Страница 123 из 126
А когда Дадли вышел, доктор спросил адмирала:
— Вас не будет мучить раскаяние, Эдгар, при воспоминании об этих несчастных, оставшихся на Святом Патрике?
— Но что же я могу еще сделать, черт побери?! Кажется, перепробовал для их спасения все средства…
— Да, но зачем было бомбить их антенну?
— А по-вашему, я должен был дать им возможность вопить о помощи и выбалтывать тайну «Большого Джо» на весь мир?
НА ОСТРОВЕ ТАБУ
Ураган настиг эсминец у рифов, неподалеку от острова Табу.
Хотя свежий бриз уже довольно давно сменился сильным ветром, первые удары урагана показались неожиданными. Он сразу же обрушил на эсминец такие волны, которые стали перекатываться даже через его высоко задранный нос. Они подхватили многотонный корабль с такой легкостью, будто это была утлая лодчонка, и с такой силой швырнули его на рифы, что скрежет брони эсминца слышен был даже сквозь ураган. Густые облака покрыли теперь все небо, океан стай темным, зловещим. На всем пространстве его виднелись лишь белые, бешено клубящиеся гребни.
Об организованной посадке в шлюпки и катера не могло быть и речи. Палубы эсминца захлестывали бушующие потоки воды. Сплошная завеса брызг и летящей по ветру пены делали воздух непроницаемым. В грохоте волн, реве ветра, скрежете рушащихся радиомачт не были слышны ни голоса офицеров, ни ругань матросов. Яростные волны беспрепятственно перекатывались по палубе, захлестывая торпедные аппараты и орудийные башни, сбрасывая за борт матросов вместе со шлюпками и катерами.
Адмирал Диксон, пытавшийся навести хоть какой-нибудь порядок, ничего не мог поделать с паникой, охватившей его подчиненных. Не только офицеры, но и все матросы знали уже, что эсминец их радиоактивен. Распространился даже слух, что дальнейшее пребывание на нем грозит тяжелым заболеванием лучевой болезнью. Стало известно также, что уже заболели ею летчики, летавшие над островом Святого Патрика. Все стремились теперь поскорее покинуть смертоносный корабль. Даже свирепые волны разбушевавшегося океана казались им менее страшными.
Торопился покинуть эсминец и адмирал Диксон, тем более что в его пребывании на корабле не было теперь никакой необходимости. Не без труда разыскав инженера Дадли, он отдал ему последнее распоряжение:
— Надо немедленно пробраться в радиорубку, Дадли. Стоун сообщил мне, что начальник связи серьезно болен. Боюсь, что он не смог отправить последней моей радиограммы. Я поручил повторить старшему штурману, но его смыло за борт… Придется вам лично, Дадли, связаться с любой из наших военно-морских баз. Вот текст. Боюсь, что вы не успеете его зашифровать… Посылайте так. Зашифруйте только название эсминца. Желаю удачи!…
Хотя в реве урагана Дадли не все расслышал, он понял все же, что ему нужно было сделать. С трудом пробравшись в радиорубку, он после долгих усилий включил и отрегулировал радиостанцию. Послав в эфир позывной эсминца, Дадли переключился на прием и тотчас же был оглушен грохотом грозовых разрядов.
Принять что-нибудь в таких условиях было совершенно немыслимо. Видимо, исключалась и передача. На всякий случай он все же передал несколько раз текст радиограммы Диксона, в надежде, что кто-нибудь примет ее и сообщит затем по адресу.
Поспешно выбравшись из радиорубки, Дадли заметил, что кормовая часть эсминца осела еще больше, а носовая задралась так высоко, что даже гигантские волны с прежней силой бушевавшего океана не могли уже ее достигнуть. Никого из живых на палубе теперь не было видно. Все, кого не смыло в океан, успели покинуть эсминец.
Крепко держась за конец оборванного стального троса, Дадли пытался разглядеть, что делалось вокруг, но налетевшая гигантская волна окатила его с головой, сбила с ног и вышвырнула за борт…
Но Дадли не растерялся. Он знал, что остров Табу находится где-то недалеко за рифами, и не сомневался, что волны рано или поздно выбросят его на берег. Пробковый пояс хорошо держал его на поверхности океана, да он и сам был отличным пловцом и не боялся, что утонет. Пугал его лишь берег. Неизвестно, каков он — крутой или пологий. Но разве можно разглядеть хоть что-нибудь даже с высоты многометровых волн? Все пространство вокруг пронизывали брызги океанской воды да белые хлопья летящей по воздуху пены.
