Страница 28 из 37
Вольное и лихое настало время. Вновь загремела по Карибскому морю слава морских разбойников. Сначала задача гваделупских корсаров, среди которых было немало негров и мулатов, заключалась в том, чтобы пробиться сквозь кольцо английских кораблей и доставить на остров провизию. Позже, с победой республиканцев на суше, они пустились в «свободный поиск» британских и прочих судов. Добыча свозилась на Гваделупу. Шальные были головы — Крассен, Видаль, Ланглуа Деревянная Нога, но самый знаменитый, конечно же, Антуан Фюэ, прозванный капитаном Моэда за то, что в одном из морских сражений, когда кончились ядра, он набил пушку золотыми португальскими монетами — моэдами, коих было в достатке, и пальнул ими по английскому фрегату. Потрясенные англичане сразу же сдались.
Пока корсары гонялись за англичанами на море, на суше события приобретали трагический оборот. 25 марта 1802 года Бонапарт подписал мир с Англией и направил на Антилы корабли. Командующему флотом генералу Ришпансу был дан тайный приказ восстановить рабовладение. Прибыв в апреле на Гваделупу, Ришпанс начал с указа об увольнении из армии всех чернокожих — их вскоре заковали в цепи и временно перевезли в трюмы стоявших в порту боевых судов. Подчинились не все. Капитан Иньяс бежал со своей ротой в направлении города Бас-Тер. Уроженец Мартиники мулат Луи Дельгрес, полковник, выдвинувшийся в офицеры еще в 1783 году, призвал своих солдат к сопротивлению. Он обратился к населению страны с манифестом, завершавшимся словами «лучше смерть, чем рабство». Объединившиеся в окрестностях Бас-Тера отряды Дельгреса и Иньяса — несколько сотен человек — дали бой многотысячным силам Наполеона. В сражении участвовали солдаты, крестьяне, женщины, старики, дети. Иньяс упустил момент для решительной атаки и был окружен возле Пуэнт-а-Питра в крепости Бембридж. На следующий день его отряд был уничтожен до последнего человека. 28 мая 1802 года под Бас-Тером, в местечке Матуба, отражая многократно превосходящие силы французов, раненый Дельгрес приказал взорвать оставшиеся боеприпасы.
Репрессии, учиненные победителями, описанию не поддаются. Десять тысяч чернокожих были зверски убиты, искалечены пытками, отправлены на пожизненную каторгу. Долго цивилизованные европейцы утоляли свою жажду возмездия над чернью, посягнувшей поравняться с ними. Лишь волна эпидемий заставила их убрать заполнивших страну горбатых деревянных идолов, державших в зубах разлагающиеся трупы.
Восстановленное Наполеоном рабовладение было окончательно упразднено лишь в 1848 году.
Почти двести тысяч освобожденных рабов Гваделупы и Мартиники не смогли обеспечить потребности островов в рабочей силе.
Затаив на бывших невольников лютую злобу, плантаторы платили наемным чернокожим жалкие сантимы.
Опять волны протестов. Жесткие меры по «восстановлению порядка» и принуждению к работе мало что дали, поэтому решено было выписать рабочих из-за границы. Началось новое переселение народов. Во второй половине XIX века Гваделупа и Мартиника приняли десятки тысяч индийских парий, африканцев, арабов и китайцев. Новые поселенцы надолго стали самыми обездоленными, самыми униженными жителями французских Антил.
Сахар вместо... сахара
С продуктами питания на Антилах все шиворот-навыворот. Откуда только не плывут, не летят сюда апельсины и мандарины, лимоны и авокадо, мороженые мясо и рыба, молочные продукты и кофе, шоколад и даже сахарный песок!
— Но ведь это все равно что дрова в лес везти! — восклицаю я, услышав из уст Дюньера перечень гваделупского импорта.
— У нас говорят: все равно что негритянке крем для загара дарить. А как некогда ценился антильский кофе! Увы, были обширные плантации — ныне остались редкие участки...
У берегов Антил богатейшие запасы рыбы. Но ловят ее кустари-одиночки. Выходят на рассвете на моторной лодке в море, а там — как повезет: или улов, или нет, или нежданный шторм и вечный покой. Дорого достается свежая рыба — дорого она и продается.
Мороженая треска из Европы дешевле.
