Страница 211 из 228
Конечно, договор о ненападении вовсе не гарантировал безопасность страны на многие
годы вперед — иначе не понадобилась бы сама предвоенная гонка конструкторов и
производителей оружия. Но все же почти два года отсрочки он нам дал. И мы воспользовались
ими сполна.
Правда, СССР в целом и Джугашвили в частности все же излишне надеялись на договор.
От немцев ожидали по меньшей мере каких-то дипломатических шагов: раз договор с Польшей
они расторгли за полгода — значит, и для нас будет какое-то раннее предупреждение. Здесь
советского руководителя подвело линейное мышление в первую очередь потому, что
Джугашвили вообще относился к договорам очень серьезно. Например, когда после Второй
мировой англичане поддержали греческих коллаборационистов и открытой вооруженной силой
задавили греческих коммунистов, СССР не только не вмешался сам, но и не позволил соседней
Югославии оказать помощь. Хотя и было изрядное искушение вмешаться на стороне идейно
близких, исторически прогрессивных и политически верно действующих. Но искусство
стратегии в немалой степени включает способность не поддаваться соблазнам. Если бы в
1979-м высшее советское руководство отказалось от соблазна ответить на призыв тогдашних
афганских правителей о помощи — вся мировая история пошла бы по иному (и во многом более
полезному, в том числе и для нас) пути. Вот и Джугашвили тогда воздержался от конфликта. Раз
уж в Ялте договорились (пусть и неформально) о разделе сфер влияния, причем Греция
оказалась за пределами нашей зоны, — остается лишь надеяться на то, что стратегические
оппоненты отнесутся к договору столь же серьезно. Увы, надежда не оправдалась — но не по
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
383
нашей вине, тем не менее неизбежность немецкого нападения была очевидна. Слишком уж
велики были проблемы самой Германии, слишком мала была вероятность их решения без удара
по нашей стране.
С нелегкой руки все того же Хрущева существует множество публикаций о том, что
Джугашвили не воспринимал сообщения разведки о приближающемся начале войны. Между
тем подлинная картина тогдашних событий столь сложна, что все сообщения разведки
составляют лишь ничтожно малую ее часть.
Правда, сами эти сообщения изрядно противоречивы.
Все слышали, что Рихард Густав-Вильхельм-Рихардович Зорге сообщил о немецком
нападении на СССР 22 июня 1941 года. Но парой недель раньше тот же Зорге сообщил о
подготовке немцев к нападению 15 июня. Еще раньше — о нападении 1 июня, 15 мая…
Зорге ни в чем не виновен. Он добросовестно передавал в Центр все, что ему рассказывал
немецкий посол в Японии генерал-майор Ойген Отт. Тот, в свою очередь, честно сообщал
своему ближайшему советнику Зорге все, что узнавал из Берлина: даже столь выдающийся
аналитик, как Зорге, не мог бы давать послу дельные советы, если бы не располагал всей
полнотой сведений для анализа. Но высшее немецкое военное и политическое руководство
прибегло к новому тогда приему сокрытия сведений — белому шуму. Подготовку к вторжению
пятимиллионных вооруженных сил невозможно скрыть. Поэтому по всем неофициальным
каналам распространялись противоречивые сведения и о целях военной подготовки, и о
возможных сроках удара.
В частности, войска действительно получили предписание в общих чертах завершить
подготовку к 15 мая, о чем и сообщили советскому руководству многие разведчики, включая
Зорге. Но дальше началась переброска и перегруппировка войск, техники, боеприпасов.
Параллельно совершенствовалась боеготовность. За всем этим следили из генерального штаба и
имперской канцелярии. То и дело отдавался приказ: к такому-то числу доложить о степени
готовности. Сам же вождь германского народа оставил за собой возможность лишь за пару дней
до срока вторжения отдать окончательный приказ. Понятно, в потоке слухов, порожденных
этими промежуточными распоряжениями, захлебнулись бы даже самые совершенные
аналитические службы.
Для придания этим слухам правдоподобия немцы и сами пользовались нашими
разведывательными каналами. Так, первый советник полномочного представительства СССР в
Германии, резидент разведки народного комиссариата внутренних дел Амаяк Захарович
Кобулов оказался центром притяжения десятков искренних на первый взгляд людей,
сообщавших ему сведения, никак не стыкующиеся между собой, но выглядящие равно надежно.
А ведь его брат Богдан был в числе ближайших сподвижников самого наркома — Лаврентия
Павловича Берия, так что Амаяк пользовался безоговорочным доверием и самого Берии, и
Джугашвили. И немцы брали это в расчет.
Немаловажную роль сыграло и состояние коммуникаций. К востоку от линии Керзона —
этнической границы между русскими и поляками, где пролегла в 1939-м новая западная граница
СССР — плотность дорожной сети по сей день раза в три меньше, чем к западу от нее же. А
среднее плечо подвоза — расстояние перевозки грузов, важных для боевых действий — втрое
больше. Даже если бы СССР и Германия начали мобилизацию одновременно, Германия успела
бы нанести удар первой, по совершенно не готовым нашим войскам. В Первой мировой войне
Россия, чтобы помочь западным союзникам, перешла в наступление войсками предвоенного
формирования задолго до полной мобилизации, погубила свою Первую армию под
командованием Александра Васильевича Самсонова, но вынудила немцев перебросить войска с
запада и тем самым спасла Париж от захвата. А во Второй мировой Германия уже располагала
полностью отмобилизованными вооруженными силами, так что любая попытка резкого
движения советских войск оборачивалась немецким опережающим ударом. Приходилось
маневрировать в пределах, обычных для мирного времени, чтобы не спровоцировать такой удар.
Да и для последующего обретения союзников, способных поставить нам все
недостающее для войны (прежде всего — алюминий, высокооктановый бензин, порох и
взрывчатку: остальным мы в полной мере обеспечили себя благодаря пятнадцати годам
предвоенной мобилизации), надо было доказать беспричинность германской агрессии, чтобы
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
384
даже Соединенные Штаты Америки, отделенные от театра военных действий океанами,
испугались за свое существование. Вдобавок всеобщая жалость к жертве свирепого агрессора
позволила привлечь на нашу сторону множество добровольных помощников, не только
жертвовавших в нашу пользу немалые деньги, но и снабдивших нас бесценными секретными
сведениями.
Кроме того, была в игре и Великобритания.
Война к тому времени зашла в стратегический тупик. Германия завоевала почти всю
Европу, кроме нескольких стран, оставленных нейтральными в качестве каналов поставки
дефицитных товаров (так, американская нефть до начала 1944-го — когда союзники стали
всерьез готовиться к высадке в Европе — шла в Германию через испанских перекупщиков, а
шведские зенитные автоматы знаменитой орудийной фирмы «Бофорс» вели огонь по обе
стороны линии фронта). Но Британские острова оставались недоступны: господства в воздухе
немцы не добились, а их флот на фоне британского был незаметен. Соответственно и
совокупная экономическая мощь Британской империи, куда входили Австралия, Индия (с
нынешним Пакистаном), Канада, добрая половина Ближнего Востока, больше половины
Африки, была сравнима со всеми германскими возможностями. Понятно, обе стороны
рассчитывали воспользоваться нашей страной как дополнительной гирей на весах войны.
Британцы то и дело передавали нам сведения о немецких приготовлениях к войне с нами.
Но можно ли им доверять? В свою очередь, немцы планировали продвижение к британским