Страница 14 из 36
Тут Дик услышал, что кто-то, стоявший у двери, зовёт его по имени. Он встал и пошёл за стражником обратно в помещение суда, а француз кричал ему вдогонку:
— Позовите le comte de Moreton de Chabrillon. Никто другой ни к чему. Это всё легави.
Дик с беспокойством оглядел помещение. Да, отец его здесь, бледный и встревоженный. Увидев Дика, он попытался ободряюще улыбнуться.
— Пять фунтов, Ричард Престон, — повторял кто-то.
Дик видел, как отец подошёл к столу, стоявшему сбоку, и отсчитал деньги. У мистера Престона возник спор с судейским из-за векселя какого-то бакалейщика.
— Он обанкротился, — сказал судейский.
Мистер Престон принялся шарить по карманам в поисках другого векселя, чтобы заменить отвергнутый. Дик дрожал от нетерпения. Когда же, когда же наконец будут уплачены деньги и всё уладится? Когда можно будет снова дышать воздухом свободы?
Вдруг он почувствовал какую-то заминку. Полицейский сиплым голосом говорил, указывая на Дика… Судья наклонился вперёд, покусывая перо. Он ткнул кончиком пера сначала в сторону полицейского, потом в сторону Дика и нахмурился.
— Штраф уплачен? — спросил он.
— Да, сэр, — сказал мистер Престон, опережая судейского чиновника. — Все улажено. Могу я взять сына?
— Вопрос об отсутствовавшей лицензии теперь урегулирован, — произнёс чиновник.
— Хорошо, — сказал судья невыразительным голосом. — Арестованного задержать для доследования.
Мистер Престон стал возражать, спрашивать, в чём дело, но ему велели «заткнуться» и вывели из помещения; выходя, он обернулся и бросил на Дика вопросительный взгляд, полный осуждения и любви. Дик почувствовал, что лишился последней опоры.
Он услышал, как судья сказал: «Мальчик, ранивший лейтенанта Дальримпла…»
Затем его снова увели — на этот раз в маленькую тёмную бревенчатую хижину.
Тяжёлая дверь захлопнулась за ним. Через щель в потолке в комнату проникал слабый свет. Он услышал, как кто-то заворочался на соломе.
— Что за несчастная свинья здесь? — раздался скрипучий голос. — Ох ты, несчастная свинья! Ручаюсь, что ты только старатель. Мерзавец ты!
Послышался страшный, надтреснутый смех…
— Не обращай на него внимания, — произнёс голос из другого угла. — У него не все дома. Дружок свистнул весь его золотой песок, а потом у него не оказалось лицензии и его схватили. Фараоны привязали его и ещё несколько парней к дереву и оставили на ночь. После этого он и тронулся. Завтра он едет в психический госпиталь. А ты что натворил, паренёк?
— Он — старатель! — закричал безумец. — Ох, несчастная свинья!
Глава 12. Шейн в красном мундире
Дик с трудом проснулся и не сразу сообразил, где он находится. Все кости у него болели, и он ворочался с боку на бок на койке, разглядывая непривычную обстановку. Он всё ещё был в наручниках, и его рёбра и запястья омертвели там, где во время сна к ним прижимался металл.
Когда рассвело, Дик смог рассмотреть своих соседей. Один из них пожилой, бородатый; другой — с виду лет тридцати, не больше, хотя в волосах его уже пробивалась седина. Этот второй заключённый и был сумасшедшим. Он сидел на краю койки, медленно покачивая головой из стороны в сторону.
— Не смотри на него, — сказал пожилой, — не то он опять начнёт болтать и не скоро угомонится. За что ты тут?
Дик объяснил.
— Меня обвиняют в краже, — продолжал сосед. — Но я невиновен. Просто мне не везёт. Я не осуждаю полицию. Она предпочитает ловить кого следует, но кто-то наклепал на меня, и дело моё, кажется, плохо.
Дик поверил соседу и сказал ему об этом. Тот принялся жать ему руку и клясться в вечной дружбе. Дику стало так жаль пожилого старателя, что он едва не предложил ему после отбытия наказания присоединиться к Престону и Сандерсу для разработки золотоносного участка. Но, вспомнив, что участок принадлежит отцу, промолчал.
После скудного завтрака, состоявшего из грубого хлеба и водянистой каши, Дика вызвали на допрос в небольшое деревянное здание. Там за столом сидел офицер в пышном мундире. Как только Дик вошёл, его схватил сзади полицейский и сильно встряхнул, а затем подтолкнул к улыбающемуся офицеру.
