Рассказы

Отлично!

Play!

Mein herz brend…

Да!

Я возвращаюсь к столу, сажусь на свое место и толстяк наливает мне водки.

Льет Игорю, льет Шведу, Вере… и Маше!

Водку пьют все. Инга приносит еще две бутылки, но их открывать не спешат.

— Где тут можно покурить? — спрашивает Вован и Инга махает рукой в сторону спальни.

— Там, на балконе.

Я уже давно хочу курить, но одному тащиться на балкон стремно. Поднимаюсь со всеми, обращаю внимание на то, что Маша остается на месте и выхожу из зала.

На балконе места мало и мне приходится стоять на пороге. Рядом со мной стоит Вера — она томно смотрит на меня и затягивается длинной тонкой сигаретой.

Я всем видом пытаюсь показать, что она меня не интересует и Вера

разочарованно отворачивается в сторону. Она рассматривает какую-то картину, висящую над широкой кроватью и сбивает пепел мимо пепельницы, которую Инга поставила на подоконник. На балконе Саня-толстяк возмущенно обсуждает двух придурков, которые пришли в середине застолья. Я не прислушиваюсь — мне надоело курить уже после нескольких затяжек и я тушу сигарету.

И тут в спальне появляется новое лицо — Гена. Одной рукой он гладит сережку, торчащую в ноздре, а вот в другой руке у него четыре папиросы. Он еле идет и, кажется, совсем не видит ничего перед собой, однако у него получается подойти к балкону и, став передо мной, произнести:

— Я напас и ты напас — мы покурим ганджубас! — при этом он корчит

жуткую гримасу, которую можно принять за улыбку только после употребления той дряни, которую он держит в руке.

Его глаз по-прежнему не видно, но его глаза мне не нужны. Он протягивает мне папиросы и одновременно с этим я слышу, как на балконе наступает тишина. Эту тишину можно услышать — в ней напряженно звенит воздух и прерывисто вырывается дыхание из нескольких глоток, слышны взоры, устремленные на папиросы и частый стук сердец…

— Братуха, что там у тебя? — врывается в тишину голос толстяка.

Братуха? Интересно.

— Народ, курить никто не хочет? — спрашивает Гена. Глупый вопрос.

Он все еще тянет мне папиросы и я беру одну.

Рука перемещается к балкону и стандарты тут же исчезают в толпе. Миг — и все папиросы взорваны. Я затягиваюсь и выпускаю дым на балкон. Гена подходит ко мне и просит пустить паровоз. Это нетрудно — надо лишь вставить папиросу тлеющим концом в рот и выдуть дым в рот собеседнику. Что я и делаю.

Получив свою порцию, Гена ложится на кровать, а ко мне подходит Вера.

— Мне тоже пусти.

Слишком плотно она прижимается, когда я задуваю ей дым анаши. Мне это не нравится и я чуть отстраняюсь. На балконе оживленная возня. Дым оттуда проникает в спальню и клубами расплывается по комнате. В этот момент сюда входит Инга и принюхивается. Ее глаза расширяются, она так искусно имитирует ужас и возмущение на своем лице, что мне хочется вытолкнуть ее.

А, может и не имитирует.

— Что… кто вам… что вы делаете?! Вы с ума сошли?!

Смотрит она почему-то на меня и я теряюсь, не зная, что сказать. По счастью, ее возглас слышит толстяк, который выбирается с балкона и, на ходу сняв очки, подходит к ней.

— Звезда моя, — начинает он, обнимая ее за плечи и увлекая в коридор. — мы немного расслабляемся…

Они уходят, а я сую то, что осталось от ганджубаса Вере и тоже ухожу.

Замечаю, как Вера глубоко затягивается и про себя усмехаюсь. Когда ее вставит, сто процентов, что она что-нибудь отмочит. Такие страшненькие — они всегда пытаются быть экстравагантными, особенно если их прёт.

В коридоре прохожу мимо Инги, у которой толстяк спрашивает:

— … хочешь, чтобы вечеринка удалась? Все должны быть расслаблены…

Захожу в зал и вижу довольно неприятную картину: Игорь уселся рядом с Машей и что-то ей тихо рассказывает. Подхожу ближе и слышу:

— … дедушка был не таким. Он был самым лучшим…

Понятно.

Неожиданно замечаю, что кассета на магнитофоне закончилась, встаю, чтобы переставить на другую сторону и тут раздается звонок.

