Страница 59 из 95
Немного дней спустя еще худшую хитрость против меня он придумал. Продав в первую избушку дрова, которые я возил, и пригнав меня пустым, начал говорить, что не может справиться с моим злым нравом, отказывается от несчастной службы при мне и жалобы свои ловко сочинил в таком виде:
21. — Полюбуйтесь на этого лентяя нерасторопного, в полном смысле слова осла! Кроме всех прочих провинностей, теперь он меня новыми проказами вздумал допекать. Как только завидит прохожего, — будь то смазливая бабенка, или девочка на выданьи, или нежный отрок, — сейчас же, сбросив свою поклажу, иногда и самую подстилку, пустится как сумасшедший догонять людей, странный любитель, повалит их на землю и, набросившись на них, пытается удовлетворить свою непозволительную и невиданную похоть и, желая дать выход скотским страстям, делает попытки противоестественного совокупления. Желая воспроизвести поцелуй, тычет он грязной мордой и кусается. Из-за таких дел у нас возникает немало крупных ссор, судебных процессов, а может случиться и обвинение по уголовщине. Вот и теперь: увидев по дороге какую-то молодую приличного вида женщину, дрова, которые вез, он сбросил, разбросал по сторонам, сам же бешено напал на нее и хотел влезть на женщину, распростертую на грязной земле. И если бы на крики и женские вопли не сбежались прохожие, чтобы оказать помощь, и не освободили ее, вырвавши из ослиных объятий, несчастная претерпела бы, будучи раздавленной и растерзанной, мучительную кончину, а на нас было бы наложено строгое наказание и штраф.
22. Присоединяя к этим вракам другие еще рацеи, которые казались тем более убедительными, что я хранил стыдливое молчание, он жесточайшим образом возбудил всех пастухов к моей гибели. Наконец один из них воскликнул: — Почему же не принести в жертву, как требуется за чудовищные совокупления, этого всенародного супруга, пошлейшего из всех любодеев? — И добавляет: — Эй ты, мальчик, отруби ему голову, кишки собакам нашим выброси, что останется мяса, прибереги на обед нашим работникам, а кожу, отчистив золою, отнесем к хозяевам, без труда свалив его смерть на волка. — Без замедления зловредный мой обвинитель, он же и исполнитель пастушеского решения, радостно издеваясь над моим несчастьем и не забыв, как я его лягал, — жалею, клянусь Геркулесом, что недостаточно сильно его лягнул, — принялся за приготовления и начал точить нож на камне.
23. Но тут один из этой деревенской сходки говорит: — Грешно было бы такого прекрасного осла просто-напросто зарезать, и только из-за того, что ему ставят в вину любовную похоть и распущенность, лишаться нам такого необходимого работника, когда стоит только выхолостить его, и он не только не сможет возбуждаться и вы будете освобождены от страха подвергнуться опасности, но он сам сделается вдобавок жирнее и глаже. Знавал я не то что вялых ослов, а диких и обладавших крайней похотью жеребцов, и то буйные и неукротимые эти звери после холощения делались ручными, кроткими, способными к перевозке грузов и на другую работу годными. Если вы ничего не имеете против моего предложения, дайте мне немного времени. Я схожу на соседний рынок, возьму из дому инструменты, необходимые для этой операции, сейчас же вернусь к вам обратно и, раздвинув ляжки, оскоплю этого беспокойного и неприятного кавалера, так что он сделается тише овечки.
24. Такое решение избавило меня от крепких рук Орка, но, уготованный на жестокое наказание, я загрустил и в потере одной части тела оплакивал полную свою погибель. Обдумывал я, как бы продолжительной голодовкой или добровольным прыжком в бездну найти себе смерть, при которой я, конечно, умру, но умру по крайней мере не подвергаясь при жизни никакому увечью. Пока я не спеша занимался выбором способа смерти, ранним утром мальчишка тот, мой погубитель, снова погнал меня на обычную дорогу в горы. Привязав меня к свисавшей ветке большущего падуба, он пошел вперед, чтобы нарубить топором дров, которые ему нужно будет везти. Вдруг из ближайшей пещеры высунула сначала голову, а потом и вся вылезла зловещая медведиха. Как только я ее увидел, в страхе и в ужасе от неожиданного появления морды, я всей тяжестью тела осел на задние лапы, голову задрал как можно выше и, оборвав привязь, пустился без оглядки бежать, спеша не только ногами, но и всем вытянутым телом вниз на расстилающиеся равнины, стараясь изо всех сил убежать не только от громадной медведихи, но и от худшего, чем сама медведиха, мальчишки.