Как ни привычен был Дадли к заплывам на дальние дистанции, но и он начал вскоре выбиваться из сил. Его тошнило от беспрерывно попадавшей в рот горько-соленой воды, шумело в ушах от рева волн, рябило в глазах от брызг и пены. Дадли уже с трудом переводил дыхание и не делал никаких попыток бороться с волнами. Чтобы сэкономить силы, он расслабил мышцы и держался теперь на воде лишь с помощью пробкового пояса. А когда уже стал со страхом подумывать, что его пронесло мимо острова, ударился вдруг обо что-то с такой силой, что тотчас же потерял сознание.
К счастью, бесчувственное состояние его длилось недолго, всего несколько секунд. Выплюнув изо рта горькую океанскую воду, Дадли протер глаза и осмотрелся по сторонам. В тусклом свете он увидел лишь мокрый песок пологого берега да пену рушащихся волн.
Собрав последние силы, он отполз на несколько метров вверх по песчаному откосу и опять лишился чувств…
Когда Дадли открыл глаза, то увидел над собой темное небо с крупными южными звездами. Рева ветра не было слышно. Значит, ураган пронесся дальше или, обессилев, угомонился наконец. Только океан все еще сердито шумел, не в силах остепенить разбушевавшиеся волны.
Дадли посмотрел на свои герметические часы со светящимся циферблатом. Была полночь. До рассвета оставалось добрых три с лишним часа.
Поднявшись с мокрого песка, инженер почувствовал озноб.
«Погреться бы теперь у костра…» — с тоской подумал он и тут же вспомнил о фляге с коньяком.
Ощупав свой промокший, облепленный песком и водорослями мундир, Дадли обнаружил ее у пояса. Дрожащими руками отвинтив пробку, прямо из горлышка отпил несколько глотков. Он так ослаб, что коньяк перехватил у него дыхание и показался невероятно крепким. Почти тотчас же по всему телу разлилось приятное тепло, постепенно стал прекращаться озноб.
Но что же делать теперь? Куда идти? Где искать остальных членов экипажа эсминца? Да и жив ли хоть кто-нибудь из них?
С этими невеселыми мыслями направился Дадли в глубь острова, ориентируясь по шуму прибоя за своей спиной.
Вскоре наткнулся он на какое-то дерево. По шершавому волокнистому его стволу догадался, что дорогу ему может преградить пальмовый лес. Деревья стали попадаться все чаще, однако они не могли составить еще не только леса, но и рощи.
А вскоре Дадли снова услышал шум океана уже с противоположной стороны — с той, в которую шел. Значит, остров был неширок. Каков же он в длину?
Дадли повернул влево и снова пошел между стволами пальм. Теперь он не только нащупывал руками, но и спотыкался о них. Видимо, пронесшийся ураган вырвал некоторые пальмы с корнем или сломал у самого основания.
Через полчаса, уже не только согревшись, но и вспотев от нелегкой ходьбы по зыбкому песку, Дадли заметил между пальмами огонек костра. Он почти не сомневался, что развел его кто-нибудь из спасшихся офицеров или матросов, так как знал, что остров Табу необитаем.
У костра грелись десятка два матросов и пять лейтенантов с эсминца адмирала Диксона. Они узнали Дадли и приветствовали его радостными криками. Потеснившись, пригласили к костру.
— Это все, кто спасся? — спросил инженер.
— Пока да, — ответил ему лейтенант. — Мы пускали сигнальные ракеты и стреляли по нескольку раз из автомата. Все, кто услышал нас, собрались сюда, остальных будем искать утром. Полагаю, что многих занесло на другие острова архипелага.
— А адмирал и остальные офицеры?
— О них ничего пока неизвестно. До острова добрались ведь всего две шлюпки. Остальные либо опрокинулись, либо разбились о рифы.
— Удалось ли спасти что-нибудь из средств связи?
— Почти ничего. Рацию упустили в воду еще при посадке. Оружие тоже утонуло. Чудом уцелели ящик с ракетами, ракетница да один автомат.