Страница 40 из 61
— Я слышал, что король не может отменить Турнир, — говорит один из покровителей Энцо. — Сделав это, он выставит себя дураком перед народом и покажет свою слабость. Согласно традиции он обязан появиться на Турнире вместе с королевой.
— И сам себя загонит в угол, как нам того и нужно, — добавляет другой.
— Твоя создательница иллюзий может провести нас во дворец? — спрашивает третий. Он вперивает в меня свой взгляд, и мне становится не по себе. — Люди готовы к перевороту, особенно после вчерашнего представления. Мы можем начать действовать до Турнира, прямо сегодня.
Энцо отрицательно качает головой.
— Моей сестры не будет рядом с королем. Их покои находятся в противоположных концах дворца. Аделина недостаточно владеет своей силой, чтобы удерживать иллюзии так долго и в таких стесненных условиях. Турнир — самое подходящее для этого место.
Остальные начинают разгоряченно перешептываться.
Мишель, словно извиняясь, приподнимает в сторону Энцо свой бокал вина:
— Если бы я только мог переносить живых, то с превеликим удовольствием сбросил бы для тебя королевскую семейку с обрыва.
Раздаются смешки.
Лусента, накручивающая на палец светлую прядь волос, закатывает глаза:
— А я остаюсь при своем: давайте забудем о спасении этой чертовой страны, уплывем в Бельдайн и будем жить как короли. Там народ знает, как нужно обращаться с мальфетто!
Все разражаются смехом, а Мишель с нежностью подтрунивает над бельдийским акцентом Лусенты.
Я скованно наблюдаю за всем этим, пытаясь вести себя естественно.
— Однажды он сможет, — тихо говорит мне Джемма.
Я вздрагиваю от ее голоса, а затем осознаю, что она, должно быть, думает, что я сбита с толку разговором.
— Я о Мишеле. Однажды он поймет, как переносить живые создания. Он говорит, что пока ему мешает это сделать энергия души.
Энергия души. Если бы Мишель взглянул на энергию моей души, то что бы он увидел?
Я слышу, как кто-то вновь упоминает меня:
— А она сможет управлять своими иллюзиями на Турнире? — интересуется один из покровителей у Энцо.
— Да, Ваше Высочество, сможет ли она управлять ими до самого конца миссии?
— Мы хотим демонстрации.
— Аделина, — внезапно говорит Энцо, переведя взгляд на меня. Вельможи тоже оборачиваются ко мне.
Я моргаю, застигнутая врасплох.
— Да?
— Создай для нас иллюзию человека.
Я медлю, волнуясь. Затем глубоко вздыхаю и сосредотачиваюсь на тьме внутри себя. Медленно сплетаю в воздухе лицо Энцо — те же глаза, нос, губы, волосы, узкий шрам на щеке. Аристократы перешептываются. Лицо получается недостаточно хорошо: некоторые детали недоработаны, глаза стеклянны и лишены искры человеческих чувств, текстура кожи не идеальна. По иллюзии проходит легкая рябь. Время от времени она становится прозрачной. В тесном помещении сразу будет очевидно, что это не человек. Но для нас хватит и этого. Я еще мгновение удерживаю иллюзию, а потом отпускаю.
Энцо улыбается мне.
— Когда наступит Турнир Штормов, — произносит он, — король с королевой объявят начало скачек, после чего будут наблюдать за ними с ближайшего места, дающего наилучший обзор. Благодаря твоим иллюзиям Джемма сможет подъехать к королю и королеве и выстрелить. Справишься?
Этими словами Энцо дает всем понять, что я приму участие в последней миссии. Мое сердце трепещет в груди, а потом болезненно сжимается — мне снова вспомнились слова Терена.
— Да, — отвечаю я.
Аристократы взбудоражены. Энцо обменивается с ними довольными улыбками и чокается бокалами, но даже здесь, в безопасности грота, в окружении покровителей, в нем ощущается какая-то зажатость и тревожность человека, озабоченного другими проблемами.
А может ли он чувствовать что-то подозрительное во мне? Слава богу, тут нет Рафаэля, способного видеть мою вихрящуюся темную энергию. Наверное, он сегодня с клиентом.
Пряное вино слегка снимает мое беспокойство, и я неосознанно протягиваю бокал, чтобы консорт вновь его наполнил.
— Ты кажешься не таким уж и радостным, — тихо говорю я Энцо, когда его беседа с покровителями ненадолго прерывается.
