Страница 52 из 77
Она закатила глаза и вошла, закрыв за собой дверь с громким щелчком.
— “Pink Floyd?”— спросила она, прислушавшись.
— Почему нет?
Она кивнула, соглашаясь.
— Присаживайся, если хочешь.
— Нет, все нормально.
Она металась по комнате, как тигр в клетке. Наверное, мне все же стоило оставить дверь открытой.
— Чай будешь?
— Что?
Я подошел к шкафчику и взял с полки коробку с зеленым чаем. У меня нашлась также баночка меда и сливки. Мисс Кэрол всегда угощала меня чаем во время наших встреч, и он ассоциировался у меня со спокойствием и умиротворением.
— Конечно. Спасибо.
Она продолжала расхаживать по комнате, пока я делал нам обоим чай.
— Ты слушаешь что-нибудь более современное? — спросила она, разглядывая мои новые фотографии.
— Иногда, — ответил я, ожидая, пока раздастся сигнал микроволновки. — Сливки или мед?
— И то, и другое.
Я вручил ей кружку, и она подула на нее, прежде чем сделать глоток. Она явно не могла продолжать ходить по комнате с чашкой горячей жидкости, поэтому я выдвинул для нее стул, а сам сел на кровать.
— Очень вкусно, спасибо, — она казалась удивленной. — Большинство парней считает, что чай пьют только неудачники и геи.
Я улыбнулся.
— Тогда, думаю, это проблема подавляющего большинства мужского населения Британии.
— Точно.
Мы оба отхлебнули чаю. Я ждал, когда она заговорит снова, потому что знал, что эта девушка не выдержит долгого молчания. Ее глаза внимательно разглядывали мою стену, которая изменилась с нашей последней встречи.
— Это ты сделал? — она кивнула на свежие снимки с лошадьми на ферме.
— Должен же я был найти способ выбросить тебя из головы, — я тут же захотел забрать свои слова обратно, но было поздно. — Прости. Это прозвучало намного хуже, чем мне хотелось бы.
Она нервно засмеялась, а я допил чай.
— А чем еще ты занимаешься? В качестве хобби?
— Терроризирую красивых девчонок вроде тебя.
Она резко повернулась, чтобы увидеть, сказал ли я это всерьез. Возникла еще одна небольшая пауза.
— Я бегаю.
— Никогда бы не подумала, что ты любитель пробежек.
— Но именно этим я и занимался, когда чуть не сбил тебя в тот раз. Как твоя лодыжка?
— Все нормально, — она допила чай, и мне показалось, что на этом ее визит подошел к концу.
— А чем на досуге увлекаешься ты?
Один уголок ее губ приподнялся в полуулыбке:
— Раздражаю симпатичных парней вроде тебя.
Теперь наступила моя очередь удивляться. Она рассмеялась над выражением моего лица и отдала мне пустую кружку.
— Может, мы могли бы сделать что-нибудь вместе? Знаю, это звучит довольно странно.
— Сходишь со мной куда-нибудь?
— Ну, я пока могу и ездить, — она подошла к двери.
— Я никуда не поеду. У меня нет водительских прав. Я не стал их получать.
— Нет? — она замерла и повернулась.
— Я не смог больше сесть за руль после всего, что случилось, и потом Зак всегда рядом и может подвезти меня, если нужно.
— Ага.
— Тебя это удивляет?
— Вообще-то, если задуматься, то нет.
Она села на пол, скрестив ноги. Может, она побудет еще немного?
— Прости, что я ляпнула про вождение, — сказала она.
— Ничего. Не могу же я вечно избегать этого.
— Это правда, — она начала чертить пальцем круги на коврике. — Кстати, я не могу тебя ненавидеть. Просто я привыкла так думать, но, кажется, я больше не могу. Особенно теперь, когда я знаю, какой ты.
Мне немедленно захотелось ее поцеловать, но я заставил себя оставаться на месте.
— Я пыталась, но у меня ничего не вышло. Потом я стала винить себя, что позволила этому произойти, это было ужасно. Я думала, что Уиллу придется поколотить меня, чтобы вернуть в мою голову здравый смысл.
Мне хотелось сделать то же самое. Как она вообще посмела винить в этом себя?
