Страница 218 из 228
обвинениями против Коминтерна и ВКП(б). А между тем ясно, что вопрос о нелегальной
антипартийной типографии троцкистов целиком и полностью разоблачает и Троцкого, и его
сторонников из оппозиции, как врагов партийности, как раскольников и дезорганизаторов
пролетарского дела.
В самом деле, Троцкий считает, что оппозиция права, — поэтому она имеет право
устраивать свои нелегальные типографии.
Но кроме группы Троцкого, в ВКП(б) имеются еще другие оппозиционные группы:
«рабочая оппозиция», сапроновцы и т. д. Каждая из этих маленьких групп считает себя правой.
Если идти по стопам Троцкого, то нужно допустить, что каждая из этих групп имеет право
устраивать свои нелегальные типографии. Допустим, что они действительно устраивают свои
нелегальные типографии, а партия не ведет борьбы с этим злом, — что же останется тогда от
партии?
Что значит допустить существование нелегальных типографий всех и всяких группировок
в партии? Это значит допустить существование нескольких центров в партии, имеющих свои
«программы», свои «платформы», свои «линии». Что же останется тогда от железной
дисциплины в нашей партии, которую Ленин считал основой диктатуры пролетариата?
Возможна ли такая дисциплина без единого и единственного руководящего центра? Понимает
ли Троцкий, в какое болото он попадает, защищая право оппозиционных группировок на
организацию нелегальных антипартийных типографий?
Вопрос о бонапартизме. В этом вопросе оппозиция проявляет полное невежество.
Обвиняя громадное большинство нашей партии в попытках бонапартизма, Троцкий тем самым
демонстрирует полное свое невежество и непонимание корней бонапартизма.
Что такое бонапартизм? Бонапартизм есть попытка навязать большинству волю
меньшинства путем насилия. Бонапартизм есть захват власти в партии или в стране
меньшинством против большинства путем насилия. Но если сторонники линии ЦК ВКП(б)
представляют огромное большинство и в партии и в Советах, то как можно говорить такую
глупость, что большинство старается будто бы навязать самому себе свою же собственную волю
путем насилия? Где это бывало в истории, чтобы большинство навязывало себе свою же
собственную волю путем насилия? Кто же, кроме сошедших с ума, может поверить в
возможность такой непредставимой вещи?
Разве это не факт, что сторонники линии ЦК ВКП(б) представляют громадное
большинство и в партии и в стране? Разве это не факт, что оппозиция представляет ничтожную
кучку? Можно представить, что большинство нашей партии навязывает свою волю
меньшинству, т. е. оппозиции. И это вполне законно в партийном смысле этого слова. Но как
можно представить, чтобы большинство навязало себе свою же собственную волю, да еще
путем насилий? О каком бонапартизме может быть тут речь? Не вернее ли будет сказать, что
среди меньшинства, т. е. среди оппозиции, могут появиться тенденции навязать свою волю
большинству? Если бы такие тенденции появились, в этом не было бы ничего удивительного,
ибо у меньшинства, т. е. у троцкистской оппозиции, нет теперь других возможностей для
овладения руководством, кроме насилия над большинством. Так что, уж если говорить о
бонапартизме, пусть Троцкий поищет кандидатов в Бонапарты в своей группе.
Два слова о перерождении и термидорианстве. Я не буду заниматься здесь анализом тех
глупых и невежественных обвинений насчет перерождения и термидорианства, которые иногда
выдвигаются против партии оппозиционерами. Не буду заниматься, так как они не стоят
анализа. Я хотел бы поставить вопрос с чисто практической точки зрения.
Допустим на минутку, что троцкистская оппозиция представляет действительно
революционную политику, а не социал-демократический уклон, — чем объяснить в таком
случае, что все переродившиеся и изгнанные из партии и Коминтерна оппортунистические
элементы группируются вокруг троцкистской оппозиции, находя там себе приют и защиту?