— Садитесь, — сказал офицер сладким голосом, указывая на табурет.
Дик, ошеломлённый, сел.
— А теперь, молодой мистер Ричард Престон, — продолжал офицер, — надеюсь, вы будете вести себя разумно. Иначе вы только повредите себе.
Дик был слишком угнетён, чтобы говорить, поэтому он просто кивнул головой.
— Вы знаете, почему вы здесь? — спросил офицер, пристально глядя на него.
Дик кивнул головой.
— Ах так, значит, вы знаете? — Офицер, казалось, был удивлён. — Так почему же?
Дик всё ещё молчал. Он почувствовал, что полицейский вплотную подошёл к нему сзади, чтобы снова встряхнуть, но офицер жестом отослал того на место.
— Лейтенант Дальримпл был ранен во время беспорядков перед гостиницей Бентли. Вы при этом присутствовали?
Дик кивнул головой. Сначала он решил было всё отрицать, но за ночь пал духом. Ему хотелось одного — сказать правду и покончить с этим делом. Он не желал продолжать бесполезную борьбу. Лучше просидеть многие годы в тюрьме, чем терпеть дальше ужас ожидания и неопределённости.
— Имеются свидетели, готовые присягнуть, что вы бросили поленом в лейтенанта Дальримпла, ранили его и помогли спастись бегством одному из вожаков бунта.
Дик откашлялся и с трудом произнёс:
— Да, это правда.
Офицер был удивлён и обрадован.
— Хорошо, очень хорошо. Вот это я называю разумным поведением. Я позабочусь о том, чтобы его зачли в вашу пользу. — Он откинулся на стуле. — Теперь ещё один вопрос. Если вы и тут поведёте себя разумно, то вам это очень поможет. Кому именно из вожаков вы помогли бежать?
Дик молчал. Он забыл о неизбежности этого вопроса и вот теперь корил себя за то, что вообще признал себя в чём-то виновным. Всё равно они будут мучить его, допрашивая и запугивая; изменятся только вопросы, которые они станут задавать.
— Не знаю. Этого я не могу вам сказать.
— Бросьте! — улыбнулся в ответ офицер. — Какой смысл сказать так много и не договорить до конца!
Но Дик сурово стиснул губы. Никто не заставит его выдать Шейна. Офицер внимательно посмотрел на него и отметил упрямый взгляд и плотно сжатые челюсти.
— Лучше скажите нам. Лучше скажите. Право, так будет лучше.
Он быстро приподнялся с места и сверху вниз посмотрел на Дика.
— Не могу, — сказал Дик. — Не хочу.
Он ничего не сказал, хотя сначала его забрасывал вопросами один офицер, потом другой. Наконец они решили на время оставить его в покое.
— Этим вы не облегчаете своё положение, — сказал офицер в конце допроса. — Раз вы бросаете нам вызов, то не можете ожидать хорошего обращения с нашей стороны. Я снова поговорю с вами завтра утром, — посмотрим, что вы тогда скажете.
Дик почти не слушал его. Ему хотелось только, чтобы поскорее кончился допрос. Теперь все свои надежды он возлагал на тот день, когда его повезут к судье — в Мельбурн, без сомнения, ибо власти боялись, что рассмотрение подобных дел в местных судах может вызвать беспорядки. Пусть бы уже с этим было покончено. Если ему предстоит тюрьма, — а тюрьмы ему теперь не миновать, — то пусть он очутится там быстрее и начнёт отбывать наказание, чтобы потом снова стать свободным человеком — человеком, которого никто не сможет обвинять, мучить и допрашивать.
Его отвели назад, в бревенчатую хижину, и втолкнули туда. Проходя в свой угол, он перехватил взгляд, которым обменялись тюремщик и бородатый пожилой заключённый. Дик был так несчастен, что в первый момент не обратил внимания на этот взгляд, но затем сразу понял его смысл. Он припомнил быстро опустившееся веко заключённого и жест, который тот украдкой сделал. Этот человек был полицейским шпионом, подсаженным в камеру, чтобы вытянуть у Дика признание.
Дик сжал губы. О своей роли в восстании он уже поведал шпиону, но это было не страшно, потому что офицеру он тоже всё рассказал. К счастью, он ни разу не упомянул имени Шейна.