Страница 200 из 228
внес дезорганизацию в боевые действия остальных авиационных дивизий фронта».
Но в чем нашел Булдыгин «противоречие» у замначальника контрразведки РККА
Тутушкина с тем, как «было на самом деле»? В том, что Ионов намудрил так, что не дай Бог? В
отчете по ВВС С-3 Ф от 1942 года указано, что приказ о приведении в повышенную б/г был 19
июня, но Ионов о нем не сообщил командирам авиачастей. Тутушкин указывает, что несколько
часов «после нападения вражеской авиации командование округа запрещало вылетать и
уничтожать противника». И говорится здесь скорее о действиях истребителей, которые и
должны уничтожать противника — вражескую авиацию, а также прикрывать свои
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
363
бомбардировщики. Но при этом Ионов поднял в воздух бомбардировщики! Без прикрытия!
К сожалению, Булдыгин не указал источники приказов штаба ВВС С-3 Ф. Но, думаю, они
правдивые — приказы на возвращение и посадку бомбардировщиков на своих аэродромах
вместо того, чтобы бомбить вторгшегося врага (это ведь точно никто из Москвы не
запрещал!) — и вполне убедительные. Что могло заставить Ионова в 6.15 дать приказ,
запрещающий пересечение границы? Скорее всего приказ из Москвы.
Тот же Болдин и описывает, что примерно сразу после 4.00 пришел приказ из Москвы на
вскрытие «красных пакетов» и на ввод в действие планов прикрытия.
И там было также ограничение — «никаких других мероприятий без особого
распоряжения не проводить».
И также Тимошенко по телефону давал Болдину (заместителю командующего ЗапОВО)
указания со ссылкой на Сталина о запрете на ведение артиллерийского огня. Так, может, Ионов
и воспользовался этими указаниями и стал заворачивать бомбардировщики? Но особенно
интересно, как Ионов посылает бомбардировщики бомбить немецкую станцию Тильзит.
Не по прямой, а через польские Сувалки.
Сувалки — это тот аэродром, к которому на разведку летал Долгушин 21 июня и где он
насчитал под 200 самолетов, в том числе и истребителей! Т. е. Ионов (или уже командир
дивизии?) отправил бомбардировщики в пасть к немцам, да еще наверняка без прикрытия через
район, где полно немецких самолетов?! Ведь истребители-то не взлетали по приказу Ионова!
Сначала за 15 минут потеряли половину самолетов, которые спали и не были рассредоточены, а
потом оставшиеся отправили через мощный немецкий аэродром без прикрытия…
Но самое интересное, что в «Директиве № 1» по ПрибОВО кузнецовы выкинули
положение об авиации вообще.
А теперь обратите внимание на такое обвинение замначальника контрразведки РККА:
«Перебазировка на другие аэродромы проходила неорганизованно, каждый командир дивизии
действовал самостоятельно, без указаний ВВС Округа, посадку совершали, кому где
вздумается, в результате чего на некоторых аэродромах скапливалось по 150 машин».
Точно такая же «неорганизованность» и «самостоятельность» в перебазировании утром
22 июня творилась и в том же ЗапОВО, когда полки перегоняли кому как вздумается.
Перемешивая и раздрабливая полки и внося дезорганизованность в управление ими.
А все потому, что запасных подготовленных площадок просто не хватало или вообще не
было в округах.
Но вернемся к запрету на противодействие немецкой авиации. Этот запрет — открывать
огонь по самолетам — был в ЗапОВО и в зенитных частях. Согласно рапорту начальника
контрразведки (3-го отдела) 10-й армии полкового комиссара Лося от 13 июля, «в 3 часа 58
минут над Белостоком появились первые самолеты противника, и вслед за этим начали бомбить
белостокский аэродром, батальон связи армии, узел связи, железную дорогу и ряд других
объектов.
Одновременно бомбардировке подверглись почти все города и местечки, где
располагались штабы соединений 10-й армии.
