Страница 6 из 21
Это письмо, мне кажется, намечает, кстати, тот круг вопросов, которыми, хотя бы частично, должны были заниматься библиографические отделы наших многочисленных «толстых» журналов.
Ответы на литературоведческие запросы читателей, описания старых книг, судьба их авторов, любопытные автографы, вопросы оформления и иллюстраций к книгам, биографии забытых писателей прошлого, история революционной подпольной литературы,— все это очень интересует советских читателей.
Всему этому можно было бы посвятить даже специальный журнал. Весьма возможно, что он помог бы и выявлению ценных затерянных литературных и исторических документов и, во всяком случае, помог бы издательствам и книготорговым организациям познакомиться с теми требованиями, которые выдвигает сегодня пытливый ум многих советских книголюбов.
У нас уже много лет выходит замечательное издание—«Литературное наследство». Однако это издание, равного которому по богатству материалов не было ранее и у нас, а сейчас нет и в Европе,— издание академическое, рассчитанное на специалистов-литературоведов. Это, так сказать, «университет» литературоведения, далеко не всем доступный, даже и по цене.
Кто-то довольно метко сказал, что у нас литературоведы пишут, главным образом, друг для друга. К сожалению, в этом есть доля правды.
Необходим печатный орган, посвященный книжному собирательству, понятный и доступный самым широким кругам советских читателей.
Мне кажется, что приведенные здесь письма (в редакциях газет и журналов их, разумеется, во много раз больше) ставят этот вопрос в порядок дня.
Старое и неверное представление о «снобах-библиофилах» должно быть забыто.
КАКИЕ СОБИРАТЬ КНИГИ?
Редакцией «Комсомольской правды» было получено от читателя А. Громадченко (инструментальщика шахты «Южная—1» г. Шахты, Каменской области) такое письмо:
«В нашем доме живет много молодежи. Все они комсомольцы, хорошо зарабатывают, хорошо одеваются. У многих есть свои личные библиотеки. Так, например, у комсомольца Владимира Ливерко имеется триста книг, у Григория Лубенченко — около четырехсот и т. д. Иногда ребята спорят: какие книги лучше собирать? Одни гоняются за иностранной литературой, особенно за сочинениями Дюма, Конан-Дойля.
Купит такой книголюб «Королеву Марго» и бегает, хвастает по всему дому.
А вот библиотека другого комсомольца. Здесь больше классики марксизма-ленинизма, сочинения Пушкина, Гончарова, Флобера, Тургенева, Горького, Гайдара. Этому товарищи нередко говорят: «Зачем нужно было покупать эти книги, ведь их можно взять в библиотеке?»
Как же правильно комплектовать домашнюю библиотечку?»
«Комсомольская правда» поручила мне на это письмо написать ответ. Ответ был напечатан в «Комсомольской правде», но в несколько сокращенном виде11. Привожу его здесь полностью:
Какие книги надо читать и какие из них стоит собирать и хранить у себя в домашней библиотеке, вне зависимости от ее размера,— будь то всего-навсего одна полка книг, целый шкаф их, или набитые ими стеллажи во всю стену?
Прежде всего, мне кажется, что это два разных вопроса. На первый из них, наиболее серьезный — «что читать» — в одной статье ответа не дашь. Это дело целой особой отрасли библиографии— отрасли, носящей название «рекомендательной библиографии».
Как ни странно, у нас с вопросом рекомендательной библиографии дело обстоит пока не блестяще. Из старых дореволюционных пособий для примера можно назвать классический труд Н. А. Рубакина «Среди книг». Этот труд в свое время был отмечен В. И. Лениным.
Однако труд Н. А. Рубакина во многих своих частях безнадежно устарел, а нового, такого же капитального пособия, пока не создано. Даже специальный журнал под очень ясным, раскрывающим его содержание названием, а именно «Что читать?» — начал выходить только с апреля 1958 года.
Дело рекомендательной библиографии — дело сложное. Здесь учитывается и возраст читателя, и степень его развития, и образование, и многое другое.
Единственный общий рецепт, который можно дать без боязни, что он покажется чересчур наивным, один: книги надо читать хорошие. И здесь вовсе не должен возникать вопрос, какими авторами они написаны — отечественными или иностранными.
