючая! Сам понимаешь, зачем к нам приходят. Случается, иная дамочка прискочит, вся в маникюре и духах. А как навалит кучу, не перешагнуть, а все мимо. И ни слова не скажи, бери метлу, швабру, молча убери и еще спасибо ей скажи.
— За что? — вылупился Колька.
— А потому как в наш туалет прибежала, заплатила и сделала свои дела...
— Выходит, я за бабами в говночистах пахать должен?
— Не только! И в мужском тоже. А что тут такого? Зато к закрытию базара на кармане зашелестит больше чем у любого говнюка, какие приходят. Деньги не воняют, работа не валяется. И к нам просятся, только мы не всех берем. Пьющим и ворам отказываем. Хозяйка с ними не хочет связываться. Каждый день цыганки приходили. Я их прогоняла сраной метлой, чтоб посетителей не отпугивали.
В этот момент в туалет вошли три девки. Сыпанули кассирше в тарелку мелочь, заспешили по кабинкам. Выходя, спросили бабу, указав на Кольку:
— А этот чего тут прикипелся?
— Работать у нас будет! — ответила улыбаясь.
— Кем?
— Уж не нашим ли дружком?
— Не-ет! Куда ему? Его целиком вместо члена можно пользовать, прямо разом с кепкой!
— Не надо! Шибко худой! Не подойдет!—оглядела мужика симпатичная, чернявая бабенка и, сверкнув глазами, добавила:
— Староватый хахалек, так похож на соленый огурец!
— Ах ты, мандолина неподмытая, да я на таких как вы даже по бухой не оглядываюсь! — вскипел Коля.
— Дядька! Чего зашелся? Еще зазывать нас будешь, облезлый барбос! — побежали вверх по лестнице, смеясь.
Уже в этот день мужик начал работать санитаром в туалете. Ему выдали халат и фартук, сапоги и колпак, веник и швабру, ведро с тряпкой, кусок мыла и полотенце. А вечером, когда базар закрылся, человек получил дневной заработок и гордый возвращался домой. Еще бы! Он получил столько, сколько на стройке не заработал бы и за неделю.
Колька едва вошел в прихожую Катька, выглянув из комнаты, потянула носом, сморщилась:
— Сам усрался иль тебя по дороге обосрали? Воняет как из отхожки! Где это ты так отделался? — спросила зло.
— Заглохни, пила! На — вот деньги на харчи,— выложил заработок. Баба, увидев деньги, враз о запахе забыла.
— Спер что ли? — глянула на Кольку.
— Заработал! Теперь всякий день получать буду.
— Где так повезло? — удивилась баба.
— Неважно. Хоть работа говенная, зато башляют кучеряво.
— И это за неделю получил?
— За день!
— Иди ты! Где за день столько дадут? — не верила Катька.
— Такая работа, за вредность приплачивают, иначе не уломали б меня!