Страница 7 из 109
— Я же правду говорю, тетя Маша. Я всегда правду говорю.
— Потому тебя с курсов и вытурили… За язык. Возьми ты ее, Катерина, пусть она под твоей рукой походит.
— Возьму, — неожиданно согласилась хозяйка дома. — Нам, кроме работы, на заводе приходится тоже парикмахерскими делами заниматься. И стричь, и причесывать. Только, голубица, уж не обижайся, если я твои вихры буду приводить в порядок.
Глава 3. Любимая работа
Главный инженер ОКБ Павел Станиславович Веретенников одним из проявлений человеческой гениальности считал создание бессмертного творения о бароне Мюнхгаузене. Те, кто относил похождения знаменитого и неумирающего в человеческой памяти барона, к разряду забавного чтения для детей младшего возраста, по мнению Павла Станиславовича, заблуждались глубоко и безнадежно.
Книги надо уметь читать не только по строчкам, но и между строк. Детективные произведения сильны и жизненны реальностью, материальной основой ожесточенных схваток с употреблением приемов самбо и каратэ, автомобильных погонь и актами осмотра расчлененных трупов. Классика привлекает тонким психологизмом, богатством эмоций и силой душевных движений страдающих героев.
Такие же произведения, как приключения Мюнхгаузена, требуют от читателя проникновения в их философский смысл, неторопливого обдумывания богатейшего подтекста. Их сюжет отнюдь нельзя воспринимать в прямолинейном смысле, поскольку любой здравый рассудок безусловно критически отнесется к половине живой лошади, удовлетворяющей жажду у фонтана, и не поверит, что с луны можно спуститься на землю по веревке, отрезая ее верхний конец и привязывая его к нижнему.
Но разве вокруг мы никогда не замечали, что люди, не имеющие представления о находчивости барона, именно таким способом порой пытаются выходить из усложнившихся жизненных ситуаций? Разве при дележе совместно нажитого в браке имущества тяжущим сторонам не достается по половине автомашины или по четверти антикварной хрустальной люстры?
Читая современную фантастику, мы не смеемся над людьми-растениями, допускаем теоретически существование человекомедуз, отдельно существующего мозга и гор из алмазов. Почему же мы насмешливо воспринимаем утверждение барона о существовании сырного острова или его рассказ, что лунные люди, отправляясь в дальнюю дорогу, оставляют дома голову, чтобы она не потерялась в пути?
Боже мой, да оглянитесь внимательнее вокруг и вы увидите, что люди, отправляясь не то что в дальнее путешествие, а на обычную работу, спокойно оставляют голову возле телевизора или недочитанного детективного романа. А сколько голов теряют наши юные сыновья и дорогие дочери? А где бывают головы у четверти студентов, появляющихся перед экзаменатором?
Надо же смотреть в суть вещей.
Именно такой глубинный смысл видел главный инженер ОКБ во всех историях барона. Когда начальство, заказчики и прочие уважаемые контрагенты ОКБ наседали со всех сторон, одолевая просьбами о дополнительной выдаче чертежей и проектных разработок, и славный коллектив конструкторов, поднатужившись, выдавал их, а они потом валялись никому не нужные, потому что оказывалась вдруг нехватка важного комплектующего пустячка, Павел Станиславович утешал себя, вспоминая, как знаменитый барон поил половину лошади и очень удивлялся, что она не может напиться.
В тех случаях, когда по непонятным причинам сроки выдачи проектной документации вдруг передвигались на предыдущий квартал, а из ОКБ в то же время полсотни человек отправляли на овощную базу, а еще полсотни отправлялось сдавать очередную сессию в заочных институтах или отгуливать законные декретные отпуска, главный инженер вспоминал, как барон Мюнхгаузен вытаскивал себя вместе с лошадью за волосы из болота, и ему было легче преодолевать очередную производственную трудность, выполняя дополнительные задания начальства, облеченные в таких случаях не в грозный приказ, а в вежливую телефонную просьбу: «Прошу, дорогой, Павел Станиславович… Не приказываю, а лично прошу».