— Мне следовало быть более настойчивой в ту ночь. Чтобы она не села в грузовик. Если бы я ее убедила, ничего бы не произошло, и она осталась бы прежней.
— Ты же умная девушка, Шарлотта. Для таких, как ты, эта ловушка слишком проста.
Она нарисовала несколько кругов, закручивая их в петли как символ бесконечности.
— Мне было легче обвинить в этом себя, чем признаться, что это был несчастный случай, в котором я ничего не могла бы изменить. Потеря контроля над происходящим — это самое страшное, что может случиться. Вот почему люди боятся темноты. Или смерти. Они боятся того, над чем они не властны.
Она подняла глаза от коврика, чтобы увидеть мою реакцию. Это был один из тех случаев, когда я не мог подобрать правильные слова.
— Ты права.
Просто, но честно. Она опустила взгляд, и я понял, что должен был сказать что-то другое. Наступила тишина, а потом уже стало слишком поздно.
— Прости, я такая зануда, — сказала она.
— Ничего, мне это абсолютно не мешает. Извини, что я не очень хорош в разговорах.
— Я говорю за двоих.
— Возможно, мне стоит одолжить у тебя несмного слов, чтобы мы были равны.
Она тихо хихикнула.
— Идет.
Все те вещи, которые я хотел сказать, чтобы она знала о них, возмущенно вопили у меня в мозгу, умоляя выпустить их на волю.
— Наверное, мне пора идти. Я никому не сказала, что иду сюда. Кэти может подумать, что я утонула в раковине в душевой, — она стала подниматься.
— Подожди, — (Она посмотрела мне в глаза.) — я так много хочу сказать тебе, но боюсь, если я решусь, ты опять исчезнешь, а я этого очень не хочу.
— Я постоянно говорю то, о чем мне страшно говорить. Кажется, ты не очень-то боялся той ночью, после футбольного матча.
— Это было до того, как я понял, что значит потерять тебя.
— Справедливости ради, замечу, что я никогда тебе и не принадлежала, — ее слова имели цель задеть меня, но они были правдой, и я знал это. — Просто возьми и скажи, Зан. Если я до сих пор не ушла, учитывая все, что случилось, то уверена, что не уйду и теперь, — кажется, она и сама была шокирована последними словами. — Это не потому, что ты мне нравишься или что-нибудь еще. Это просто... вот черт!
Ее лицо стало пунцовым, и она так разволновалась, что я не смог побороть смех.
— Прекрати надо мной смеяться.
Я сжал губы, пытаясь сдержаться, но ничего не смог с собой поделать.
— Не смейся, — повторила она и сама расхохоталась. Она наклонилась и хлопнула меня по плечу. — Придурок.
Я схватил ее за руку и подтащил ближе к себе. Она удивленно вскрикнула, но это меня не остановило.
— Вот, что я хотел тебе сказать.
Я взял в ладони ее лицо и позволил себе раствориться в глубине ее глаз. Она не шевелилась, наверное, от шока, но, по крайней мере, и не пыталась вырваться. В противном случае я бы ее отпустил.
«Я хочу тебя видеть.
И слышать твой голос.
Узнавать тебя, как только
Ты появляешься вдали.
Чувствовать твой запах,
Входя в комнату,
Где ты недавно побывала.
Узнавать тебя по походке,
По отпечатку следов.
Видеть, как ты сжимаешь губы,
А потом приоткрываешь рот,
Очень робко и неуверенно,
Когда я наклоняюсь ближе
И целую тебя.
Я хочу быть счастливым,
Услышав твой шепот:
"Еще..."»
Эти слова сорвались с моих губ, как напоминание о лете. Это было лучшее, что я мог придумать.
Она подняла руку, накрыла ею мою ладонь и отвела взгляд.
— Кажется, я уже спрашивала, — сказала она, закрывая глаза. — Ну, почему ты не можешь быть кем-нибудь другим?
— Я каждый день спрашиваю у себя то же самое, — я осторожно переместил руки, исследуя ее лицо, нос, уши. Какие милые у нее ушки.
— Почему ты не кто-нибудь другой? — она открыла глаза и схватила меня за руки, но не стала убирать их от своего лица.
Я видел, как она борется с собой, закусив нижнюю губу. Не только один я сейчас испытывал противоречивые чувства.