Вовка-центровой

— Без проблем, — сказал Фомин, улыбаясь.

Когда они подошли к столовой, у ее дверей топтался физорг завода.

Он, улыбнувшись, пожал руку Серегину и громко сказал:

— Товарищи футболисты, руководство завода, партийная и профсоюзная организации довольны игрой команды в прошедших матчах. Поэтому для вашей команды заказана форма, которая будет не хуже, чем у летчиков. Поздравляю вас с победой. Так держать и дальше.

Ребята радостно завопили и с гамом начали заходить в столовую. Там их встретили улыбающиеся официантки. Если в начале сборов персонал столовой довольно настороженно отнесся к ребятам, то сейчас после очередного выигранного матча их встречали уже как настоящих победителей.

Юрий Александрович уселся за стол к Серегину и, пока тот расправлялся с первым блюдом, начал говорить:

— Анатолий Иванович, послушай, у меня есть одна идея. Я в курсе, что тебе предлагают место тренера в дублерах наших «Крылышек». Но сейчас уже сентябрь, после окончания турнира соревнований у нас больше не предвидится. Вот скажи, зачем тебе на зиму уходить от нас? Я слышал, ты еще и Фомина за собой тянешь. Так ведь нельзя поступать.

Серегин перестал есть и молча смотрел на физорга, ожидая, что тот скажет дальше.

— Ну, так вот, — продолжил свою речь Юрий Александрович, — я понимаю тебя и не отговариваю от перехода. Но пойми и меня. Через три месяца уже хоккейный сезон. Мне что, вновь тренера искать? Я ведь помню, ты неплохим нападающим был. Давай договоримся, ты остаешься до марта у нас, ну а дальше, как решишь.

— Послушай, Саныч, — сказал Серегин, — ты что, хочешь, чтобы я еще и хоккейную команду тренировал?

— А чего такого? — удивился тот. — Я теперь точно знаю, что ты справишься.

Анатолий Иванович задумался, потом посмотрел по сторонам и крикнул Фомину:

— Володя, бери свои тарелки пересаживайся к нам.

Вовка в это время уже доедал второе — тушеную капусту с сарделькой. Его соседи за столом также почти расправились со своей едой. Собственно, ничего собой не представляющее питание для них казалось верхом роскоши, и хотя они уже больше месяца столовались за счет завода, привыкнуть к такой кормежке они не могли до сих пор.

Он взял тарелку с остатками капусты и стакан компота из щавеля и мяты, пересел за стол к взрослым и вопросительно глянул на Серегина.

— Тут такие дела, — сказал тренер, — предлагает мне Юрий Александрович пока не уходить и зимой заняться хоккейной командой. Может, ты мне что присоветуешь?

Вовка заулыбался.

— Ну, Анатолий Иванович, и нашел советчика. Наверняка Юрий Александрович лучше, чем я, может это сделать.

— Нет, Володя, ты на Лукина не кивай. Сам-то что по этому поводу думаешь? — вновь спросил Серегин.

И тренер, и физорг без улыбок смотрели на него и ждали, что скажет им пятнадцатилетний пацан.

«А ведь они вполне серьезно ждут, что я скажу, — подумал Фомин, — надо же, заработал авторитет!»

— Хорошо, скажу, только для начала спрошу кое-что, — ответил он.

— Ну давай, спрашивай, — сказал Юрий Александрович.

— Я так понимаю, что в хоккейной команде вы думаете сохранить основной костяк нашей футбольной команды?

— Конечно, чего тут решать, — было сказано ему в ответ.

— Хорошо, тогда нам следует подумать над такими проблемами; начнем с игроков, как они бегают на коньках, мы понятия не имеем, поэтому сразу придется думать о пополнении команды. Потом, если мы до сборов работали в первую смену и успевали еще и тренироваться вечером, то как мы будем тренироваться зимой на неосвещенных площадках, большой вопрос. И, наверно, главный вопрос, в какой хоккей мы будем играть — русский или канадский?

— Однако ты сразу столько наговорил, — сказал физорг, — а сам ты как с клюшкой управляешься?

— Хм, — произнес Вовка и непроизвольно дотронулся до затылка, где у Федора Челенкова был большой уродливый шрам, скрытый волосами. Но сейчас его рука коснулась кожи, на которой не было и следа от травмы, полученной в юности, когда шайба, пущенная сильным броском, попала ему в голову, и его, обливающегося кровью, унесли со льда. Медсестра, дежурившая на матче, забинтовала ему голову, и он через пятнадцать минут, еще не очень соображая, вновь рвался в игру. И только категорический запрет тренера остановил эти попытки.

