Страница 50 из 68
Ночью мне приснился дивный сон. Ты не замечал, сынок, что самые прекрасные сны обычно видишь, когда устанешь до изнеможения? Не удивляйся тому, что сейчас услышишь: я видел во сне Рыжего кота. Я лежал на широченной кровати. На стенах висели картины в золоченых рамах, пол был устлан коврами, а столы, стулья, шкафы и кресла сверкали позолотой. На массивном кресле, точно на троне, восседал Рыжий кот.
Я спал как убитый.
«Как изволили почивать?» — спросил меня Рыжик, когда я проснулся.
Я засмеялся — ну и чуди?ло, задает такие смешные вопросы да еще делает вид, будто мы с ним совсем не знакомы. Насмеявшись всласть, я ответил, что спал хорошо, если не считать небольшого беспокойства, которое причиняло мне кукурузное зерно под двадцатью восемью перинами. Мы оба расхохотались.
«Знаете ли вы, кто я такой? — спросил вдруг Рыжик. — Я кошачий король Барбаросса Первый!»
«Ты граф! — возразил я, дергая его за усы. — Не заносись, пожалуйста, так высоко».
«Я король! Король! Король! Барбаросса Первый!»
«Хорошо, — уступил я, полагая, что я все же умнее кота, кем бы он ни был. — Ты король. Прикажи подать мне сто тортов и сто плиток шоколада».
«Зачем вам столько сладкого?» — изумился Рыжий кот.
«Хочу швырять их, как в кинофильмах».
Рыжик хлопнул лапами, и в комнате появились несколько котов в черных фраках с белыми бабочками. Все они держали торты и шоколад. Хорошо зная нашего забавника, я сначала осторожно надкусил их: а вдруг они не настоящие, а какие-нибудь деревянные или глиняные? Однако и торты и шоколад были настоящие, и я стал швырять их в окно.
Тут я проснулся. Я убедился в этом, ощутив ломоту в пояснице. Все мое тело горело как в огне. Я попробовал подняться, но не смог. Рыжий кот открыл один глаз, посмотрел на меня и снова впал в дрему.
Мне стало жутко. Я пнул котенка ногой. Он проснулся.
— Иди сюда! — тихо позвал я.
Рыжик лениво подошел к моему лицу.
Ночь стала еще чернее. Я пристально вглядывался в темноту, стараясь увидеть во дворе тополь и колодец, напоминавший в лунные ночи огромного аиста. Но все поглотил густой, вязкий мрак. Тогда я прижал к себе котенка и принялся ласкать его, прислушиваясь к беспокойным ночным шорохам — предвестникам дождя. В оконные щели, под дверью, через дымоход шел в дом тяжелый запах сухой земли. Вдохнув его, я опять подумал, что скоро польет дождь.
Ломота в пояснице не утихала. Я все крепче сжимал Рыжего кота и, поглаживая его по мягкой шерстке, шептал ему что-то нежное и ласковое. Между тем в глубине моей души поднимался какой-то неопределенный страх. Я гнал его прочь — ведь рядом со мной спали отец, мать, братья и сестры, и все равно не мог освободиться от этого нелепого, непонятного страха. Вдруг мне послышались шаги за окном. Подумав немного, я решил, что это ветер гоняет по двору сухую ветку или трясет на колодце цепь. Но тут блеснула молния, и я увидел подходивших к дому троих людей.
— Папа, папа! — кричал я, расталкивая отца. — К нам идут какие-то люди!
Не успел отец протереть глаза, как в дом наш вломились те самые люди, которых я только что видел в окошко. Все трое были вооружены длинными суковатыми палками.
— Нас послал газда Лайош! — прогремел в темноте голос правого слуги.
— Зачем пожаловали? — мрачно спросил отец.
Первый слуга приблизился к нему и вместо ответа ударил его палкой в грудь. Отец упал на кровать, но тут же поднялся и так его двинул, что он пролетел через дверь и, как куль, рухнул наземь. Тотчас же к отцу подскочили двое других, сбили его с ног и принялись дубасить палками и кулаками. Мы с матерью попытались остановить их, но в эту минуту в дверях снова показался правый слуга. Он схватил нас своими огромными ручищами и отшвырнул в дальний угол. Тогда на помощь нам пришел Рыжий кот. Он вспрыгнул правому слуге на плечо и стал так остервенело царапать его по лицу, что тот взвыл от боли. Однако слуга был сильнее, и Рыжик вскорости оказался за дверью. Милена с ревом кинулась за ним.