Личные же просьбы начальства, как известно, строже любых приказов. За невыполнение приказов получают обычно выговоры, строгие и простые, с последним предупреждением или без него.
Неисполнение личных просьб не влечет никаких административных взысканий. Просто через какое-то время нарушивший святую заповедь взаимоотношений между верхом и низом обнаруживает, что вакантное место, на которое он втайне рассчитывал, замещается более подходящим кандидатом, квартира, о которой он вожделел вместе с семейством, заселяется более остро нуждающимся в улучшении жилищных условий, а очередь на покупку «жигуленка» отодвигается в столь туманные дали, в которых теряется не только сам автомобиль, но и мечта о его приобретении.
Спасти в этих случаях может лишь философское осмысление невероятных происшествий, из которых неистребимый барон всегда выходил живым и здоровым, не теряя достоинства и не поступаясь честью.
Павел Станиславович был одним из старейших работников ОКБ, прошедшего за сорок лет существования трудную и сложную жизнь. Оно сливалось и разливалось, усложняло структуру и упрощало ее, передавалось из станкостроительного ведомства в металлургическое, а оттуда переходило в транспортное, чтобы потом возвратиться снова в станкостроительное, меняло профили, присоединялось к институтам и отпочковывалось от них, сокращалось до минимума и увеличивалось до несуразного максимума.
На таком «крестном пути» могли удержаться лишь самые стойкие и приспособленные натуры. Павел Станиславович начал в ОКБ путь рядовым чертежником и, несмотря на все кадровые землетрясения и реорганизационные тайфуны, неуклонно поднимался по служебным лестницам. Честно и достойно. Ему были чужды служебные интриги, делячество, изворотливость и прочие отрицательные качества, помогающие кой-кому делать карьеру.
Должностную лестницу Веретенников одолевал природной смекалкой, весьма не лишней и для конструкторской профессии, трудолюбием, неуклонным соблюдением дисциплины и активным участием в общественной жизни бюро. Еще в годы своей рабочей юности Павел Станиславович усвоил два основополагающих принципа — что всякое плановое задание должно быть выполнено в срок и всякая просьба вышестоящего руководителя представляет интерес общественный и поэтому стоит выше твоих личных интересов.
Исполнительность и добросовестное отношение к служебным обязанностям главного инженера бюро имели ту же степень надежности, какую имеет печь с дровяным отоплением, а это в наше время встречается не так уж часто и оценивается по достоинству.
Павел Станиславович к тому же отлично ориентировался в веяниях быстротекущего времени. В нужный срок «вытянул» заочный институт и достойно занял освободившуюся к моменту получения диплома должность главного инженера. Без внутренних обид и тем более тайного противодействия Веретенников принял молодого начальника ОКБ. По его разумению, кандидат наук был выше его, простого инженера, шишки на начальника валятся в пять раз больше, чем на зама, и нервные расстройства и неприятности, которые доводится испытывать первому лицу, никогда не возместишь тремя, а то и двумя десятками рублей разницы в должностном окладе.
Барон Мюнхгаузен учил, что если с одной стороны на тебя кидается лев, а с другой разевает зубастую пасть крокодил, то самое благоразумное — припасть к земле. Тогда лев окажется в пасти крокодила, а ты спокойно встанешь, отряхнешь со штанов налипшие травинки и потопаешь дальше собственной дорогой.
Сейчас Павел Станиславович сидел в уютном поролоновом гнездышке модернового кресла и слушал рассказ начальника о командировке в Заборск.
— В общем, написал я в акте особое мнение… Нельзя было иначе. Не имеем мы права вводить в эксплуатацию такие тарантасы.
— Габриеляну это особое мнение как кость в горле — ни проглотить и ни выплюнуть, — обеспокоенно перебил Павел Станиславович и вскинул на Готовцева округлые, без ресниц, птичьи глаза.