— Нормально я управляюсь, — сказал он, — не хуже, чем мячом.

Юрий Александрович между тем продолжил:

— Я все понимаю, ведь многие ребята захотят продолжить учиться в вечерней школе, вот посмотри, вы заканчиваете работу в три часа и вполне можете тренироваться, допустим, с четырех до шести. С освещением катка мы вопрос решим. Так что после тренировки успеете еще заниматься в вечерней школе. Тем более что тренировки будут ведь не каждый день?

Вовка улыбнулся.

— Ну, наверно, не каждый, сейчас же у нас не стоит задача с ходу выиграть турнир. Надеюсь, до первых соревнований мы успеем сыграться. А вот, в какой хоккей мы будем играть, вы так и не сказали.

— Ты знаешь, — обратился к нему физорг, — честно говоря, я и сам не знаю. До войны я шарик вовсю гонял. Вот с твоим тренером не раз друг против друга бились. Я бы лично для себя только в хоккей с мячом и играл. Но вот сейчас что-то много стали внимания канадскому хоккею уделять. Не знаю, чего в нем такого уж привлекательного. Бегай в этой коробке тесной, ни ума, ни фантазии. То ли дело в русском хоккее. Но вот приходят указания о необходимости развития канадского хоккея. Думаю, что надо будет в тренировках сделать уклон в его сторону.

— Понятно, — вздохнул Фомин. — Юрий Александрович, я ведь не так просто спрашивал про хоккей. Вот скажите, много команд этой зимой будут участвовать в соревнованиях по хоккею с шайбой?

Тот почесал затылок.

— Ну, две-три команды, наверно, будет.

— А в хоккей с мячом?

— Наверно, десятка полтора команд.

— Ну, вот видите, наверно, пока лучше играть нам в хоккей с мячом. Ну а если вдруг возникнет вопрос о проведении соревнований по хоккею с шайбой, думаю, что если неплохо будем играть с мячом, то и с шайбой не отстанем.

Фомин посмотрел на Серегина и добавил:

— Анатолий Иванович, давай соглашайся. Все равно для футбола осталось нам меньше трех месяцев. Соревнований впереди не предвидится, если только сами не устроим игры, к примеру, на заводской кубок. А потом плавно перейдем на коньки.

— Тьфу на тебя, — ругнулся Серегин, — мы еще в этом турнире пять игр должны сыграть, а ты уже о заводском кубке речь завел. Не ясно еще ничего. Ладно, понял я твои резоны. Юрий Александрович, — обратился он вновь к физоргу, — ты прости, но я еще подумаю. С Крыловым переговорю, как они на это смотрят.

Вовка, улыбаясь, его перебил:

— Анатолий Иванович, если у нас еще и хоккейная команда неплохо будет играть, думаю, что шансы работать в «Крылышках» будут еще больше.

Юрий Александрович вздохнул:

— Нашел тренера себе на голову, не успел начать работать, как уже переманивают.

— Послушай, Владимир Павлович, — обратился он к Вовке по отчеству, — у меня и к тебе есть предложение. Я так понимаю, что ты видишь свое будущее в спорте, ведь так?

— Допустим, — осторожно сказал тот.

— Ну, так вот, я взять тренером тебя не могу, сам понимаешь. Но вот есть у меня должность кладовщика. Сам видел, сколько у меня спортинвентаря, а будет еще больше. Я тебя взял бы к себе на эту работу. Думаю, что вполне справишься с ней. И времени для учебы и тренировок будет больше. Ну как, подходит тебе моя задумка?

Фомин задумался.

— Вы сегодня, Юр Саныч, идеями так и сыплете, — сказал он, — разрешите, я тоже подумаю, как и Анатолий Иванович. Завтра-послезавтра дам ответ. Ведь это не к спеху?

— Хорошо, Володя, подумай, может, тебе и не подойдет этот вариант, все же ты наверняка токарем будешь зарабатывать гораздо больше. Дома посоветуйся. Но все же у токаря на заводе будет намного меньше свободного времени. К тому же у тебя неплохо получается тренерская работа, и если станешь работать у меня, для нее также найдется время, — приступил к дальнейшим уговорам физорг.