4-я бригада ПВО, прикрывающая Белосток, примерно до 8 часов утра бездействовала и
ни одного выстрела по противнику не произвела.
При расследовании выяснилось, что 4-я бригада ПВО имела специальное приказание от
помощника командующего ЗапОВО по ПВО до особого распоряжения по самолетам
противника не стрелять, и это приказание было отменено уже командующим 10-й армией».
(РГВА, оп. 39, Д 99, л. 331. Начальный период войны в документах военной контрразведки (22
июня — 9 июля 1941 г.). М. Мельтюхов.)
Было это «перестраховкой» или «вредительством» командующего ПВО ЗапОВО в данном
случае — надо разбираться. И разбираться с ПВО надо основательно.
В своей книге «Июнь 1941. Разгром Западного фронта» Д. Егоров показал следующее:
«Но вот что самое страшное: при первых налетах машины люфтваффе преспокойно
“работали” с малых высот, не совершая противозенитных маневров. Они заходили на цели, как
на учебных полигонах, совершенно не боясь противодействия. Зенитная артиллерия Западной
зоны ПВО молчала, не поддаваясь на “провокационные действия».
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
364
Генерал-лейтенант артиллерии И.С. Стрельбицкий (в 1941 г. — полковник, командир 8-й
противотанковой бригады) вспоминал, что утром 22 июня его разбудил рев авиационных
двигателей: бомбили станцию и аэродром…
И.С. Стрельбицкий позвонил в штаб 229-го ОЗАД РГК. Командир дивизиона ответил, что
сам ничего не понимает, что в присланном ему накануне пакете содержится категорический
приказ: “На провокацию не поддаваться, огонь по самолетам не открывать”. Как старший
начальник в лидском гарнизоне, полковник Стрельбицкий приказал открыть огонь, но получил
отказ. Бомбежка продолжалась, и он выехал на своей “эмке” на позицию дивизиона.
«У вокзала вижу два разгромленных пассажирских поезда, слышу стоны, крики о
помощи. Возле разбитых вагонов — убитые, раненые. Пробежал, истошно крича, мальчонка в
окровавленной рубашке. Придя на огневые точки зенитчиков с револьвером в руке,
противотанкист вновь приказал открыть огонь, и тогда командир дивизиона подчинился. В небе
над Лидой вспухли клубки дыма от разрывов бризантных снарядов, почти сразу же на землю
рухнули четыре вражеские машины. Трое взятых в плен летчиков, не сговариваясь,
подтвердили, что им было заранее известно о том запрете на открытие огня по немецким
самолетам, что разослало в части ПВО советское командование».
Егоров ошибочно предположил, что запрет зенитчикам на открытие огня был именно в
ночь на 22 июня, некой отдельной директивой НКО, пошедшей в округа, видимо, параллельно
«Директиве № 1»:
«Существование специального запрета на открытие зенитного артогня вполне возможно.
А.И. Микоян вспоминал о последних часах накануне войны: “Поскольку все мы были крайне
встревожены и требовали принять неотложные меры, Сталин согласился “на всякий случай”
дать директиву в войска о приведении их в боевую готовность. Но при этом было дано указание,
что, когда немецкие самолеты будут пролетать над нашей территорией, по ним не стрелять,
чтобы не спровоцировать нападение”. Поскольку войска ПВО де-факто входили в состав
военных округов, но де-юре подчинялись Главному Управлению ПВО страны, логично
предположить, что для них могла быть издана отдельная директива, в которой и содержалось
требование не открывать огонь по германским самолетам.
Адмирал Н.Г. Кузнецов вспоминал, что на столе у Г.К. Жукова лежало несколько уже
заполненных бланков. Возможно, там была и директива для войск противовоздушной обороны.
Раз уж настали времена, когда появилась возможность ознакомиться даже с “той самой”
Директивой № 1, следует ожидать, что будет обнаружена и она. Немцы могли узнать об этом
документе из разных источников. Утечка информации могла быть следствием работы агентуры
в управлении одной из зон ПВО (Северной, Северо-Западной, Западной, Киевской или Южной),