Он смотрит на меня некоторое время, обдумывая ответ, а потом решает плавно его обойти:
— Душа просит праздника, Аделинетта? — кивает он на консорта, уже второй раз наполняющего мой бокал. От звуков моего уменьшительно-ласкательного имени из его уст сердце начинает биться как сумасшедшее. — Осторожнее. Это крепкое вино.
Он прав. Но вино придает мне храбрости, помогает забыться.
— Я Белая волчица, — отвечаю я. — Это стоит хорошенько отпраздновать.
Уголки губ Энцо изгибаются в улыбке, и я чувствую возрастающее и непреодолимое притяжение к нему. Как мне сказать ему об Инквизиции?
Принц обводит взглядом Элиту.
— Ты права. — Он поднимает свой бокал, и вельможи вторят его движению. — За Белую волчицу! — провозглашает он тост, глядя на меня. — И за начало новой эры!
Джемма, наклонившись, делает глоток из моего бокала.
— Он тебе нравится, — поддразнивает она меня, ощутимо ткнув кулаком в ребра.
Поморщившись, я отпихиваю ее локтем и шиплю:
— Тише.
Джемма озорно смеется, видя выражение моего лица, отодвигается и босая запрыгивает на диван. Охнув, я не могу сдержать улыбки. Конечно же, она дурачится.
Энцо удивленно переводит на нее взгляд, и Джемма скрещивает руки на груди:
— Я тренируюсь, Жнец, — заявляет она. — Смотри!
Сузив глаза, она указывает на него пальцем. Я с любопытством наблюдаю за ней.
— Ты! — велит она. — Подай мне лимонную дольку!
Энцо выгибает бровь.
— Нет, — спокойно отвечает он, и покровители хохочут. Отец Джеммы снисходительно улыбается.
Джемма и сама смеется, а потом, возведя глаза к потолку, плюхается обратно на диван.
— Ну ничего, подождите, — говорит она. — Мужчины не намного сложнее животных. Я узнаю, как ими управлять.
Ее выходка вызывает у Энцо нежную улыбку, и его напряжение немного спадает.
— Я ничуть не сомневаюсь в этом, Звездная воровка, — отвечает он, и ее лицо озаряется ослепительной улыбкой.
Со стороны Элиты и покровителей снова раздаются смешки. А я пытаюсь подавить в себе зависть к Джемме, смеющейся вместе с отцом.
Вдруг хлопает в ладоши девушка-консорт.
— Игра! — восклицает она и передает нам длинные золотые цепочки.
Мне не знакома эта игра, но другим, видимо, она хорошо известна: кто-то присвистывает, а кто-то ахает. Заметив мой растерянный взгляд, девушка с улыбкой объясняет:
— Наденьте цепочку на того, к кому вы неравнодушны. Выигрывает тот, у кого окажется больше всего цепочек.
Все кричат и громко смеются. Джемма выхватывает цепочки из чужих рук, пытаясь забрать их все себе, но Лусента подбрасывает их в воздух и порывом ветра играюче сбивает Джемму на диван. Аристократы восхищенно хлопают, переговариваясь о том, как Элита продемонстрирует свои силы на Турнире. Несколько консортов надевают цепочки на Мишеля, и он расплывается в широченной улыбке. Даже Данте, как всегда хмурый, позволяет девушке-консорту надеть на себя цепочку и обнимает ее рукой за талию.
Джемма отдает свою цепочку мне, как и один из мужчин-консортов. Зардевшись, я смеюсь. Энцо невозмутимо наблюдает за нами, погрузившись в свои мысли и накрутив свою цепочку на пальцы.
— Ну же, Ваше Высочество! — взывает к нему Мишель, обернув три цепочки вокруг руки. — Отдайте кому-нибудь свою цепочку, если только, конечно, не обожаете больше всех себя самого, — усмехается он.
Снова взрыв беззаботного смеха. Улыбнувшись Мишелю, Энцо подбрасывает свою цепочку в воздух:
— Лови, — отвечает он.
Мишель взмахивает ладонью в сторону цепочки, та испаряется в воздухе и материализуется на его запястье. Он скидывает ее с руки и с победной ухмылкой надевает на шею. Энцо отсылает консортов, пытающихся отдать ему свои цепочки, и наблюдает за развернувшимися баталиями, где каждый с энтузиазмом хочет урвать себе побольше цепочек.