Страница 197 из 228
В июне мы направили технический состав на заводы для изучения материальной части.
Командированных из 74-го штурмового полка война застала на вокзале в Бресте.
Летный состав должен был ехать на переучивание в июле — августе. А пока
учебно-боевая подготовка продолжалась на старых самолетах.
Полки дивизии к этому времени были выведены в лагеря при своих аэродромах. 74-й
штурмовой полк — на полевой аэродром, в 4—5 километрах от границы.
20 июня я получил телеграмму начальника штаба ВВС округа полковника С.А. Худякова с
приказом командующего ВВС округа: “Привести части в боевую готовность. Отпуск
командному составу запретить. Находящихся в отпусках отозвать”. (Худяков после этого
оказался на операции в госпитале, утром 22 июня был в госпитале Минска, но уже к обеду
прибыл больной в штаб. Впоследствии дослужился до маршала авиации, но в декабре 1945 года
был арестован и в апреле 1950-го расстрелян. Что-то мне подсказывает, что он был явно кем-то
оклеветан. — Авт .)
Сразу же приказ командующего был передан в части. Командиры полков получили и мой
приказ: “Самолеты рассредоточить за границей аэродрома, там же вырыть щели для укрытия
личного состава. Личный состав из расположения лагеря не отпускать”.
О приказе командующего ВВС округа я доложил командующему 4-й армии генералу
Коробкову, который мне ответил:
— Я такого приказа не имею.
В этот же день я зашел к члену Военного совета дивизионному комиссару Шлыкову (Ф.И.
Шлыков в мае 1942 года был тяжело ранен в бою на Керченском полуострове и умер от ран. —
Изд .).
— Товарищ комиссар, получен приказ от командующего ВВС округа — привести части в
боевую готовность. Я прошу вас настоять перед округом отправить семьи комсостава.
— Мы писали в округ, чтобы разрешили вывести из Бреста одну дивизию, некоторые
склады и госпиталь. Нам ответили: “Разрешаем перевести лишь часть госпиталя”. Так что
ставить этот вопрос бесполезно.
Начальник штаба армии полковник Сандалов встретил меня вопросом:
— Ну как, сегодня много нарушений воздушного пространства?
— Больше, чем вчера.
— Сбивать надо.
— Леонид Михайлович, вы не хуже меня знаете, что открывать огонь по немецким
самолетам запрещено. Нам приказано: нарушителей воздушного пространства заставлять
садиться на нашей территории. Немецкие летчики знают об этом и на сигналы наших летчиков
“идите на посадку” не обращают никакого внимания. Больше того, сегодня (20 июня. — Авт .)
на высоте 5000 метров Ме-110 на сигнал капитана Савченко ответил пулеметной очередью,
правда, промахнулся. Савченко дал ответную очередь. Немецкий самолет задымил и со
снижением ушел на свою территорию.
Я рассказал полковнику Сандалову о беседе с членом Военного совета.
— Думаешь, один ты печешься о семьях командного состава? Некоторые даже в округ
писали, но, кроме неприятностей, ничего не имеют.
21 июня часов в 10 я вылетел в 74-й штурмовой полк майора Васильева, который вместе с
33-м истребительным полком базировался на аэродроме в Пружанах, проверить, как устроился
полк в лагерях.
В 16 часов перелетел на аэродром в 123-й истребительный полк майора Бориса
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
358
Николаевича Сурина. Там планировал провести совещание с командирами полков.
На аэродроме меня уже ждал начальник штаба дивизии полковник Федульев.
— Получена новая шифровка. Приказ о приведении частей в боевую готовность и
запрещении отпусков — отменяется. Частям заниматься по плану боевой подготовки.
— Как так? — удивился. — Ничего не пойму.
— Ну что ж, нет худа без добра. В воскресенье проведем спортивные соревнования. А то
мы было отменили их. В 33-м истребительном полку все подготовлено.