Условия для животноводства на Антилах идеальные. Редкие фермы энтузиастов на две пятых обеспечивают потребность Гваделупы и Мартиники в мясе и молоке. Но их развитие сдерживает «Общий рынок», все тот же крупный капитал, которому выгодно сбывать антильцу французскую, а то и новозеландскую говядину.
Бананы — дело доходное, но рискованное, и не только из-за осенних циклонов. Завтра электронный мозг межнациональной империи барона Ампейна подскажет хозяину, что плантации в Африке более прибыльные, и тогда ничто не спасет антильских рабочих, мелких и средних производителей от безработицы и разорения. Пока же банановый бизнес — одна из немногих относительно благополучных здесь отраслей сельскохозяйственного производства.
Еще два-три десятилетия назад Гваделупа и Мартиника сами обеспечивали свои потребности в сахаре. Сегодня вместо ароматного тростникового сырца, дорогого сердцу антильца, на прилавках — штабеля чужих упаковок свекловичного рафинада, цена которого неудержимо ползет вверх. От тростниковой индустрии, процветавшей в прошлые столетия и достаточно крепкой еще каких-то 20—30 лет назад, остались редкие оазисы посевов и считанные, медленно умирающие заводы, похожие на музеи паровой техники.
Опустошение, которое произвели за послевоенное время монополии на французских Антилах, было куда более катастрофичным, чем все циклоны, вместе взятые, пронесшиеся за те же годы над Карибами. Закрывались заводы, продавались туристским и строительным фирмам щедрые земли. По официальным данным, безработицей охвачено от четверти до трети трудоспособного населения Гваделупы и Мартиники, а фактически не работает едва ли не половина активного населения. Многие, лишившись надежды на постоянный заработок, давно уже не ищут места: либо перебиваются сезонной работой, мелкой торговлей, либо огородничают, а некоторых спасает крепкая в этих краях семейная солидарность. Другие, особенно молодежь, клюнув на удочку ловких зазывал из бюро по иммиграции рабочей силы, пускаются искать счастья в далекой метрополии. Таких выездов в неизвестное — тысячи в год...
Последователи Жюля Монро
Первые же годы XX века были отмечены на Антилах новыми классовыми битвами. Призывная дробь тамтама, трубный глас огромной морской раковины ламби поднимали рабочих сахарных и ромовых фабрик, сельский пролетариат на забастовки, демонстрации, которые столь часто выливались в многотысячные выступления.
Сен-Пьер по праву считался гордостью Антильских островов, красивейшим городом и культурным центром. Здесь существовал первый на Антилах драматический театр. Здесь — в одном из основных сосредоточений передовой интеллигенции и рабочего класса — в начале века выходила первая рабочая газета «Пролетер». Трагедия, обрушившаяся на Сен-Пьер, стала тяжелым испытанием для мартиникского народа.
8 мая 1902 года в 7 часов 50 минут утра вулкан Монтань-Пеле, возвышающийся над Сен-Пьером, раскололся надвое. Гора изрыгнула тучу раскаленного пепла и газа. Стелясь по земле, туча неслась к городу со скоростью 150 метров в секунду, и скрыться от нее было невозможно. В несколько мгновений оборвалась жизнь тридцати тысяч человек. Уцелел лишь один житель Сен-Пьера — негр Сипарис, посаженный накануне в старый толстостенный каземат...
В марте 1912 года молодой мартиникский врач, социалист Жювеналь Линваль присутствовал на одном из заседаний Международного социалистического бюро в Париже. Вниманием Линваля завладел оратор из России — его речь поражала убежденностью, ясностью мысли. В перерыве они встретились, и завязался разговор, о котором Ж. Линваль будет потом вспоминать всю жизнь. Оказалось, русский революционер прекрасно знал о мощной волне рабочих выступлений на Мартинике в 1900 году, был не просто осведомлен о трагедии Сен-Пьера, но и глубоко осознавал ее социальные последствия.
Знакомство с В. И. Лениным определило всю дальнейшую политическую деятельность молодого врача. В 1919 году он стал одним из основателей первой марксистской группы на Мартинике. Группа эта под председательством образованнейшего человека, адвоката и историка Жюля Монро, присоединилась в 1921 году к принципам Коминтерна, она выпускала одну из первых в Латинской Америке марксистских газет, «Жюстис» — «Справедливость». Так появилось на Малых Антильских островах новое знамя — красное...