Страница 30 из 78
— Где он сегодня? — я не собиралась произносить его имя вслух. Потому что вполне вероятно могла подавиться им и умереть от удушья.
— Зависает с парнями из бейсбольной команды. Что-то вроде обязательного мужского ритуала, который, наверное, подразумевает бессмысленную трату времени. Я уверена, что когда встану завтра утром, то увижу кучу пьяных смсок на своем телефоне. Хотя он становится более ласковым, когда напьется. Он говорит разные романтические вещи, которые никогда не сказал бы в трезвом состоянии.
Почему-то мне оказалось легко в это поверить. Я никогда не видела Зака в роли романтического парня. Обаятельный? Определенно, да, но только, чтобы получить желаемое.
— Может, тебе неприятно говорить о нем со мной? Если да, то я могу остановиться.
Нет, что мне действительно было противно, так это осознавать то, что она идет по пути Лекси. Конечно, шансы на еще одну аварию равняются один к миллиарду, но это не означает, что не может произойти что-нибудь другое.
— Все нормально. Каждому дается второй шанс, — ладно, здесь я солгала, эти слова меня душили.
— Ну, тогда хорошо, — она с облегчением выдохнула, переводя дыхание, вероятно, впервые с тех пор, как узнала мою историю с Заком и Заном.
Тьфу ты, снова Зан!
Нет-нет-нет, прочь воспоминания! Я хотела бы иметь огромную мухобойку, чтобы размазать их по стенке, как надоедливых насекомых.
Я сильнее натянула одеяло и помолилась Боженьке, чтобы он даровал мне амнезию.
Глава 16
Зан
Совсем не так я представлял себе первый раз, когда увижу Шарлотту обнаженной. Ни в коем случае.
А представлял я себе это намного чаще, чем мог бы признаться, особенно в последнее время.
Я знал, что поднявшись туда, могу встретиться с ней. Я знал об этом и все равно пошел. Я пытался оправдать себя тем, что просто хотел убедиться, цела ли ее лодыжка, или же она сломала ее и теперь передвигается на костылях. Кроме того, мой сосед все еще отсыпался после разгульной прошлой ночи, и в моей комнате ужасно воняло, поэтому я хотел как можно дольше не возвращаться туда.
Вероятнее всего она знала, что я лгал, когда сказал, что не пялился на нее. Ее обнаженная кожа притягивала мои глаза, как мотылька самый большой в мире костер. Когда же она начала падать, мои руки потянулись за ней сами по себе.
Только ее голос смог заставить меня отвести взгляд от ее обнаженной блестящей кожи к испуганному лицу, когда она спросила, где ее полотенце.
Это, естественно, отвлекло меня, и я отпустил ее. Наверное, ей хотелось еще раз принять душ после того, как я к ней прикасался. Я вернул ей полотенце и помог собрать в корзинку банные принадлежности, пока она собирала свою одежду. Даже когда почти вся она скрылась под полотенцем, оставалось еще слишком много обнаженной кожи, на которую мне хотелось смотреть.
От того, что она находилась так близко, мне было трудно думать и дышать. С каждым глотком воздуха аромат от ее чистой кожи заполнял мой нос и отпечатывался в мозге. Жасмин. Кокос. Свежерастаявший снег.
Я даже не мог вспомнить, что говорил, помнил только то, как спустился в свою комнату, снова пытаясь выбросить ее из своей головы.
Это становилось все тяжелее и тяжелее, во всех смыслах.
К тому времени как я спустился к себе, мне уже тоже надо было принять душ. Я включил воду похолоднее и погрузился в воспоминания об исправительном учреждении Картера, чтобы прекратить думать о том, как сильно я ее хочу.
Черт.
Одевшись, я сел на ступеньки и постарался собрать свои мысли, разлетевшиеся после недавнего взрыва мозга.
Может, это еще одно наказание от Бога, кто его знает. Сначала показать мне недосягаемое, а потом забрать.
Хрен тебе, Зан Паркер; ты никогда не будешь обладать этим.