— Нет, Семен Иванович! Давайте эту шифровку пока не будем доводить. Пусть все
остается по-старому…»
От кого последовал приказ на отмену боевой готовности, Белов не указывает. Но
отменить приказ Копца (а он отдал его явно по приказу из Москвы) мог либо сам Копец, либо
Павлов. Но в любом случае приказ о приведении частей ВВС ЗапОВО в боевую готовность
должен был пройти 19—20 июня во всех трех смешанных авиадивизиях Белоруссии,
прикрывавших границу и войска 3, 4 и 10-й армий ЗапОВО. А 21 июня этот приказ был
отменен!
И пока никто не смог доказать, что эта отмена шла из Москвы, а не от Павлова!
Далее генерал описывает, как началась война для него:
«21 июня.
Я только что сел за стол, как вдруг раздался телефонный звонок.
— Николай Георгиевич, — услышал я голос полковника Сандалова. — Командующий
просит зайти сейчас к нему.
По выработавшейся привычке взглянул на часы — 24.00. “Странно, до сего дня
командующий меня к себе ночью не вызывал. Видимо, произошло что-то особенное”. <…>
Генерал Коробков был один.
— Получен приказ привести штабы в боевую готовность, — сказал он.
— В таком случае я подниму дивизию по тревоге.
— Не паникуйте, — остановил меня командующий. — Я уже хотел поднять одну
дивизию, но командующий округом запретил это делать.
— Я командую авиадивизией, да еще пограничной, и не собираюсь спрашивать ни у кого
разрешения. Имею право в любое время части дивизии поднять по тревоге.
Надо было более подробно узнать обстановку, и я заглянул к начальнику штаба.
— Только что от командующего, — сказал я и передал Сандалову свой разговор. —
Леонид Михайлович, введи в обстановку.
— Мы вызвали всех командиров штаба. Сейчас направляю своих представителей в
соединения. Что касается твоей дивизии, то ты имеешь право решать вопрос самостоятельно.
Командующий не несет ответственности за ее боевую готовность».
( Примечание . Дело в том, что в общевойсковых частях округа «поднять целиком дивизию
по боевой тревоге для проверки ее боевой готовности имел право только командующий
войсками военного округа» — Сандалов Л.М. Боевые действия 4-й армии в начальный период
Великой Отечественной войны. М., 1961 г., ВИЖ № 11, 1988 г., с. 4.)
«Около 2 часов ночи 22/VI 1941 года. Даю сигнал “боевая тревога”. Он передается по
телефону, дублируется по радио. Через несколько минут получено подтверждение от трех
полков о получении сигнала и его исполнении.
Из 74-го штурмового полка подтверждения нет.
Во время передачи сигнала связь с полком прервана.
А к 2.30 телефонная связь прервана со всеми частями дивизии. Не будучи уверен, что
74-й штурмовой полк принял сигнал боевой тревоги, посылаю туда полковника Бондаренко. Он
уполномочен принимать решения на месте в соответствии с обстановкой, вплоть до вывода
полка на аэродром постоянного базирования — Пружаны. Полковник Бондаренко вылетел в
74-й штурмовой полк на самолете ПО-2 в 3 часа и по прибытии объявил боевую тревогу.
В четвертом часу начали поступать донесения с постов ВНОС о перелете границы
одиночными немецкими самолетами. Вскоре над аэродромом Пружаны появился
самолет-разведчик. В воздух поднялся командир звена 33-го истребительного полка лейтенант
Мочалов и его ведомые лейтенанты Баранов и Тарантов. Звено сопровождало разведчика до
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
359
Бреста.
Город в огне! Война!
И тогда летчики атаковали немецкий самолет, тот, оставляя длинный шлейф черного
дыма, упал на землю (около 3.40… — Авт .).
Взлетом звена лейтенанта Мочалова фактически начались боевые действия дивизии.
4 часа 15 минут. Аэродром 74-го штурмового полка подвергся артиллерийскому обстрелу
и налету авиации. Средств ПВО на аэродроме совершенно не было. 10 “мeccepшмиттoв” в
течение нескольких минут расстреливали самолеты. В результате все пятнадцать И-15 и два