Страница 55 из 59
Я протянул левую руку к ожерелью, чтобы успокоиться и убедиться, что оно всё ещё там и не пострадало. В это время Энгус пытался встать. Иглы на задней стороне его икр и шпоры на лодыжках ему мешали, а я смеялся всё громче и громче. Волки-оборотни тоже стали подвывать на него; большая часть небольших демонов убрались или погибли, так что волки смогли посмотреть представление и порадоваться тем неприятностям, в которые попал серебряный человечек.
Лицо Энгуса стало красным и налилось кровью, он посмотрел на меня, будто говоря: «За это ты заплатишь!» и махнул на меня левой рукой, будто кидал собачке «летучую тарелку». Но в меня полетел отнюдь не мило крутящийся пластиковый диск — это был ярко-оранжевый клубок адского огня: а кидаться такими мячиками вы сможете только если подпишете договор, подписывать который не следует.
Я, конечно, не буду скрывать, что в заднице у меня что-то сжалось (слишком уж хорошо у меня развит инстинкт выживания), но на вид я не показал, что адский огонь меня волнует, а продолжал стоять на месте. Вот теперь я узнаю, насколько хорош мой амулет.
Знаете, так бывает: засунешь в микроволновку рулетик с мясом и схватишь, когда он ещё не остыл? Ну вот, адский огонь был именно такой: вспышка страшного жара, которая прошла меньше чем за секунду, едва оставив отметину, но после него всё моё тело покрылось потом.
Энгус не мог поверить своим глазам. Он-то думал, что увидит хрустящий блинчик с раскалённым мечом, но вместо этого перед ним был очень даже живой и злой друид, который смотрел на него, сжимая раскалённый меч.
— Как же это так? — воскликнул он. — У друидов же нет защиты от адского огня! Ты же должен был умереть!
Я ничего не сказал, но начал поворачиваться направо, стараясь найти площадку, которая не была бы покрыта склизкими ошмётками от демонов.
Именно сейчас фигура на бледном коне начала смеяться. Все на лужайке даже дышать перестали и слушали хриплый, грубый смех фигуры и задавались вопросом, что тут смешного.
Воспользовавшись паузой, неуверенностью Энгуса Ога и сухой землей, я напал. Ну что ещё сказать? Я его приговорил к смерти, и он показал, что не собирается смиренно покориться приговору, так что мне только и оставалось, что довести дело до конца.
Я бы хотел, чтобы тут был один из этих самых шикарных моментов из аниме, когда, знаете, герой втыкает меч в кишки нехорошему дядьке, и всё трепещет, даже капельки пота, а нехороший дядька плюётся кровью и что-нибудь такое говорит тоненьким удивлённым голоском, типа «даааа, это действительно меч Хаттори Хандзо», и тут же умирает. К сожалению, так не вышло.
В молодости Энгус был хорошим мечником; он помогал фениям в одном-двух трудных случаях; им в бою можно было полюбоваться (не то, что Брес). Энгус отразил первый поток моих ударов, продолжая браниться и обещая искалечить моё тело, а потом вырыть кости всех моих потомков и сварить из них клейстер для обоев, и тэдэ, и тэпэ. Он пытался отойти назад, выйти из схватки и получить свободное место для начала контратаки. Вот этого как раз я позволить ему и не мог, поэтому и продолжал атаку и понял, что мы оба сражаемся по древним ирландским схемам — наверное, он других и не знал. Но я-то, конечно, знал и кое-что ещё. Я провёл века в Азии и последние десять лет — в дуэлях с вампиром совсем не для того, чтобы опять катиться по старой колее. Я поменял схему атаки на ряд китайских приёмов, которые включали некоторые обманные движения запястьем, и это принесло мне некоторый успех: он ударил мечом вверх, чтобы отразить удар сверху — но оказалось, что удар идёт cбоку. Лезвие глубоко вонзилось в его левую руку над плечом, и я вырвал его, когда услышал, что оно ударило по кости. Он завыл от боли, и, как мне показалось, пытался что-то сказать, но слюни и бешенство не дали мне расслышать ни слова. Его левая рука теперь стала бесполезной и висела, как веточка мескитового дерева, сломанная муссоном, и равновесие у него, видимо, нарушилось. Я мог бы даже попробовать заключить пари — если у тебя неважно с равновесием, то бой на мечах ты вряд ли выиграешь.