Ее брат, наверное, оторвал бы мне яйца и запихнул их мне в глотку, если бы узнал. Но что-то мне подсказывало, что он об этом не узнает. Она никому не скажет. Не то чтобы она умела хранить секреты.
Она настолько свободно манипулировала словами, всегда говоря то, что у нее на уме, даже если это было не к месту. И мне особенно нравились ее неуместные выражения. Она совсем не была похожа на тех девушек, которые болтают всякое, чтобы шокировать людей. Шарлотта говорила то, о чем думала, даже не озадачиваясь вопросом, стоит ли вообще произносить это вслух. В этом плане мы были противоположностью друг друга. Я все держал в себе, а она позволяла словам свободно вылетать изо рта.
Шарлотта чувствовала себя свободно во многих вещах. Кроме ее тела.
Ее тело...
Черт возьми, я должен перестать думать об этом.
Легче сказать, чем сделать.
***
— Как выходные? — спросил Страйкер, когда мы пришли на занятия в понедельник.
Я провел выходные, пытаясь избавиться от запаха рвоты в моей комнате, в то время как мой сосед старался не попадаться мне на глаза, а я старался не думать об обнаженной Шарлотте.
И я много бегал.
Также Зак уговорил меня сходить с ним погулять, но в конечном итоге я оказался сидящим в углу рядом с отключившимся пьяным парнем. Я выпил всего один шот текилы, и ощущение было таким классным, что мне захотелось схватить бутылку и допить остальное.
Я сказал мисс Кэрол, что не буду пить, но это же всего один шот. «Один шот ведет ко второму, а все вместе заканчивается серьезными проблемами», — сказала бы она, если бы узнала. Я слышал ее в голос в своей голове, когда алкоголь стекал по моему горлу. По крайней мере, прошла уже неделя со времени моего последнего промаха.
На вечеринке было несколько девчонок и некоторые из них даже пытались со мной заговорить, но после моих односложных ответов они переключались на более разговорчивых партнеров. Я наблюдал за их уходом с небольшой долей сожаления. Я давно уже ни с кем не спал, и потребность забыться с кем-то другим стала еще сильнее после того, как я увидел Шарлотту.
И все же, когда я представил, что погружаюсь не в ее тело, моя потребность немного угасла.
Я пожал плечами в ответ на вопрос Страйкера и он отвернулся. Черт, я был плох в этом. В отличие от моего брата, у меня не было много друзей. Тейт принимал меня таким, как есть. «Как потерявшегося щенка», — сказал он. Ему вроде было все равно, говорил я или нет. Он мог вести беседу за обоих.
— А ты как?
— Сделал себе вот это, — ответил он, снова поворачиваясь ко мне и показывая на колечко в брови, которое я сразу не заметил. — Болит нереально. Даже сильнее, чем это, — он показал на свою губу. — А у тебя есть пирсинг?
Я покачал головой. Пирсинг был не в моем стиле, хотя мне нравилось колечко в его губе.
— Только тату.
— Прикольно. У меня тоже есть парочка. Я коплю деньги, чтобы закончить татуировку на руке, — он закатал рукав футболки, демонстрируя мне кусок наполовину законченного тату. Оно имело вид линий нотной тетради со скрипичным ключом и нотами. Также там были слова.
— Я записал сюда мою любимую песню. Чтобы никогда не забывать ее. А что у тебя?
— Дерево. Здесь, — сказал я, жестом указывая на грудь и плечо.
— Почему ты его сделал?
— Долгая история, — ответил я. Это был запатентованный мной ответ, когда кто-нибудь спрашивал меня о нем. Обычно после этого все затыкались.
— Ты должен рассказать мне когда-нибудь. У меня слабость к долгим историям, — сказал он с улыбкой. До этого еще никто так не реагировал.
Кван начал писать на доске уравнения, поэтому у меня появился повод отвязаться от Страйкера. Спустя минуту он вернулся к рисованию в своей тетради.
***
— Я не хотел принуждать тебя к разговору, — сказал он, когда урок закончился. — Просто я знаю, что это такое, когда тебе приходится скрывать в себе то, чем ни с кем не можешь поделиться.