25. Тут какой-то прохожий, видя, что я один бегу без присмотра, проворно вскочил на меня и палкой, что была у него в руках, погнал вбок по неизвестной мне дороге. Я охотно прибавил шагу, удаляясь от жестокой перспективы лишения мужественности. К тому же удары не были особенно чувствительны для меня, отлично привыкшего к побоям.
Но Фортуна, упорно преследовавшая меня, с удивительной быстротой повернула мне во вред тот удобный случай к спасению и принялась строить мне новые козни. У пастухов моих пропала телушка, и они, в поисках ее обходя окрестности, случайно попались нам навстречу, сейчас узнали меня и, схватив за узду, начали тащить. Новый мой седок смело и крепко протестовал, взывая к человеческой совести и к богам: — Куда вы меня насильно тащите? Чего на меня нападаете?
— А, так мы с тобой невежливо обращаемся, когда ты сам, укравши у нас осла, уводишь его? Лучше скажи, куда ты мальчика, его погонщика, которого ты, очевидно, убил, запрятал? — Сейчас же сбили его на землю, принялись бить кулаками, пинать ногами, хотя он клялся и божился, что никакого погонщика не видел, но, встретив меня одного и без присмотра, хотел, в надежде на вознаграждение, вернуть меня владельцу.
— Если бы этот осел, которого мне лучше бы не встречать, обладал человеческим голосом, он бы подтвердил мою невиновность, и вам было бы стыдно за ваше обращение со мною.
Но слова его делу не помогли. Непокладистые пастухи набросили ему петлю на шею и повели в густую рощу к той горе, где мальчик имел обыкновение рубить дрова.
26. Нигде его не нашли, а заметили разбросанными по разным местам растерзанные части его тела. Я чувствовал, что, без всякого сомнения, это дело зубов медведихи, и, клянусь Геркулесом, сказал бы все, что знал, будь у меня дар слова. Но я одно мог делать, — молча благодарить судьбу за запоздалое возмездие. Между тем все разъединенные части трупа были найдены, с трудом составлены вместе и тут же преданы земле, а моего Беллерофонта,274 в воровстве которого не сомневались и которого, кроме того, подозревали в кровавом убийстве, отвели связанного к себе домой, с тем чтобы завтра ранним утром передать, по их словам, начальству для наказания.
Между тем, пока родители мальчика горевали, рыдая и плача, приходит и крестьянин, исполнивший обещание, и требует, чтобы надо мной была совершена решенная операция. Кто-то ему отвечает: — Сегодня нам не до того, а вот завтра сколько угодно, можешь не только естество, а и голову этому проклятому отрезать. В помощниках у тебя недостатка не будет.
27. Этим было достигнуто то, что гибель моя отложена была на следующий день. И я был благодарен благодетельному отроку за то, что он по крайней мере на один денечек отсрочил мое смертоубийство. Но даже такого краткого промежутка для моей благодарности и покоя дано мне не было; мать отрока, оплакивая жестокую смерть сына, плача и рыдая, одетая в траурные одежды, обеими руками раздирая покрытые пеплом волосы, с воплями, переходящими в крики, поражая ударами грудь свою, врывается в мое стойло и начинает так: — А этот, полюбуйтесь, в полной безопасности уткнулся в ясли и предается своей прожорливости, только и знает, что набивает свою ненавистную и бездонную утробу жратвой, ни над моими бедами не сжалится, ни об ужасном несчастьи с своим хозяином не вспомнит, а словно презирает и небрежет о моей старости и убожестве и полагает, что даром пройдет ему такое злодеяние! Кто угодно может счесть его за невинного: ведь вполне естественно строить надежду на спасение вопреки нечистой совести на самых жалких попытках. Призываю богов справедливых в свидетели, негоднейшая скотина, хотя бы ты и добился какого-нибудь голоса в свою пользу, только бессмысленного идиота можешь ты убедить, что ты ни при чем в жестоком этом деле, когда ты и копытами мог защитить бедного мальчика, и укусами врага отогнать. Мог ты частенько его самого лягать, а от смерти с таким же жаром уберечь не мог? Конечно, ты должен был бы взять его себе на спину и спасти от кровожадных рук этого разбойника, вместо того чтобы, покинув и бросив своего товарища, наставника, спутника, пастыря, убегать одному. Разве тебе неизвестно, что даже те, кто умирающим в спасительной помощи отказывают, подлежат наказанию, как преступившие добрые нравы? Но недолго, убийца, будешь ты бедам моим радоваться. Скоро я дам тебе почувствовать, насколько природные силы могут увеличиваться от горя.
274
26. Беллерофонт — мифологический герой, победивший с помощью крылатого коня Пегаса Химеру, трехглавое чудище, изрыгавшее огонь.