Я отошёл и оставил его истекать кровью, позволяя ему слабеть с каждой секундой. Ему придется использовать какую-то часть силы, чтобы остановить кровотечение, а мне этого и надо было; он всё-таки будет ослаблен, и не сможет соединить мышечную ткань достаточно быстро. Теперь была его очередь атаковать. Я знал, что он так и поступит; в этот момент мы ненавидели друг друга, как только могут ненавидеть два ирландца — а это довольно много.
— Ты преследовал меня веками, — прорычал я. — И ты мог бы преследовать меня и дальше, но твоя мелкая ревность к Бригите привела тебя к такому концу.
— Это тебе конец, хочешь ты сказать! — проревел Энгус, совершенно пропустив мимо ушей то, что я пытался свести все его запутанные планы к соперничеству между братом и сестрой. Он бросился на меня с длинным ударом по диагонали, вложив в него всю свою силу. Но теперь я уже знал, как он сражается — те же старые приёмы. Я увидел, куда идёт удар, и я знал, что я быстрее и сильнее. Я отразил его удар и ударил своим мечом по широкой дуге направо, так что его меч оказался под моим, когда я опустил его и рука, в которой он держал меч, получила удар прямо перед ним. Я быстро выступил вперед и прорубил Фрагарахом через его шею, пока он не успел восстановить равновесие и попытаться отразить удар. Его голова с удивлённо расширенными глазами откатилась назад и закрутилась, скатившись со спины, пока он падал на землю.
— Нет, я хотел сказать, что это тебе конец, — ответил я.
Смерть снова расхохоталась и погнала коня к нам. Я стоял в сторонке, когда всадник потянулся вниз и подобрал голову Энгуса Ога с земли, затем заставил коня снова повернуть к огненной яме — не переставая безумно хохотать.
Рот бога любви не шевелился, но я всё-таки слышал, как он протестует: Нет! Морриган должна забрать меня! Не ты! Морриган! Забери меня в Тир на Ног! Морригааааан!
Бледный конь Смерти прыгнул с всадником и грузом в огненную яму и снова спустился в ад. Наконец, я освободился от Энгуса Ога.
Глава 25
Ну ладно, всё закончилось. Теперь спусти меня с этой цепочки и купи мне антрекот, — сказал Оберон.
Считай, он твой, приятель. Давай-ка я сначала отпущу волка-оборотня, чтобы Стая не подумала, что я их обижаю. Ты же знаешь, тут нужна кое-какая дипломатия, а?
Ну да, но боже ж ты мой, какие они обидчивые. Так сразу про них и не подумаешь.
Оборотни одобрительно подвывали, когда я подошёл к Халу и снял у него с головы чёрный пакет. Глаза у него были желтыми, и его внутренний волк хотел выбраться наружу, но серебро вокруг мешало ему. Его грудь тяжело вздымалась, и он с трудом мог выговаривать слова.
— Спасибо… Аттикус, — наконец, выдавил он. – Видел всё через связь стаи… знаешь, эта рыжая… она предупреждала про серебряные ловушки.
— Да, знаю. Это была Флидас. – Я нахмурился, и, наклонившись, стал рассматривать его цепи. Они были заперты на замок, а я не слесарь. Если попытаться снять их с помощью магии, это займёт слишком много времени. У кого-то же должен быть ключ. – А почему ты спрашиваешь?
— Это она… похитила нас!
— Что??? Я думал, это была Эмили.
— Нет, — он покачал головой. – Она вела машину. Флидас нас уговорила не рыпаться.
Я посмотрел на Оберона.
— Почему ты раньше про это не сказал? – Я спросил вслух, так что все могли слышать мой вопрос.
Да я собирался, но ты мне не слишком-то позволял говорить. Тихо, Оберон, спокойно, Оберон, не сейчас, Оберон…
— Ну ладно, — сказал я. – Хал, мне нужен ключ. Ты не знаешь, у кого бы он мог быть?
Хал мотнул подбородком в сторону останков Радомилы.
— У мёртвой ведьмы.
— Блин. Грязное дельце. – Я подошёл к другой стороне хижины, где была клетка и так и весь перекосился, глядя на работу Лакши. На Радомиле была хорошая кожаная куртка, и когда я подтащил тело к краю клетки, где я мог дотянуться до её карманов, в правом я нашёл несколько ключей. Это был ключ к той клетке, где она сидела, и сначала я открыл её, чтобы войти внутрь и принести ожерелье для Лакши. Это было просто кровавое месиво, — я сразу вспомнил про «облепленный засохшим тестом крови» [цитата из «Гамлета» Шекспира (перевод М. Вронченко). – Перев.] – но поскольку всё это случилось по её вине, я счёл, что ей жаловаться было бы не на что.