Вижу, как Инга пробегает мимо зала к дверям и переставляю кассету. Долетают какие-то возгласы, а потом появляется Инга с букетом роз. За ней в зал проходит высокий парень в костюме.

— Знакомьтесь, это Вадим. — говорит Инга, почему-то волнуясь.

Ага, этот, значит, тоже не из их компании.

Вадим подходит ко мне и протягивает руку.

— Саня. — говорю я, пожимая руку и добавляю, — Просьба не называть Шуриком.

— О" кей. — кивает головой Вадим и поворачивается к Маше и ее дебильному собеседнику.

— Меня Игорь зовут. — произносит Игорь и хватает чью-то стопку. — Садись,

выпьем по пятьдесят.

— Я водку не пью. — поспешно заявляет Вадим. — Коньяк есть?

А он нахален.

Игорь, кажется и не слышит слов Вадима — наливает водку в первые попавшиеся рюмки и одну из них сует Вадиму.

— Пей. Помянем дедушку моего.

Вадим растеряно смотрит на Ингу.

— У вас что, поминки?

Инга качает головой, а лицо у нее не менее растеряное.

— Просто так совпало, что у Игоря сегодня дедушка умер…

Вадим чешет затылок, словно пытается наскрести какую-нибудь умную мысль и преобразовать ее в фразу.

Неожиданно звучит переливчатая мелодия. Вадим достает из кармана сотовый телефон и смотрит на табло. Подносит трубку к уху и орет:

— Да! Да! Нет! Я не против, если все уладится. Да! Пятьдесят штук зелени,

больше не могу. Если перечислением, то добавь еще пять процентов. Все, давай!

Засовывает телефон в карман и присаживается на стул. О чем-то думает,

морща лоб, а я вижу, как Маша, Игорь и Инга наблюдают за ним. Затем

выхватывает телефон и начинает набирать номер.

— Алло! Арсен, это я. Все в порядке. Да. Я им скидываю полтинник, так что можешь начинать. Конечно! На днях придется тебе в Москву съездить. Да. Ну все, давай, братуха!

Телефон исчезает в кармане, а Вадим берет в руки стопку и недоверчиво

рассматривает содержимое.

Если он думает, что произвел впечатление…

И все-таки он его произвел. Я вижу, как т_е_п_е_р_ь смотрят на него Инга, Игорь и Маша.

С балкона возвращается основная масса. Первым идет Вован, он подходит к Вадиму и трогает его за плечо. Вадим поворачивается:

— Привет. Я Ва…

— Это мое место. — заявляет Вован, угрюмо глядя на парня.

— Извини, братуха. — Вадим пересаживается на соседний стул и только пытается протянуть Вовану руку, чтобы познакомиться, как вздрагивает от возмущенного крика:

— А здесь сижу я!

Не помню, как ее зовут — то ли Света, то ли Оля. Впрочем, неважно. Мне

приятно наблюдать за этой ситуацией, приятно видеть, как обламывают этого крутого безнесмена — почему-то у меня к нему антипатия. Может, это

ревность — я видел интерес во взгляде Маши — а может это зависть. Это тоже неважно, я не собираюсь разбираться в причинах этой антипатии. Не

нравится — и всё тут.

Вадим встает и молча пересаживается на другой стул.

На мой!

Но я не успеваю ничего сказать, за меня говорит Швед:

— Это место тоже занято. Рядом садись, там свободно.

Вадим встает — в какой уже раз — и садится на стул Игоря. Тот реагирует

сразу:

— Там я сижу.

Вадима, кажется, начинает накрывать, но тут вмешивается мой тезка.

— Свято место пусто не бывает.

— В смысле? — не врубается Игорь.

— В смысле жопа встала — место потеряла. — поясняет толстяк и садится на

свое место.

Я перевожу взгляд с растерявшегося и не знающего, что сказать Игоря на Ингу. Она в роли пассивного наблюдателя, хотя это ее обязанность предоставить гостям места.

Игорь не рискует возражать толстяку — он понимает, что мой тезка ему не

по зубам. Он присаживается на место своего приятеля, который так и не

вернулся с перекура.

Толстяк разливает водку — всем наливает полные рюмки. Смотрит на Вадима и произносит:

— Ну давай, скажи что-нибудь, опоздавший.

Последнее слово он выделяет и звучит оно с неким укором. Даже не с