Изрыгая ругательства, трое слуг продолжали избивать отца. Они избили его до бесчувствия, выволокли во двор и бросили в телегу. Потом покидали в нее наш жалкий скарб, и правый слуга прорычал:
— Вон отсюда, воровские хари!
Он хлестнул лошадей, и они пустились во весь опор. Вита схватил вожжи и через некоторое время остановил телегу. Отец с трудом открыл окровавленные, подбитые глаза и сел. Мы с мамой поддерживали его.
— Славно они меня разделали, — сказал он, силясь улыбнуться. — Ничего, я, как кошка, семижильный…
Он быстро повернулся и всмотрелся в темноту:
— А где котенок?
— А где Милена? — испуганно крикнула мама.
В горячке мы совсем забыли о них. Мы с Витой нашли их во дворе под тополем. Милена держала на руках котенка и шептала сквозь слезы:
— Не бойся, кисонька, не бойся. Я тебя не дам в обиду. А когда вырасту, отведу газду Лайоша в лес, привяжу к дереву и оставлю там — пусть его растерзают серые волки…
Мы сели на телегу и поехали дальше.
— Кто был прав? — спросила мать и, вздохнув, прибавила: — Вот тебе плата Лайоша.
Отец молчал. Он поцеловал мать в щеку и положил голову ей на плечо. Из темных низких туч полил холодный осенний дождь. Телега медленно катилась в ночи, а я с грустью думал о том, что никогда не забуду обиды, нанесенной нам газдой Лайошем и его слугами.
Как видишь, я ее не забыл.
Переезд в город
Наконец вдали показался город. По правде говоря, сначала мы увидели какую-то высоченную башню, а уж потом крыши домов. При виде города всех нас захлестнула бурная радость. Даже Лазарь, всю дорогу просивший есть, на миг забыл свой голод и восторженно воскликнул:
— Голод!
Мама посмотрела на него с тревогой, но, увидев его протянутый в сторону города пальчик, весело засмеялась.
— Ах, город? Он и вправду очень красивый!
— Мы будем там жить? — спросила Милена.
— Попытаемся, — ответил отец.
— А какой это город? — спросила Даша.
— Если штурман не сбился с курса, то должна быть Суботица. В противном случае, мы прибыли в Се?гедин, Пешт или в Вену. Поживем — увидим!
После того что случилось на ферме газды Лайоша, мы решили поселиться в городе. Отец долго советовался с матерью и со мной, а также с дядюшкой Михалем, который нашел нас на другой день в одном селе неподалеку от фермы. Он пришел проститься с нами. Вид у него был сокрушенный и подавленный, на глазах блестели слезы.
— Ну и гнусы, — сказал дядюшка Михаль. — Помяните мое слово, не сойдет им это с рук. Придет время, заплатим им долг сполна.
Он с одобрением отнесся к нашему решению переехать в город и, не задумываясь, дал адрес своего сына Ти?бора, который-де хорошо знает Суботицу и, уж конечно, поможет нам устроиться.
— Мы с Витой будем учиться! — радостно воскликнул я, вглядываясь в видневшийся вдали город. — Мы пропустили целых два года.
Мама заплакала. Она утирала слезы краешком передника, но слезы все бежали и бежали из глаз.
— Что с тобой? — спросил отец.
— Хочу, чтоб мои дети ходили в школу…
— И из-за этого ты ревешь?
— Не знаю, — ответила мать и заплакала пуще прежнего.
Отец взмахнул кнутом; Лебедь и Сокол ускорили бег. Рыжик открыл глаза и, увидев, что все в порядке, снова уснул.
При въезде в город отец остановил телегу. Справа от дороги стоял большой железный указатель, на котором было написано название города.
— Читайте! — весело обратился к нам отец. — Государство для того и поставило указатели, чтоб народ не коснел в невежестве.
По складам, с помощью родителей мы кое-как прочли: Суботица. Лазарь захлопал в ладоши и весело рассмеялся.
— Чего ты хохочешь? — спросил я.
— Какое смешное название — Суботица! Суботица! Суботица!.. Правда, Драган?