Чем объяснить, что Рут Фишер и Маслов, Шолем и Урбанс, изгнанные из Коминтерна и
германской компартии, как переродившиеся и ренегатские элементы, находят себе защиту и
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
396
радушный прием именно у троцкистской оппозиции?
Чем объяснить, что такие оппортунистические и действительно переродившиеся люди,
как Суварин и Росмер во Франции, Оссовский и Дашковский в СССР, находят себе приют
именно у троцкистской оппозиции?
Можно ли назвать случайностью тот факт, что Коминтерн и ВКП(б) исключают из своей
среды этих переродившихся и действительно термидориански настроенных людей, а Троцкий и
Зиновьев принимают их в объятия, давая им приют и защиту?
Не говорят ли эти факты о том, что «революционные» фразы троцкистской оппозиции
остаются фразами, а на деле оппозиция является сборным пунктом переродившихся элементов?
Не говорит ли все это о том, что троцкистская оппозиция является гнездом и рассадником
перерожденчества и термидорианства?
Во всяком случае, у нас, в ВКП(б), имеется одна-единственная группа, собирающая
вокруг себя всех и всяких пройдох, вроде Маслова и Рут Фишер, вроде Суварина и Оссовского.
Эта группа есть группа Троцкого.
Такова, в общем, товарищи, политическая физиономия оппозиции.
А каков вывод, спросите вы?
Вывод один. Оппозиция до того запуталась, так ловко загнала себя в тупик, из которого
нет выхода, что она очутилась перед выбором: либо Коминтерн и ВКП(б), либо Маслов, Рут
Фишер и ренегаты из нелегальной антипартийной типографии.
Нельзя болтаться вечно между этими двумя лагерями. Пора сделать выбор. Либо с
Коминтерном и ВКП(б), и тогда — война против Маслова и Рут Фишер, против всех и всяких
ренегатов. Либо против ВКП(б) и Коминтерна, и тогда — скатертью дорога к группе Маслова и
Рут Фишер, ко всем ренегатам и перерожденцам, ко всяким Щербаковым и прочей дряни.
(Аплодисменты.)
Журнал «Коммунистический Интернационал»,
№ 41, 14 октября 1927 г.
Глава 2. 1930—1940 (Стариков Н.В. Так говорил Сталин)
Речь в Кремлевском дворце на выпуске академиков Красной Армии 4 мая 1935 г
Товарищи! Нельзя отрицать, что за последнее время мы имели большие успехи как в
области строительства, так и в области управления. В связи с этим слишком много говорят у нас
о заслугах руководителей, о заслугах вождей. Им приписывают все, почти все наши
достижения. Это, конечно, неверно и неправильно. Дело не только в вождях. Но не об этом я
хотел бы говорить сегодня. Я хотел бы сказать несколько слов о кадрах, о наших кадрах вообще
и в частности о кадрах нашей Красной Армии. Вы знаете, что мы получили в наследство от
старого времени отсталую технически и полунищую, разоренную страну. Разоренная четырьмя
годами империалистической войны, повторно разоренная тремя годами гражданской войны,
страна с полуграмотным населением, с низкой техникой, с отдельными оазисами
промышленности, тонувшими среди моря мельчайших крестьянских хозяйств, — вот какую
страну получили мы в наследство от прошлого. Задача состояла в том, чтобы эту страну
перевести с рельс Средневековья и темноты на рельсы современной индустрии и
машинизированного сельского хозяйства. Задача, как видите, серьезная и трудная. Вопрос стоял
так: либо мы эту задачу разрешим в кратчайший срок и укрепим в нашей стране социализм,
либо мы ее не разрешим, и тогда наша страна — слабая технически и темная в культурном
отношении — растеряет свою независимость и превратится в объект игры империалистических
держав.
Наша страна переживала тогда период жесточайшего голода в области техники. Не
хватало машин для индустрии. Не было машин для сельского хозяйства. Не было машин для