Страница 170 из 228
округа (фронты) должны были готовиться к обеспечению глубоких наступательных операций.
Варианты отмобилизования и развертывания оперативного тыла при переходе советских войск
к стратегической обороне и тем более при отходе на значительную глубину не отрабатывались.
Это, в свою очередь, обусловило неоправданное сосредоточение и размещение в приграничных
военных округах большого количества складов и баз с мобилизационными и
неприкосновенными запасами материальных средств. По состоянию на 1 июня 1941 года на
территории пяти западных военных округов (ЛенВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО и ОдВО) было
сосредоточено 340 стационарных складов и баз, или 41 проц. их общего количества [Тыл
Советской Армии в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг. Ч. 1. — Л.: Изд. Военной
академии тыла и транспорта, 1963. С. 20—21]. Здесь же размещалось значительное количество
центральных складов и баз Главнефтеснаба и Управления государственных материальных
резервов.
Необоснованная концентрация складов и баз в приграничной полосе стала одной из
главных причин больших потерь материальных средств в начальном периоде войны. <….>
В связи с быстрым продвижением противника на восток пришлось оставить или
уничтожить значительное количество материальных средств.
Только на Западном фронте за первую неделю боевых действий (с 22 по 29 июня) было
потеряно 10 артиллерийских складов, что составило свыше 25 тыс. вагонов боеприпасов (30
проц. всех запасов), 25 складов и баз, где хранилось более 50 тыс. т (50 проц.) горючего, 14
складов с почти 40 тыс. т (50 проц.) продфуража и большое количество других материальных
ресурсов [ЦАМО СССР, ф. 208, оп. 14703, Д. 1, л. 36; оп. 2454, д. 27, л. 152]…»
Эти слова Пастуховского обожают использовать «резуны» как доказательство подготовки
Сталиным агрессии против Гитлера. Выделяя и подчеркивая такие слова: «приграничные
военные округа (фронты) должны были готовиться к обеспечению глубоких наступательных
операций. Варианты отмобилизования и развертывания оперативного тыла при переходе
советских войск к стратегической обороне и тем более при отходе на значительную глубину не
отрабатывались». При этом они выбрасывают начало предложения: «В случае агрессии
приграничные военные округа (фронты) должны были готовиться…» Слова эти явно о Гитлере
и его агрессии (т. е. о вероятном нападении, а не о неких, например, агрессивных политических
выпадах), а его-то как раз, похоже, и пытаются «обелить» сторонники Резуна. Самое же важное
в цитате — что РККА готовилась наступать сразу после того, как враг нападет, немедленно, в
ответном встречном контрнаступлении «операции вторжения».
А вот что писал о том, как пригнали базы МТО к самой границе, сам Жуков:
«Нарком обороны, Генеральный штаб и я в том числе считали необходимым в условиях
надвигающейся войны подтянуть материально-технические средства ближе к войскам. Казалось
бы, это было правильное решение, но ход военных событий первых недель войны показал, что
мы допустили в этом вопросе ошибку. Врагу удалось быстро прорвать фронт нашей обороны и
в короткий срок захватить материально-технические запасы округов, что резко осложнило
снабжение войск и мероприятия по формированию резервов» (Воспоминания и размышления.
М., 1969 г., с. 224).
Но в данном случае Жуков лукавит. Подтягивание складов МТО и вооружений ближе к
границе делалось для лучшего снабжения войск в случае нанесения немедленного ответного
«победного» удара по вторгшемуся врагу. Самоуверенно предполагалось, что враг отступит
после мощного флангового удара из КОВО, войскам которого, «победоносно» наступающим с
юга Польши на Балтику, и потребуется снабжение топливом и боеприпасами со складов,
размещенных в той же Белоруссии у границы. По этой же причине и часть аэродромов
расположили в Белоруссии у самой границы — для поддержки наступающих в Польше войск
КОВО. Ведь радиус действия тогдашних самолетов фронтовой авиации был невелик.
