Страница 123 из 139
- То есть, получается, всё это время…, - Дэн, тяжело вздохнув, растрепал волосы, - Алекс, я могу понять, что тебя на самом деле зовут – или звали? – Джеймсом. Могу понять, что Гордон исправил твой образ мышления… Чёрт, я даже принимаю тягу к самоубийству – вряд ли ты удивишься, узнав, что я тоже им переболел. Но почему ты никогда не говорил нам… ну ладно, Эйбу, хотя бы? Для чего ещё нужны лучшие друзья, как не для поддержки?
Алекс, сидевший в кресле напротив, оперся локтями о колени.
- Именно поэтому и не говорил: самые близкие люди узнали человека, которым я захотел быть, а не того, которым был. И я боялся нарушить создавшееся равновесие. Боялся, что ты, Абрахам, - он кивнул актёру, - начнёшь резко осуждать мои заморочки и поведение.
- Вздор, я бы никогда…
- Может, и никогда, но такое лучше не выяснять, правда? Раньше я отлично умел разочаровывать людей, и не нуждаюсь в повторениях. Что касается тебя, ребёнок, - помедлив, обратился к Дэну режиссёр, - я ведь помню, как оно начиналось и как несладко пришлось мальчику, искавшему работу. Было бы свинством взваливать на тебя, поверх твоей истории, ещё и собственную.
Молодой человек, из глаз которого ушло недоверие, вспомнил кое-что и улыбнулся.
- Ты говорил, я не знаю, почему ты помог мне тогда… А дело просто заключалось в нашем сходстве?
- Вот именно, в сходстве. Но моего доброго сердца это не отменяет, - Алекс виновато посмотрел на друзей, - а вообще простите, парни, если молчание вас обидело. Я привык тащить свои тайны самостоятельно.
Он умолк, чувствуя себя не то слишком гадко, не то удивительно легко. Тайн больше не было. Никаких. Абрахам, поставив пустую кружку на столик, взял в руки фотографии.
- Не извиняйся, все имеют право на секреты. Тем не менее, я вряд ли смогу когда-нибудь звать тебя Джеймсом, привычка – страшная вещь.
- А я давно перестал реагировать на «Джеймса». Ну, если только во сне и случайно.
- И молодец. Знаешь, теперь не покидает мысль, что моя роль в пьесе – не какой-то там Бэзил Батлер, а ты сам… Неужели вот это существо в стетсоне…
- Действительно я, - признал режиссёр, - Луиза была совершенно счастлива, купив шляпу на ярмарке. И долго и обстоятельно упрашивала меня тоже примерить.
Дэн, хорошо знакомый с миссис Рубинштейн, взял одну из фотографий.
- Почему-то могу себе представить.
Мимо, вернувшись из кухни, прошмыгнула Николь. Одетая в шерстяное платье, она быстро, как заправская секретарша, собрала пустые кружки и бросила выразительный взгляд на режиссёра, а потом – на его мобильник
- Не отвечает, - разгадал немой вопрос Александр, - я уже пробовал звонить.
Кивнув, девушка снова ушла. Абрахам сдвинулся на край дивана, положив снимок рядом с телефоном.
- Сейчас, боюсь, никто из нас до неё не дозвонится – всё пошло неожиданным образом, и нужно время, чтобы остыть.
Дэн, которому решительно не нравилась идея блужданий Эрики по ночному городу, нахмурился. Но возразить было нечего.
- У меня сердце не на месте от того, как всё паршиво, - он достал свой сотовый из кармана пиджака, начав набирать номер, - лучше бы она взяла трубку, разозлилась и далеко-далеко послала. Тогда можно было бы не дёргаться.
- Ну, посылать конкретно тебя – не совсем справедливо, - заметил режиссёр, и в это мгновение его телефон завибрировал. Все трое уставились на экран, где высветился неопознанный номер. Дэн, не успевший нажать последние кнопки, медленно опустил руку с мобильником.
Алекс первым нарушил паузу, принимая вызов.
- Слушаю.
Женский голос по ту сторону – вежливый и мягкий, как на горячей линии – донёсся сквозь помехи. И задал всего один вопрос:
- Мистер Гаррет, вам очень дорога Эрика Рубинштейн?
Внутри, казалось, напрягся некий невидимый механизм.
- Что? – он сам не понял, когда стряхнул оцепенение. Незнакомка в телефоне ласково рассмеялась, перекрывая помехи:
- Уверена, вы хорошо услышали, но могу повторить. Я спросила, дорога ли вам Эрика Рубинштейн, и надеюсь на утвердительный ответ…
- Кто вы и какое отношение имеете к ней? – Абрахам и Дэн, видимо, что-то заподозрили – их взгляды мешали сосредоточиться на том самом внутреннем механизме. Телефон отозвался новым смешком.
- Я имею отношение к вам лично и с нетерпением жду нашей встречи. Через час на Истхиллском мосту – с северной его стороны. Приезжайте один и учтите, жизнь красавицы-драматурга в моих руках.
- Вам нужны деньги?
- Не мелите ерунды, Алекс, - игриво-добродушный настрой слетел как маска – в голосе зазвучали опасные нотки, - мне нужен чёртов театр, который вы у меня отобрали! И я хочу, чтобы сегодня всё решилось!
По спине пробежал холодок – первый признак того, что механизм не выдерживал. Змейка удивлённого сомнения потянула за собой тревогу и страх. Мужчина до боли в пальцах сжал телефон, отчётливо поняв, с кем разговаривает.
- Исси… Вы – Исси Йорк?
* * *
- Зачем ты выскочил и вцепился в неё посреди улицы? А вдруг нас кто-нибудь видел?!
- Вокруг было тихо и пусто – я проверил.
- Ну да, проверил ты…
Тишина.
- Что нам теперь делать?
- А что мы изначально собирались делать?
Голоса – мужской и женский. Опять тишина.
- Ты здорово ступил, братец, не мог предложить подвезти её? Ладно, в остальном – всё по плану. Хорошо, что она заорать не успела…
И вновь молчание. Речь долетала обрывками, то громкими, то приглушёнными. Рассерженными. К ней примешивался ровный монотонный шум, а голоса спорили друг с другом, прекращая и начиная заново. Их интонации взрывались пульсирующей болью, где-то от затылка и выше: «Выскочил и вцепился», «Тихо и пусто», «Всё по плану»…