Сочинения Максима Горького давно уже принадлежат всему миру, сочинения Шекспира — не менее дороги нам, чем англичанам. Сведущие люди даже говорят, что у нас Шекспира печатают и ставят в театре куда больше и чаще, чем у него на родине.
Следовательно, вопрос этот сам по себе отпадает, и все дело заключается только в качестве и значимости тех или иных произведений.
Но, конечно, произведения русского писателя для русских, как и английского для англичан, всегда будут ближе, роднее. И я легко могу представить себе человека, читавшего Толстого и вовсе незнакомого, скажем, с сочинениями Диккенса. Но я даже во сне не мыслю увидеть нашего советского читателя, прочитавшего Диккенса, но не знающего, что на свете есть «Война и мир» Толстого, «Мертвые души» Гоголя или «Тихий Дон» Шолохова.
Не так плохо, что молодежь шахты «Южная—1» читает Александра Дюма и даже Конан-Дойля. Было бы плохо, если бы они читали только это. Еще хуже, если бы они не читали вовсе.
Власть книги огромна. Если человек первоначально пристрастился к чтению пусть даже средних по качеству книг, от них он неминуемо придет к книгам хорошим. Пути читателя к книге и книги к читателю — не всегда гладкие, проторенные пути.
Когда-то Н. А. Некрасов мечтал:
«Эх! Эх! Придет ли времечко, Когда (приди желанное!..) Дадут понять крестьянину, Что розь портрет портретику, Что книга книге розь? Когда мужик не Блюхера И не милорда глупого— Белинского и Гоголя С базара понесет» .
Не все знают, что «Блюхер» — это генерал Блюхер, победитель Наполеона при Ватерлоо. Его лубочные портреты были в свое время ходовым базарным товаром. «Глупый Милорд» — это в своем роде знаменитая лубочная книга «Повесть о приключениях английского милорда Георга». Скомпоновал ее и впервые напечатал в 1782 году русский лубочный писатель Матвей Комаров, или, как он себя называл, «Житель города Москвы». Он же был автором и издателем другой, популярной в свое время лубочной книги,— «История российского славного вора и разбойника и бывшего московского сыщика Ваньки Каина».
Оба эти «творения» Матвея Комарова, и «Каин», и «Милорд», были когда-то популярнейшими лубочно-базарными книгами, выдержавшими множество изданий.
Что же принесли эти книги: вред или пользу? Надо сказать, что и то и другое. Вред потому, что они были явлением внелитератур-ного порядка, а пользу — вследствие того, что они же были одними из первых, очень немногих книг, которые начали проникать в народ. Они прокладывали тот первоначально весьма шаткий мостик, который с годами креп все больше и больше, а после Октябрьской революции превратился в широкую столбовую дорогу для Белинского и Гоголя, которых народ понес с базара домой, забыв навсегда «Милорда глупого».
Этой стороной вопроса очень интересовался Л. Н. Толстой. Он считал, что деятельность Матвея Комарова, лубочного писателя 18-го века, заслуживает внимательного изучения.
Сейчас Матвеи Комаровы, разумеется, не нужны. И если иногда роль этого своеобразного «мостика» сегодня для кого-то выпадает на «Шерлока Холмса» — это не страшно.
Хотя... Разрешите именно по этому поводу рассказать эпизод из действительной жизни. Лет двадцать тому назад я был на гастролях в Ленинграде вместе с талантливейшей эстрадной балетной парой А. и М.
Мать балерины, милейшая женщина, осталась в Москве в их квартирке, в полном одиночестве. В одно, совсем непрекрасное утро, из Москвы в Ленинград пришло трагическое известие, что мать балерины убита неизвестными злоумышленниками, по-видимому впущенными в квартиру ею самой. Убийство обнаружили соседи, обратившие внимание на то, что квартира не открывается уже двое суток.
Взявшиеся за расследование работники уголовного розыска по началу встали в тупик. Никаких следов! Ни отпечатков пальцев, ни орудия убийства—ничего! Даже обычной цели ограбления нет: взяты были какие-то пустяки.