Было ли это преступлением со стороны Жукова и Тимошенко? Отвечая словами
Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»
308
Наполеона — с их стороны это было ошибкой. Что часто гораздо хуже преступления. Но мне
почему-то кажется, что были и те, кто, как в свое время Уборевич, понимали, что эта ошибка
будет именно преступлением, которое и приведет к погрому РККА.
Статья Пастуховского вполне профессиональна, с анализом и указанием причин
произошедшего. Чем не могут похвастать, увы, многие мемуары… Однако некоторые из них
рассмотрим и разберем с учетом фактов и документов и попробуем понять, о чем на самом деле
пишут мемуаристы. И что скрывается за некоторыми сообщаемыми ими фактами тех дней
перед 22 июня.
Сразу предупрежу читателя: цитируя достаточно большие отрывки воспоминаний
генералов, буду делать разбор или пояснять то, что приводят генералы, в связи с чем возможны
некоторые повторы в этих комментариях. По возможности ненужная личная лирика генералов
будет пропущена, но то, что касается описания предвоенных дней, будет показано достаточно
подробно.
Начнем, как говорится, «сверху», с Прибалтийского ОВО…
Ротмистров П.А. Стальная гвардия. М.: Воениздат, 1984 г. Гл. 2 «Суровые испытания»:
«В конце мая 1941 года меня назначили начальником штаба 3-го механизированного
корпуса. Корпус дислоцировался на территории Литвы: 2-я танковая дивизия северо-западнее
города Каунаса в Россиенах (Расейняй), части 84-й мотострелковой дивизии восточнее Каунаса
в Кайшадирах (Кайшядорас), а 5-я танковая дивизия — значительно южнее, в городе Алитусе.
Сдав 5-ю танковую дивизию вернувшемуся с командных курсов полковнику Ф.Ф.
Федорову, я выехал в Каунас, где размещался штаб корпуса с частями корпусного подчинения.
Командовал корпусом генерал-майор танковых войск А.В. Куркин — человек твердого
характера и редкой работоспособности. <…>
Оба мы были абсолютно убеждены, что недалеко то время, когда охмеленная легкими
победами на Европейском континенте гитлеровская армия ринется на Советский Союз. И даже
известное Заявление ТАСС от 14 июня 1941 года о беспочвенности слухов, касающихся
подготовки немцами войны против СССР, не поколебало нашей убежденности».
Увы, до сих пор находятся историки, твердящие о том, что то Сообщение ТАСС
«дезориентировало командиров», и особенно в самих округах…
«Зачем тогда, рассуждали мы, гитлеровцы перебрасывают крупные военные силы в
Восточную Пруссию, а их самолеты откровенно ведут воздушную разведку советской
территории?
В этой тревожной обстановке мы совершенствовали боевую и политическую подготовку
личного состава частей и соединений, проводили полковые и дивизионные учения, направляя
все усилия командиров и штабов на поддержание постоянной боевой готовности личного
состава корпуса.
21 июня, буквально за несколько часов до вторжения немецко-фашистских войск в Литву,
к нам в Каунас прибыл командующий войсками Прибалтийского Особого военного округа
генерал-полковник Ф.И. Кузнецов. Торопливо войдя в кабинет генерала Куркина (командир 3
мк), у которого я в то время был на докладе, он кивнул в ответ на наше приветствие и без
всякого предисловия сообщил как ударил:
— Есть данные, что в ближайшие сутки-двое возможно внезапное нападение Германии.
Мы молча переглянулись. И хотя нас в последние дни не оставляло предчувствие этой
беды, сообщение Кузнецова ошеломило.
— А как же Заявление ТАСС? — изумленно спросил Куркин. — Ведь в нем говорилось…
— Но ведь это же внешнеполитическая акция, которая к армии не имела прямого
отношения, — сказал командующий. Он устало опустился на стул, вытирая носовым платком