Страница 57 из 228
масс. 9-го начался в Смольном новый острый конфликт с правительством, постановившим
вывести революционные войска из столицы на фронт. Гарнизон теснее примкнул к своему
защитнику, Совету. Подготовка восстания сразу получила конкретную основу. Вчерашний
инициатор Бюро перенес все свое внимание на создание военного штаба при Совете. Первый
шаг был сделан в тот же день, 9-го октября. «Для противодействия попыткам штаба вывести
революционные войска из Петрограда» Исполнительным Комитетом решено создать
Военно-Революционный Комитет. Так, логикой вещей, без всякого обсуждения в ЦК, почти
неожиданно, восстание завязалось на советской арене и стало строить свой советский штаб,
гораздо более действительный, чем «Бюро» 7-го октября.
Ближайшее заседание ЦК с участием Ленина в парике состоялось 10 октября и получило
историческое значение. В центре обсуждения стояла резолюция Ленина, выдвигавшая
вооруженное восстание как неотложную практическую задачу. Затруднение, даже для самых
убежденных сторонников восстания, состояло, однако, в вопросе о сроке. Под давлением
большевиков соглашательский ЦИК еще в дни Демократического Совещания назначил съезд
Советов на 20 октября. Теперь имелась полная уверенность, что съезд даст большевистское
большинство. Переворот, по крайней мере в Петрограде, должен был во что бы то ни стало
завершиться до 20-го, иначе съезд не только не смог бы взять в свои руки власть, но рисковал
бы быть разогнанным. В заседании ЦК решено было без занесения на бумагу начать в
Петрограде восстание около 15-го. На подготовку оставалось, таким образом, каких-нибудь пять
дней. Все чувствовали, что этого мало. Но партия оказалась пленницей срока, который сама она,
в другом порядке, навязала соглашателям. Сообщение Троцкого о том, что в Исполнительном
Комитете постановлено создать свой военный штаб, не произвело большого впечатления, ибо
дело шло больше о плане, чем о факте. Все внимание было сосредоточено на полемике с
Зиновьевым и Каменевым, которые решительно возражали против восстания. Сталин в этом
заседании, видимо, не выступал вовсе или ограничился короткой репликой; во всяком случае, в
протоколах не осталось следов его речи. Резолюция была принята 10-ю голосами против 2-х. Но
тревога насчет срока осталась у всех участников.
Под самый конец заседания, затянувшегося далеко за полночь, по довольно случайной
инициативе Дзержинского, было постановлено: «Образовать для политического руководства
восстанием бюро в составе Ленина, Зиновьева, Каменева, Троцкого, Сталина, Сокольникова и
Бубнова». Это важное решение осталось, однако, без последствий: Ленин и Зиновьев
продолжали скрываться, Зиновьев и Каменев стали в непримиримую оппозицию к решению
10-го октября. «Бюро для политического руководства восстанием» ни разу не собралось. Лишь
имя его сохранилось в приписке чернилами к отрывочному протоколу, написанному
карандашом. Под сокращенным именем «семерки» это призрачное Бюро вошло в официальную
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
106
историческую науку.
Работа по созданию Военно-Революционного Комитета при Совете шла своим чередом.
Однако тяжеловесный механизм советской демократии не допускал слишком резкого скачка. А
времени до съезда оставалось мало. Ленин не без основания боялся промедления. По его
требованию созывается 16 октября новое заседание ЦК с участием наиболее ответственных
петроградских работников. Зиновьев и Каменев по-прежнему в оппозиции. С формальной
стороны их положение даже укрепилось: прошло шесть дней, а восстание не началось.
Зиновьев требует отложить решение вопроса до съезда Советов, чтоб «посоветоваться» с
провинциальными делегатами: в душе он надеется на их поддержку. Прения носят страстный
характер. Сталин впервые принимает в них участие. «День восстания, — говорит он, — должен
быть целесообразен. Только так надо понимать резолюцию… То, что предлагают Каменев и
Зиновьев, это объективно приводит к возможности контрреволюции сорганизоваться; мы без
конца будем отступать и проиграем всю революцию. Почему бы нам не предоставить себе
возможности выбора дня и условий, чтобы не дать возможности сорганизоваться
контрреволюции». Оратор защищает абстрактное право партии выбрать момент для удара, тогда
как дело идет о назначении конкретного срока. Большевистский съезд Советов, если б он
оказался неспособен тут же взять власть, только скомпрометировал лозунг «власть Советам»,
превратив его в пустую фразу. Зиновьев настаивает: «Мы должны сказать себе прямо, что в
ближайшие пять дней мы не устраиваем восстания». Каменев бьет в ту же точку. Сталин не дает
на это прямого ответа, но заканчивает неожиданными словами: «Петроградский Совет уже
встал на путь восстания, отказавшись санкционировать вывод войск». Он просто повторяет
здесь, вне связи с собственной абстрактной речью, ту формулу, которую пропагандировали в
последние дни руководители Военно-Революционного Комитета. Но что значит «встать на путь
восстания»? Идет ли дело о днях или о неделях? Сталин осторожно воздерживается от
уточнения. Обстановка неясна ему самому.
В процессе прений представитель Петроградского Комитета Далецкий, будущий глава
советского телеграфного агентства, погибший затем в одной из чисток, привел против
немедленного перехода в наступление такой довод: «Мы не имеем даже центра. Мы идем
полусознательно к поражению». Далецкий не знает еще, видимо, об образовании советского
«центра» или не придает ему достаточного значения. Во всяком случае, его замечание
послужило толчком к новой импровизации. Удалившись в угол с другими членами ЦК, Ленин
пишет на колене резолюцию: «ЦК организует военно-революционный центр в следующем
составе: Свердлов, Сталин, Бубнов, Урицкий и Дзержинский. Этот центр входит в состав
революционного Советского комитета». О Военно-Революционном Комитете напомнил,
несомненно, Свердлов. Но никто не знал еще точно имени советского штаба. Троцкий
находился в эти часы на заседании Совета, где Военно-Революционный Комитет окончательно
ставился на рельсы.
Резолюция 10 октября была подтверждена большинством 20 голосов против 2-х, при 3-х
воздержавшихся. Никто не ответил, однако, на вопрос: остается ли в силе решение о том, что
восстание в Петрограде должно совершиться до 20-го октября? Найти ответ было трудно.
Политически решение о перевороте до съезда было единственно правильным. Но на
выполнение его оставалось слишком мало времени. Заседание 16 октября так и не вышло из
этого противоречия. Но тут помогли соглашатели: на следующий день они, по своим
собственным соображениям, постановили отсрочить открытие ненавистного им заранее съезда
до 25 октября. Большевики приняли эту неожиданную отсрочку с открытым протестом и со
скрытой благодарностью. Пять дополнительных дней полностью вывели
Военно-Революционный Комитет из затруднения.
Протоколы ЦК и номера «Правды» за последние недели перед восстанием достаточно
полно очерчивают политическую фигуру Сталина на фоне переворота. Как перед войной он был
формально с Лениным и в то же время искал поддержки примиренцев против эмигранта,
который «лезет на стену», так и теперь он остается с официальным большинством ЦК, но
одновременно поддерживает правую оппозицию. Он действует, как всегда, осторожно; однако
размах событий и острота конфликтов заставляют его нередко заходить дальше, чем того хотел
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
107
бы.
11 октября Зиновьев и Каменев напечатали в газете письмо Максима Горького,